Боевой маг

— Ну что стоим? — прикрикнул Мурашко. — Третий пошел!

Егор с ужасом взглянул на тело Валерки, с которым всего пол часа назад шутили и строили планы на ближайшее увольнение в город.

Мурашко подошел к Егору и легонько подтолкнул его к зданию.

— Вперед, боец!

Когда сержант Громов вошел внутрь, в полутемном здании фермы он рассмотрел высокого бритоголового человека. В руке у него был полуметровый обрезок металлической трубы.

— Ну что, вояка, одного вашего уже отправили к архангелам. Ты тоже хочешь?

— За что сидишь? — поинтересовался Егор.

Бритоголовый усмехнулся:

— Богатеньких сучек на трассе останавливал и просил подвезти, потом драл, а после душил. Иногда наоборот. Сначала душил, а потом драл…

— Больной ублюдок… — прорычал Егор.

Он выставил руки перед грудью и шагнул вперед. Противник оказался почти на голову выше. Он резко выпрыгнул и почти достал Егора трубой. В последний момент Громов увернулся, ушел чуть вбок и попытался достать преступника ногой, и тут же получил мощный боковой удар в челюсть. Егор едва устоял на ногах. Он уже догадался, что соперник наверняка бывший спортсмен. Чуть отступив, Громов попытался сосредоточится, но бритоголовый вновь пошел в атаку, выписывая трубой в воздухе «восьмерку». Егор резко поднырнул и сбил противника на землю двойной подсечкой. Преступник упал, но трубу из рук не выпустил. Он перекатился и начал быстро приподниматься. Но Егор уже не дал ему шанса. Он в молниеносном прыжке пробил прямым ударом ногой в грудь. На этот раз противник выронил трубу и чуть слышно хрюкнул, отлетев назад метра на три. Егор мгновенно оказался рядом с поверженным уголовником и ударил кулаком в лицо, раздробив ему носовую перегородку.

— К-хм-аа… — закашлялся противник. Егор зашел сзади и левой рукой взяв под низ шею, правой обхватил подбородок, резко потянув его вверх и влево, услышав характерный и немного глухой треск. Противник дернулся и сразу затих, завалившись на землю.

Егор взглянул на неподвижное тело преступника и на негнущихся ногах вышел наружу.

Подполковник Мурашко чуть заметно улыбнулся:

— Иди покури, боец…

Глава 2

Проснувшись на следующий день, Егор вспоминал первые дни занятий в Учебном Центре под Новороссийском. Сначала ему казалось, что их гоняли даже больше, чем на КМБ на срочной службе. Однако, были и существенные отличия. Курсанты жили в раздельных уютных комнатах по два человека. После семи вечера могли делать что угодно, даже по выходным выезжать в город, но к двадцати двум часам надлежало обязательно вернуться на Базу. Да и кормили в Учебном Центре не в пример лучше, чем на срочной службе.

Но больше всего сержанта Громова потрясли сами занятия. Курсантам преподавали различные темы, но в большей степени о тактике ведения тихой диверсионной войны, бесшумных способах умерщвления человека, и о редких видах оружия и взрывчатках. После пары месяцев занятий Егор уже вполне мог самостоятельно изготовить довольно мощную бомбу, для этого достаточно было всего лишь посетить хозяйственный магазин и прикупить нужные и вполне легальные ингредиенты.

Конфликтов среди курсантов никогда не возникало. Хотя парни собрались из разных родов войск: и десантники, и морские пехотинцы, и погранцы. Все держались на равных и с большим пиететом относились к офицерам-наставникам. Каждый месяц обычно отсеивались два или три курсанта, не выдержавшие колоссальных физических и психологических нагрузок. К концу курса оставалось всего двадцать четыре выпускника. А за неделю до окончания шестимесячного курса парней ожидал большой экзамен…

Егор вздрогнул, услышав скрип открывающейся двери. Девушка в хиджабе вновь принесла ему поесть и поставила поднос с тарелками на небольшой столик. Егор выглянул в окно. Уже давно наступило утро, сквозь серые тучи проскальзывали лучи солнца.

— Поешь, русский… — кивнула девушка.

— Спасибо, — тихо сказал Егор.

Он хотел сделать темноглазой красавице комплимент, но вспомнил, что здесь так не принято.

После завтрака Громов привстал с кровати и сделал несколько шагов. Сегодня тело слушалось уже намного лучше. Он даже попробовал сделать несколько круговых движений руками и наклоны.

