Бегство(Frateria armis)

- Предлагаю в ближайшее время подобраться к этой машине и взорвать ее к чертовой матери, - прорычал в рукав Реналур.

Ближе к утру запись прекратила повторяться, но Ритемус автоматически проснулся ровно через час после очередного проигрывания записи и с облегчением обнаружил, что окружает его лишь чириканье птиц, сопение и храп солдат да звон в собственной голове. Он забылся крепким сном до самого обеда.

От дозоров стало известно, что поблизости не показывалось вражеских патрулей, значит, расчет оказался верным – канцы решили давить психологически. Взяв сутки отдыха для восстановления, батальон разделился на две части и охватил район сразу с двух сторон, устраивая диверсии на транспортных путях южнее, неподалеку от Каралиса и проводя разведку. К более активным действиям на севере пока решили не переходить – пусть канцы с Таремиром думают, что их речь хоть на что-то повлияла.

Так прошло пять дней. От Гальгатуса не приходило голубей, а вот от Булевиса под вечер прибежал гонец.

- Что у тебя? – спросил Ритемус, чистя винтовку, когда посыльный отдышался.

- Три новости, господин минор-легионис.

- Не затягивай, говори по мере важности.

- Я… - запнулся тот. – Канцы снова отправили отряды против нас. Большие. Чуть ли не четыре взвода в каждом. Несколько их, может, больше. Уже вступали в перестрелки, у нас раненых много. Они нас выдавливают оттуда и бьют с разных сторон.

- Возвращайтесь, в таком случае. Дальше.

- Канцы грунтовыми дорогами идут на север, большими частями. Позавчера за день несколько полковых колонн видели. Языка захватили, тот сказал, что они уже за Серметер бьются. Похоже, не врал.

Стрельба на севере и вправду отдалялась. «Похоже на правду», - подумал про себя Ритемус:

- Дальше.

- Нашли группу местных, тоже партизанят. Господин Булевис к себе взял. И… последнее. Он просил передать, что это непроверенная информация. Возможно, еще несколько подразделений против вас отправились, именно сюда. У нас пленных нет, при пролете воздухопланов маскировку соблюдаем.

- Тогда собираемся в том же месте, где разделились.

Тем же вечером начались трансляции. Однако на этот раз они звучали гораздо севернее и были обращены ко всем солдатам республиканской армии. Там стояла изредка прерывающаяся тишина, в то время как с юга слышалась стрельба, которую объяснил Булевис при встрече:

- Это за нами охотятся, господин минор-легионис. Их там счетом больше нашего батальона. Уходить надо.

- Подожди паниковать. Я эту стрельбу и утром слышал, а вас не трогали. Этого кого-то еще гоняют.

- Значит, повестка дня сегодня такова, - объявил он, когда за столом собрались все командиры и пастор, - Стоит вопрос о продолжении действий в данном районе либо же мы перемещаемся севернее.

Он развернул карту и ткнул пальцем чуть восточнее Серметера.

- Обстановка такова, что мы перестали получать новости из Ставки, и приходится выуживать их от серых, вот только делятся знаниями они очень скудно. Это дает основание полагать, что дела совсем плохи, и Ставке не до нас. Далее. Серые знают, что мы здесь, и житья нам не дадут, пока мы не уберемся. Исходя из этого, я бы и сам тут же дал деру на север. Но есть одно «но», вернее, даже два. Первое, если попросту, нам нужно что-то жрать. Если мы уйдем севернее, мы станем ближе к линии фронта, а это значит, что нападения на конвои станут гораздо труднее. Во-вторых, немало мы получаем и от местных жителей.

- А они, в свою очередь, получают от канцев. Только не еду, а пулю в морду, - съязвил Булевис.

- Об этом чуть позже, - Ритемус подавил в себе желание дать затрещину Булевису, чтобы тот помалкивал, пока говорят старшие, - К северу же мы такой помощи не получим, потому что при минатанской оккупации им досталось немало, и плотность населения, исходя из этого, резко понизилась. И если здешние охотно шпионят за канцами, то севернее люди куда равнодушны. Они слишком ожесточены на всех, и не станут никому помогать. Если, опять же, им снова не помочь, как мы делали на пути сюда.

