Безродный

- Все, мать твою, пришли, - сказал капитан, останавливаясь на небольшой площадке, прямо перед крепкой дубовой дверью и пропуская меня вперед, - Заваливайся.

Внутри обстановка была уже заметно богаче, чем на первом этаже. Посреди комнаты стоял просторный дубовый стол, на отполированную поверхность которого падали солнечные лучи. За ним расположилось большое резное кресло в котором сидел хозяин кабинета, смотрел на испачканный чернилами лист бумаги и нервно грыз кончик гусиного пера. Когда мы зашли, он поднял на нас скучающий взгляд и молча кивнул на два грубо сколоченных стула, расположившихся прямо перед столом и снова уткнулся в свою бумагу. Капитан оттеснил меня в сторону плечом и шаркая по полу деревянной ногой неуклюже прохромал к стулу. Не долго думая, я проследовал за ним и уселся рядом.

Староста деревни ещё некоторое время сверлил взглядом бумагу, на которой виднелись лишь несколько черных пятен, да пара ничего не значащих закорючек. Затем поставил перо в чернильницу, и наконец снова посмотрел на нас. Это был крупный мужчина, с ёршиком седых волос, чуть одутловатым лицом и серыми бакенбардами, переходящими в пышные усы. Зеленые, чуть запавшие, хитро прищуренные глаза внимательно изучали меня, пытаясь понять, можно ли извлечь выгоду из внезапно свалившегося на голову чужака. Бледные губы чуть приоткрывались, как будто староста что-то беззвучно шептал себе под нос.

- Я – Одор, - наконец выдал он низким, грубым голосом, - Староста Медовища. Деревни, значит, нашей. С капитаном, полагаю, ты уже знаком. А тебя как звать?

- Генри, - ответил я, и чуть погодя добавил – Безродный.

- Это понятно, что не дворянин какой-нибудь, - кивнул Одор, - Да и на купца или цехового мастера ты тоже не сильно смахиваешь, - Он немного помолчал, переведя взгляд на небольшой прямоугольник окошка, из которого в комнату пробивались теплые, оранжевые солнечные лучи, затем снова посмотрел на меня и продолжил, - И откуда ты к нам пожаловал, Генри?

- Я спустился с гор, - снова повторил я, вспоминая персонажа из одной старой игрушки, оказавшимся в похожей ситуации. Как его звали, я уже и не помнил. А может, у него и вовсе не было имени?

- С каких это таких гор?- недоуменно поднял кустистые брови староста, - Что-то я не припомню у нас тут никаких гор.

- Он это, - встрял Беррен, - Малость пришибленный. Память, говорит, потерял, а с ней, похоже и разум. Гора – это воронья скала, если что.

- Вот как… - бросил староста, задумчиво потирая подбородок, - Ещё один, значит?

- Ещё один? – недоуменно переспросил я.

- Ну да, - кивнул староста, - Ещё один потерявший память во время ритуала. И далась вам эта ворожба. От неё же беды одни. Пепельная чума та же. Вообще тебе бы радоваться, тому, что сюда не добрались клирики и рыцари ордена сияющего клинка. С такими, как ты, у них разговор очень короткий.

- Ритуал? Ворожба? Чума? Орден? – непонимающе уставился на старосту я. Похоже сейчас мне все-таки объяснят, что тут к чему.

- Мда, хорошо тебе разум то отшибло, - хмыкнул староста, - Эльда, - рявкнул он во всю мощь своей глотки. Из двери в дальнем конце комнаты тут же вышла стройная, молодая девушка, с каштановыми волосами. Одета она была в простое, расшитое красной нитью платье и белый, местами заляпанный передник.

- Принеси нам пива и чего-нибудь поесть, - продолжил он чуть тише, - Разговор предстоит долгий.

Девушка молча кивнула и снова скрылась за дверью. А Одор снова посмотрел на меня:

- Ну, с чего начать?

- С ритуала, - кивнул я, решив пролить хоть немного света на прошлое персонажа, в которого запихнули моё сознание.

- Ну, тут все довольно просто, - кивнул Одор, скрестив руки на груди, - По всему королевству ходят слухи, что раз в году, во время кровавой луны, если провести особый ритуал в особенном месте, можно получить толику магических дарований от великого триумвирата. Одно из таких мест – воронья скала. А ты – один из тех умалишенных, которые решают рискнуть.

- Рискнуть? – поинтересовался я, - Надо полагать, получается далеко не у всех? И есть какие-то последствия?