— Это хорошо, что ты заставляешь тело работать… но смотри, пока не переусердствуй… — усмехнулся в дверях старик.

Он подошел ближе и положил на столик пожелтевший листок с черно-белым фото. Егор мельком взглянул и сразу же узнал себя.

— Откуда это у тебя, Ашур?

— Теперь я почти все знаю про тебя, парень. Ты русский диверсант. За твою голову обещали хороший куш четыре года назад. Пятьдесят тысяч динар. Это довольно приличная сумма для наших мест…

— Сейчас я полностью в твоих руках, старик. Но поверь, все что я совершил в вашей стране… диверсии, убийства военных… я наверняка искупил за эти годы, которые провел в долине. Самое удивительное — я действительно совершенно ничего не помню после падения вертолета…

— Мои сыновья тоже военные. Ты мог бы и их тогда убить… — нахмурился Ашур. — В нашем селении очень редко происходят какие-то события. А поскольку время, пока ты поправишься, у нас еще есть, я хочу чтобы ты все рассказал о себе… И тогда уже решу, помогать тебе или сдать властям…

— Хорошо, Ашур. Но дай мне слово, что все, что я тебе расскажу — больше никто не узнает. Я знаю, что вы, горцы, умеете держать слово…

— Я даю тебе слово… — кивнул старик.

Громов тяжело вздохнул:

— Как ты и догадался — я действительно выполнял задание на территории вашей страны. В середине августа две тысячи шестнадцатого года нашей диверсионной группе было поручено взорвать военный склад, недалеко от Ахлуна. Была информация, что это склады принадлежат одной из военных исламских группировок, готовящих устроить войну на Ближнем Востоке. Нас тайно перебросили в Ирак, через день мы добрались до Ахлуна и ночью проникли на территорию склада, убив четверых охранников. Пока мои товарищи закладывали взрывчатку внутри склада, я находился снаружи. И тут неожиданно раздался мощный взрыв небывалой силы. Меня отбросило взрывной волной и спасло только то, что я оказался в каком-то бетонном приямке…

Егор тяжело вздохнул. Старик Ашур слушал его очень внимательно.

— Очнулся я в больничной палате с зарешеченными окнами. Врачи сообщили, что я был без сознания почти двое суток… А дальше, когда я немного поправился, последовали допросы… Меня не били, только кололи скополамин… В Учебном Центре нас учили противостоять «сыворотке правды», полностью выключая сознание. Но после пятого раза я понял, что начинаю постепенно сходить с ума и вскоре не выдержу всего этого. Дознаватель обещал, что скоро меня расстреляют и я подумал, что возможно, для меня это будет лучший выход… настолько я был уже психологически сломлен. Но точно знаю, что я ни слова не сказал о себе, о своих погибших товарищах и о задании… Убежать тоже не представлялось возможным, меня охраняли почти как президента… Через неделю меня посадили в машину и долго куда-то везли. Так я оказался в тюрьме Айлушак, посреди мертвой безжизненной пустыни. Месте, где содержатся самые опасные преступники со всей страны…

— Я слышал про это страшное место… — кивнул старик.

— Я оказался там единственным из русских. Меня посадили в большую камеру, где сидела определенная каста. Эти заключенные выполняли в тюрьме практически всю работу. Мыли полы, убирали, занимались ремонтными работами. По периметру тюрьмы стояли шесть вышек с часовыми, а внутри заключенные были практически предоставлены сами себе. За порядком внутри следили начальники бараков, тоже из заключенных. В этой тюрьме оказались еще две касты. Отпетые уголовники и наркодельцы, которые не работали и «опущенные», они питались объедками, их постоянно били и иногда насиловали. Заступится за опущенного — означало и самому оказаться в их касте. Но однажды я все же вступился за молодого паренька, которого хотели изнасиловать прямо на моих глазах. Я хорошенько отделал троих крепких арабов и Рагул, местный авторитет, вскоре предложил мне стать его личным охранником. Вскоре я переехал в другой барак. Более чистый и комфортабельный. И с хорошей кормежкой. Здесь даже был небольшой спортивный уголок с тренажерами и боксерскими мешками. Я начал восстанавливать былую физическую форму. Но все дни, проведенные в тюрьме Айлушак я мечтал о побеге. Но куда бежать, когда кругом на сотни километров пустыня…