Страница 39 из 82
Мы лежали, крепко сплетясь телами, потные, обновленные наслаждением. Внутри приятно тянуло, тело приходило в себя после любовного марафона. Сильные шероховатые ладони сида ласково поглаживали мои плечи, а его нежные губы то и дело оставляли метки-поцелуи. И все бы было просто замечательно - эйфория и легкокрылое счастье уже парили над нами невидимыми ангелами - если бы только не одно существенное «но». Как и в случае с «Джо Блэком», несмотря на фееричную развязку, на губах оставило горький привкус разочарование.
- Знаешь, - изрядно осипшим от громких стонов голосом, обратилась я к Безымянному. - Нам нужно что-то с этим делать. Я не могу больше не иметь возможности позвать тебя по имени.
Сид попытался что-то возразить, но я приложила к его губам палец.
- Давай опустим за скобки все ваши фейские заморочки. Пойдем простым человеческим путём. Скажи, примешь ли ты от меня в подарок новое Имя? Правда, я его пока ещё не придумала, но…
- Я приму от тебя даже смерть, - оставив очередной поцелуй в центре моей ладони, без колебаний ответил сид.
- Не надо смерть. - Я покачала головой. - Честное слово, ты как мальчишка. Откуда такая любовь к крайностям? Слушай меня внимательно - я запрещаю смерть!
Мы улыбнулись друг другу, скрепив мой «приказ» поцелуем.
***
На следующий день, ближе к полудню, я проснулась с адской головной болью и настойчивым заунывным гудением в ушах. Вспомнилось, что этот странный навязчивый звук неоднократно будил меня и ночью. Больше всего он напоминал сломанный дребезжащий дверной звонок. Только звонили не в дверь, а в мои мозги.
Я резко села на кровати и сжала виски. Из ванной доносился шум воды, и я решила, что феец принимает душ. Да уж, душ не повредил бы и мне. В комнате стоял характерный, не неприятный, но все же хорошо узнаваемый запах отменного секса.
Гул в ушах усилился. Я даже стала различать какие-то бормотания. Логичнее всего было решить, что звук доносится из-за стенки соседней квартиры, но теперь я четко понимала: звучит он только у меня в голове.
К горлу подкатила сильная тошнота и в памяти всплыли слова Мунка: «Слушай песню».
Я услышала, как дверь ванной с шумом распахнулась, и в комнату торопливо вошел Безымянный, прикрытый одним полотенцем.
- Что происходит?
Избегая лишних движений, я осторожна легла набок. Шум в голове нарастал.
- Не знаю. Мне плохо, и такое чувство, что кто-то проигрывает в моей голове старую исцарапанную пластинку.
Мужчина опустился на пол рядом с диваном и убрал от моего лица прядь спутанных волос. Боже, я должно быть жутко выгляжу.
- Вокруг тебя снова собираются Чары. Похоже, ты призываешь магию и сама же ей противишься.
- Прекрасно. Просто прекрасно. И что же мне теперь делать? Анальгин, я так понимаю, против Чар бессилен?
- Не знаю, что такое анальгин, но попробуй дышать глубже и попытайся не заглушать этот звук, а сделать его громче.
Открыв глаза, я осуждающе посмотрела на Безымянного.
- Ага, - сказала я и не удержалась от иронии: - «Дерни за веревочку - голова и отвалится».
Сомневаюсь, что феец был знаком с человеческими сказками, но думаю, общий смысл моего послания он понял. Вдруг боль в висках стала такой острой, что из глаз брызнули слезы.
- Просто попробуй сделать как я сказал, - проявил настойчивость сид, нежно отирая соленую влагу с моего лица.
- Хорошо.
Вновь опустив веки, я сделала глубокий вдох и на медленном выдохе попыталась расслабиться, одновременно сосредоточенно вслушиваясь в нарастающий гул. Потекли минуты, полные агонии. Гул раскрывался как веер, раскладываясь на составляющие, умножаясь и окрашиваясь мистическими переливами. А затем в моей бедной голове кто-то ударил в гонг и тут же, послушная этому невидимому дирижеру, вся вакханалия стихла. Вместо неё зазвучала красивая, щемящая сердце песня.
Он все отдал - и честь, и тлен,
Любовь и долг, и светлый день.
Набат души пропел: «Лаэрн!»,
Но той души он только тень.
Ему ты снова возврати,
И свет, и долг, и честь, и тлен.
И крылья Силы за спиной,
Чтоб птицей реял над тобой.
В краю, где Проклятым ходил -
Орель железный воспарил.
Постепенно песня становилась всё тише, все неразличимее. Мне привиделись темноволосые девушки в длинных и струящихся серых, как клочки грозовых туч, платьях. Они шли парами, взявшись за руки, а в распущенных волосах прятались соцветия полевых цветов. Это их чарующие голоса филигранно выводили каждую ноту, рождая и песню, и мелодию, услышать которые предначертано было лишь мне.
Открыв глаза, я убедилась, что голова больше не болит. В воздухе легкой дымкой прямо надо мной извивались какие-то радужные завихрения. Оказывается, так для всех Высших фейцев выглядят активные Чары, но я-то, упрямая, ещё долго считала подобное мистическое явление чем-то вроде галлюцинаций. Проморгавшись и убедившись, что непонятные переливы исчезли, я села на постели, тут же обнаружив сторожащего мой покой Безымянного.