- Конечно, - староста ненадолго замолчал, откинувшись на спинку кресла и давая Эльде возможность поставить перед ним на стол большую кружку с пивом и ароматно дымящуюся тарелку, - Ритуал кровавой луны уже давненько в наших краях никто не проводил, если не считать ещё одного такого пришибленного «счастливчика», заявившегося к нам несколько лет назад. Раньше, до чумы и до того, как инквизиторы ордена сияющего клинка начали искоренять «колдовскую заразу», многие пытались. Некоторые просто упали со скалы в море, кого-то молния ударила, а кто-то просто умер там, где стоял, - Одор отхлебнул из кружки и продолжил, - Потом до людей, значит, дошло, что скала проклята, и поток желающих попробовать свои силы сам собой иссяк. Поначалу мы посчитали это дурным знамением, ведь они и на постой у нас останавливались, закупали припасы в дорогу, чинили оружие и доспехи, подковывали коней. А потом пришел орден сияющего клинка. И всем стало ясно, что не дурное то знамение было, а боги нас уберегли от ихнего…

- Очищения на кострах, - подсказал Беррен, - Я этого дерьма насмотрелся по самое не балуй, когда в Деммерворте был. Хватают прямо на улице и волокут на костер. И это в лучшем случае. Можно, ведь, попасть ещё в их застенки…

- Смотрю, орден вы тут не жалуете, - сказал я, принимая у девушки тарелку и кружку.

- Не жалуем, - кивнул староста, - После того, как они спалили Бенну – нашу знахарку. А нам, значит, сказали, что болезни надо лечить верой да божьим словом. Впрочем, мы вообще чужаков не сильно любим. Уж больно много хлопот от них стало, после того, как по этим краям прошла война. Теперь уж на большаке не встретишь честного купца или доброго мастера. Все больше мародеры, бандиты и прочее подобное отребье. В лесу – волки и стаи диких собак. Но самый страх начинается после захода солнца. С кладбища, милях в двух по тракту на юг, такое выползает...

- Ещё в руинах старого монастыря начало происходить что-то странное, - добавил Беррен, - Люди в деревне говорят, что видели там несколько странных фигур в балахонах. А ночью окна развалин светились красным.

Да, дела. Тоесть фактически они живут тут на осадном положении. Днем их прессуют бандиты. Но там то ладно, все-таки люди. С ними можно договориться. А вот с волками и нечистью, вылезающими по ночам, разговор может быть только один. Очень, очень короткий.

- Всякую магическую дребедень, к слову сказать, мы тоже не сильно любим, - нехорошо сощурился Одор, - От неё одни беды, значит. Никогда ничего ещё путного не было. Так что, Генри, считай тебе второй раз повезло. Будь ты колдуном – чесал бы себе сейчас гузно о колья одной из волчьих ям.

Ну да. Отвергли. Думаю, лучше им не рассказывать, что я умею разводить костер буквально щелчком пальцев. И уж тем более нигде с подобными занятиями не светится. В яму то может и не кинут, а вот на кол точно посадят.

Ладно, с ритуалом, орденом и «ворожбой» вроде бы разобрались. Первый «отшиб мне память», так что, для местных я пока не более чем пришлый дурачок. Ордена лучше избегать всеми возможными способами. «Дружба» с подобными фанатиками ничем хорошим, как правило, не заканчивается, вражда – тем более. Магией на глазах у людей лучше не заниматься. Осталось узнать про чуму.

- Так, а что за хворь, то тут у вас ходит? – поинтересовался я, отхлебывая чуть солоноватое пиво.

- Пепельная чума, - ответил Одор, поднося ложку ко рту, - Тут Беррен тебе больше расскажет. Я в городе почти не бываю, да и вообще – выбираюсь редко.

- Страшная штука, - кивнул капитан стражи, - Я сам не видел, но слухи о ней собирал. Говорят, чумные сначала кашляют кровью, а потом кожа у них начинает покрываться серыми пятнами. Глаза становятся красными, а изо рта начинает капать пена. Будто у бешенной собаки. И словно бешеные собаки они начинают кидаться на всех вокруг.

Ну, класс. Просто отлично. Ненависти к магам, бандитов, трупоедов, инквизиции и войны создателям было мало. Они решили сюда добавить ещё и локальный зомбиапокалипсис. Впрочем, чего я удивляюсь? Зная мой уровень везения, чего-то подобного и следовало ожидать. Хорошо, хоть не в самый эпицентр всего этого трындеца зашвырнули, а дали возможность малость освоиться. Ладно. С обстановкой разобрались. Осталась последняя вещь, которую стоит узнать.