- Помогут. За кусок хлеба они все сделают, - сказал Димитрис.

- Но этого лишнего куска как раз-таки у нас и нет! – воскликнул пастор. – Ибо мы и так раздали его несчастным!

- Вот видите? Даже пастор сетует. Хотя он был бы не прочь, если бы мы продолжали играть роль передвижного пункта раздачи питания дальше.

- Ритемус, я вовсе…

- Пастор, все хорошо, - жестом он показал, чтобы тот успокоился, - Я был бы даже рад, если бы добродетель воздавалась бы сполна. И я прошу для всех, не для себя одного. Ну и перейдем к тому, что сказал Булевис. Местные действительно страдают от рук канцев из-за помощи нам.

Булевис поднял руку, прося слова.

- Да?

- Я прошу прощения за то, что перебил вас минуту назад, но меня переполняет ненависть к канцам. Я лично не присутствовал, но во время казни в деревне Тымтолу, что в тридцати километрах юго-западнее, был мой человек. Канцы расстреливают людей абсолютно по любым поводам. Не так посмотрел на солдата-возрожденца, не поклонился – сразу к стенке. Я не… утрирую, если это так называется. Одного из казненных в этом и обвинили – он посмотрел на канца с угрозой. У него в руках ничего даже не было, это потом в деревне рассказали. Просто канцу так почудилось, что валайм замышляет недоброе.

Я понимаю, что сейчас военное время, и ждать милости – себе дороже, но я не могу оправдать канцев. Разве раньше убивали фалькенарцев в их деревнях, если они не поклонились арлакерийскому солдату? Я понял бы, по морде дать, в назидание, враг есть враг, но убивать… Двоих действительно расстреляли за помощь нам. Но в том-то и дело, что в этой деревне только семьи этих двоих помогали нам, остальных же – только за то, что они валаймы.

- А сами канцы что по этому поводу говорят? – спросил Реналур.

- Канцы говорят, что валаймы не должны жить на этой земле, так как она якобы никогда им не принадлежала, а значит, просто засидевшиеся гости. И они должны встречать хозяев как подобает – служить и работать на их благо в уплату за проживание. А кто не хочет, может идти прочь, так как лишний рот Национальному государству не нужен. А если валайм остается и не выполняет свои обязанности, значит, он враг Арлакериса. Все просто, - развел он руками.

- Сколько расстрелянных?

- На этой казни? Одиннадцать. Несколько из других деревень. Один шел из Тымтолу домой и подобрал несколько картофелин, лежащих на земле. Его заметил патруль. Тут же его скрутили, мол, ограбил обоз. Это… еще один пример для полноты картины, - облагороженная речь давалась ему трудно. Он привык выражаться более кратко и конкретнее, то есть ругательно. Ему приходилось делать длительные паузы, чтобы найти «правильные» слова. - И, выходит, после наших атак резко увеличивается число казней. Поэтому… я думаю, что мы должны уйти, хотя бы на какое-то время, чтобы они могли вздохнуть спокойно. Если бы у нас было больше людей, я предложил бы устроить такую карательную экспедицию, после которой у канцев отбилась бы охота вообще сюда лезть! – закончил он фразу чуть ли не криком, потрясая в воздухе кулаком, и вдруг заговорил почти шепотом, - Но у нас таких сил нет. К слову, люди, которых я привел, говорят то же самое. На этом закончу.

- Спасибо, Булевис. Таким образом, стоит следующий вопрос: выжить самим или дать жить другим. Но оказалось, что есть и третий путь. Я рассматривал его и ранее, но не придавал значения. Пастор же заставил задуматься об этом сильнее.

- Я предложил пойти прямо на север. Географически. Мы перейдем на ту сторону шоссе и понемногу пойдем в сторону фронта. Так мы найдем связь с частями на передовой, а если нет, то пойдем в сторону эвакуационного коридора.