Страница 163 из 190
Он замолчал. Он сказал слишком много, пусть этот монолог представлял кашу из мыслей, не вполне стройных. Его никто не должен был слышать, но тело непроизвольно сжалось, ожидая реакции.
- Да, и это говорит целый минор-легионис, - усмехнулся он. Пастор за все это время ни проронил ни слова.
- Вы хотите… уйти? – однако по интонации четко слышалось другое слово. Дезертировать.
- Я хочу отдохнуть. И понять. И не знаю, что сильнее. Видите ли, у меня предчувствие, что это положение спровоцировано причинами не только военно-стратегическими.
Пастор вопросительно посмотрел на него.
- Положение тяжелое, мы зажаты с двух сторон, а все ведут себя, как будто так и должно быть. Ставка который месяц твердит, что запасы на исходе, но тем не менее, на передовую приходят пополнение. Наше наступление застопорилось внезапно, и сдается мне, не из-за канцев и не из-за дорог. Мне кажется, Ставку очень лихорадит. Как бы нам не получить третью фазу войны после этой лихорадки. Впрочем… возможно, у меня паранойя. Это же Север, здесь другие правила войны.
- Ритемус, здесь я могу оказать поддержку, но изменить ситуацию полностью можете только вы. Я не легионис и не генерал, всего лишь священник. Если вам интересно мое мнение, то я тоже устал. Устал по-своему. Не только физически или психологически, а еще и потому, что я вижу, как многие годы работы с населением пошли насмарку. Я учил людей читать, писать, приобщал к арлакерийской культуре, а ныне большая часть из тех, кого я знал, убиты. Но продолжаю, потому что верую. К моему сожалению, в отношении вас это действия не возымеет. Поэтому обратитесь вовнутрь себя и спросите, чего вы хотите больше всего?
- Того же, что и вы. Чтобы все это закончилось, - он щелкнул пальцами, - вот так. А если брать более осязаемые вещи, то спасти людей. Но этим я и так занимаюсь. Так и должно быть. И все же…
- А быть может, это назначение еще не открылось для вас? Иные годами ждут своего часа.
- У меня не осталось терпения. Только совесть. Но и ее запас, как известно, не безграничен.
- Так или иначе, Ритемус, вы ничего не сможете поделать, пока мы не дойдем до расположения фронтовых частей, - он помрачнел, - Вернее, можете, но я вам не советую.
- Я знаю, знаю, - закивал тот головой. – Спасибо и на этом.
Они поговорили еще немного, и когда солнце полностью исчезло за горами, Ритемус дал команду выдвигаться. Небо почернело, огрызок луны, бегающий от тучи к туче, давал мало света. Батальон выдвинулся по намеченному разведгруппой маршруту практически в полной тишине, не нарушая ее звуком голосом. До самого шоссе им не встретилось ни человека, да и само шоссе было пустынно – серая полоса меж двух стен темного леса монотонно тянулась далеко в обе стороны. Ни души. Лишь в стороне Серметера совсем низко над деревьями горела звезда. Странная, испускающая чуть зеленоватый цвет. Для сигнального выстрела она слишком долго висела в воздухе.
Ритемус показал на нее рукой Тумасшату, но ее заметили уже многие и перешептывались.
- Летающий пузырь?.. Аэростат? – выдохнул валайм.
- Не знаю, - лишь сказал минор-легионис и спустился в темноту, под сень деревьев. Здесь должно быть идеальное место для засады, ведь отсюда прекрасно видно входящих в чащу, а если всматриваться сюда со стороны шоссе, то можно различить разве что летающих разноцветных мошек в глазах.
- Кажется, никого, - сказал он и дал жестом приказ продолжать движение.
Они шли еще несколько часов. Каким-то образом валаймы рассмотрели в ночной тьме следы предыдущей группы, которые то появлялись, то исчезали. Тайных пометок на деревьях было несколько, но они были сделаны задолго до того, как группа потерялась. Ближе к месту исчезновения на их следы накладывались новые и порою так запутывались, что невозможно было понять, куда какие отпечатки вели. До конца цепочки следов с первого захода не дошли - людям требовался отдых. Ритемус распорядился продолжить поиски после рассвета.
