Страница 13 из 82
В сердце каждого сида живет Зло.
Оно сияет холодным светом неодолимого совершенства
и взимает свою непомерную дань.
Неделя, последовавшая за событиями в лесу, обернулась бесконечной наркотической агонией.
Первые сутки почти стерлись из моей памяти, превратившись в темное мутное пятно, пропитанное кошмарами. Оставалось лишь благодарить невидимого Бога, устроившего так, что на следующий день после выпускного мама была вынуждена уехать в командировку, и мне хватило сил что-то буркнуть из-под одеяла, когда она с чемоданом в руках покидала квартиру. После уже ничто не мешало мне прочувствовать до самой последней ноты мелодию просочившегося под кожу ужаса.
Желание, неуемное и чудовищное, непереносимое для всякого человеческого существа, яростно сжигало разум. Оно заставляло корчиться на влажных простынях, зажав между ног одеяло, собственноручно терзать свое тело без разрядки и облегчения.
В ту проклятую неделю мною владела единственная мысль, одна затмевающая всё потребность – я жаждала, отчаянно нуждалась в близости с Высшими.
Но сколько бы ладони ни скользили по истекающей влагой плоти, жажда лишь разрасталась, множилась, словно смертоносный вирус, от которого не существовало исцеления.
Иногда я впадала в забытье, в котором властвовали видения: цветущие сады с деревьями, увитыми терниями, сверкающими на солнце словно алмазы; подземные лабиринты с живыми каменными птицами; тронный зал с колоннами из гигантских костей; тонкостволое дерево с черными ягодами, растущее посреди зеркально гладкого озера.
Картины, стремительно сменяющие друг друга, яркими всполохами возникали в голове, рождая ощущение, что какая-то невесомая часть меня отделилась от тела и попала в неведомый, зачарованный злой ворожбой мир. Он был столь прекрасен, столь манящ, что я сгибалась под его беспощадной дланью и с криком возвращалась в реальность за секунду до того, как он бы превратил меня в сломанную куклу.
Но случались благословенные передышки, когда липкая мга, затопившая мои глаза и легкие, на краткий миг, необходимый чтобы сделать спасительный вдох, вдруг отступала прочь.
В те мгновения я сжимала в кулак руку, стремясь умерить возникающие назойливое жжение в ладони, вздрагивала всем телом и судорожно делала вдох. Тогда измученное сердце вновь наполнялось кровью и болезненно сжималось, разгоняя ее по венам.
Не раз и не два в те дни я замирала в шаге от невозвратимости…
Все прекратилось внезапно. Я словно отыскала последнюю полынью и вынырнула из-под вековечного льда, запиравшего меня в океане бурлящей лавы.
Неделю я практически не пила и ничего не ела, и, как следствие, исхудала и ужасно ослабла. В квартире у нас не было телефона, поэтому мы с мамой созванивались редко, для чего я наведывалась к соседям. По счастью, в день, условленный для контрольного звонка, я пришла в себя и смогла доковылять до соседки, объяснив удивленной моим состоянием женщине, что просто переболела кишечным гриппом. Мне поверили и не стали поднимать паники.
Силы возвращались медленно. Жажда близости все еще плавила кости, просто теперь вожделение не терзало меня непрестанно, а подкрадывалось ненадолго, как правило, по ночам, вгрызаясь в тело голодным зверем, заставляя кусать губы и плакать от бессилия.
Но к концу второй недели и эти приступы прекратились. Пришло время снов, где я лежала нагая на берегу соленого озера, а три лоснящихся черных змея обвивали меня кольцами и скользили по телу, будто лаская. Эти сны, стоило преодолеть первый страх и вполне естественное отвращение, приносили покой и облегчение. После них я просыпалась отдохнувшая в плену сладкого томления.
Постепенно жизнь входила в привычную колею.
Спустя месяц, когда я беспечно все же позволила себе забыть о пережитом, зло снова напомнило о себе.
***
К возвращению мамы я практически восстановила свой обычный вес и к тому же, кажется, даже похорошела. Сильнее всего изменились глаза. Они стали как будто ярче и явственно меняли цвет в зависимости от освещения. Кожа поражала совершенством, ни один подростковый прыщ не смел нарушить ее безупречность. Тело приобрело утонченную хрупкость, как если бы я много лет занималась балетом или художественной гимнастикой, хотя по конституции оно и так всегда было стройным и гибким.
Но перемены не радовали меня. Я никогда не отличалась женским тщеславием и в глубине души отчетливо понимала, что пробуждается та скрытая непредсказуемая часть меня, которая была вовсе не от человека.
Вскоре я вновь осталась в одиночестве. Каждое лето, с тех пор как мне исполнилось пятнадцать и каникулы стало интереснее проводить не в деревне на грядках необъятного огорода, а на городских дискотеках с друзьями, мама, которую с возрастом все больше тянуло к земле, уезжала на отпуск в деревню, к бабушке. Ей не слишком нравилось оставлять меня без присмотра, но по характеру я всегда отличалась здравомыслием, в крайности не впадала и по праву пользовалась маминым доверием.
***
Погода в наших краях капризная и привычно удивляет контрастами. Самая большая проблема – студеные ветра. Иногда из-за них даже короткое лето, и без того скупое на тепло, оборачивается сплошным разочарованием. Но в этом году пришедший вслед за выпускным зной превратил песчаные пляжи Талого и многочисленные берега разбросанных меж песчаных дюн карьеров в землю Обетованную.