Утром от стоянки отделились несколько групп. Ритемус шел в одной из них. Неподвижность и ощущение бездеятельности давали пищу для дурных мыслей, а длительный поход и необходимость запоминать маршрут и быть незамеченным во время движения отодвигали их на задний план.
Его и еще три группы двигались вместе по следам исчезнувшей разведгруппы, которые через полтора километра разошлись в две стороны, и потом разделились еще раз. Ритемус повел свою группу по дорожке следов, ведшую влево, в деревню, еще одна шла в соседнее поселение, две обыскивали местность и отслеживали вражеские патрули.
Весь день разделившаяся группа осматривала деревню издалека. Крестьяне выходили на улицу редко, больше сидели дома или на работали на огородах, где они умудрялись что-то выращивать в это короткое лето. Ближе к обеду послышались звуки мотора – к относительно богатому на фоне остальных дому, видимо, деревенского старосты, подкатил автомобиль с националистической символикой на крыльях и с длинным шестидверным кузовом, откуда высыпали четыре солдата, вслед за которыми вышел и вальяжно прошел в дом офицер. Что характерно, местных в этот момент не наблюдалось вовсе, - жившие в примыкающих участках скрылись у себя во дворах, согбенно подглядывая через щели в заборе.
- Сразу видно все народную любовь к канцлеру, - прокомментировал Ритемус. Было бы неплохо, если бы кто-то из жителей сходил в лес, но у всех будто ноги отнялись. Через час серые уехали восвояси, и крестьяне стали потихоньку выходить наружу. Постоянно оглядываясь в сторону уехавшей машины, они подошли к дому старосты и ждали, пока тот не вышел и не стал что-то рассказывать, бросая вялые жесты. Бинокль показывал далеко не все детали, но было ясно, что это был человек лет семидесяти, убеленный сединами, но судя по короткой стрижке, арлакериец; престарелые валаймы стригутся крайне редко, и часто не стригут волос вышел плеч. Одежда типичная – меховой жилет, домотканая рубаха, льняные штаны, все черного цвета. Примет особых не заметно.
Через несколько минут все разошлись, и староста остался наедине с еще одним пожилым человеком, на этот раз жестикулировал он активнее, часто махая рукой вслед серым. Через полчаса приехала телега, нагруженная чем-то большим, что скрывалось под большим полотном. Повозку завели за угол, что было дальше, не было видно. На этом интересные подробности из жизни отдельной взятой деревни закончились. До наступления темноты, конечно.
В сумерках Ритемус, Йакалан и еще два бойца спустились вниз, к участку, расположенному на краю деревни. В доме горел свет, из трубы вяло шел белесый дым. Перебравшись через забор в том месте, где он был относительно крепок, все четверо заскользили вдоль него, держась в тени. Спрятавшись за дверь, Ритемус постучал, а Йакалан, выглядевший как можно более просто, приготовился к речи. Еще один боец стоял на подхвате, четвертый остался за углом, у бочки, сторожить.
- Кто там? – послышался мужской голос. Йакалан зашелся в притворном кашле и прокряхтел на валаймском:
- Откройте, пожалуйста.
Дверь открылась, и наружу, закрывая ее за собой, вышел мужчина.
- Добрый вечер. Что вы… - он увидел всех троих, и голос его быстро терял громкость.
- Вы не здешние, - тихо сказал он.
- Кто там? – послышался высокий женский голос.
- Не кричи, это ко мне пришли! – громко сказал он. В отсвете окна стало ясно, что это был тот самый старик, что говорил со старостой днем.
- Прошу прощения за вторжение, но нам нужна ваша помощь.
- Опять… - раздосадовано пробормотал старик, - Заходите, а то увидят еще.
- Сапоги не грязные? – спросил он. – Можете не разуваться, но оттереть надо грязь. Тряпка вот, - он дал несколько кусков ткани, видимо, остатки рубахи. Сам он ушел в комнату, объяснять жене происходящее. Послышалось ее тихое возмущенное бормотание. После этой процедуры партизаны сели на предложенную скамью.