Страница 2 из 4
Визитер оставил у входа обувь с налипшими комками, мокрую накидку повесил тут же, на вешалке. Стараясь ничего не трогать, исправник заглянул на кухню, кажется, оттуда тянуло сквозняком. Посередине расположился круглый стол, аккуратно застеленный кружевной салфеткой. На стене ровными линиями сияли ножи, половники, щипцы и прочие инструменты поварского обихода. В глаза бросилось, что каждый предмет занимает строго отведенное место и расположен с соблюдением системы по размеру – от меньшего к большему. Из старомодной вазы веяло едва уловимым ароматом яблок, за хрустальными узорами угадывались кругловатые очертания. Над столешницей, мелодично звеня стальными крюками, покачивались разномастные сковородки. Интерьер, представший внимательному взору Георгия Константиновича, по виду отличался решительно от всех, что полицейскому когда-либо приходилось видеть. Нетронутый сажей и копотью дымоход, белоснежные шторы, удивительно прозрачные окна. Глянешь и никогда не подумаешь, что помещение обитаемо. Ни запаха табака, ни оставленного стакана, ни разбросанных вещей. Отсутствовал и хозяин.
– Эй, есть кто дома? – спросил господин из стали. – Встречайте гостей, ваше высокоблагородие!
Здесь все как всегда! Неприглашенным посетителям вряд ли следует рассчитывать на радушный прием. Вебер насмешливо ухмыльнулся.
Зародилось тревожное чувство: вдруг с наставником что-то случилось? Здоровья с годами больше не становится!..
Движения начальника уездной полиции ускорились, пальцы толкнули приоткрытую дверцу, ведущую из кухни в сад. Конечно, только сумасшедшему может прийти в голову выйти на улицу в такую погоду, но проверить предположение все же стоит… Не дай Бог, бедняга поскользнулся, распростерся на сырой земле да так и не сумел подняться!
«Бедняга» обнаружился в первый же миг. Стоял на коленях прямо в центре залитого ливнем палисадника, молитвенно сложив руки перед собой. Посиневшие губы дедушки упрямо шевелились, выводя Величание Покрову Пресвятой Богородицы. Ветер невозбранно трепал остатки седой шевелюры. Со стороны арендатор особняка походил на огородное пугало, исклеванное воронами, забывшими, что им вообще-то полагается его бояться. Однако лицо старика являло образец одухотворения и строгости.
Железный человек бросил на учителя уважительный взгляд, философски пожал плечами и вернулся в дом. Развел огонь, поставил чайник. Время есть. Раньше, чем закончится духовное правило, тот все равно не вернется.
На пороге послышались шаркающие шаги, когда начало темнеть. Покосившись на нарушителя спокойствия, житель игрушечного особнячка спросил:
– Вебер, вас что, не учили не навязывать своего общества пожилым людям?
– Добрый вечер, Антон Никодимович! Рад видеть вас в добром здравии…
Бывший сыщик произносил слова слегка пришамкивая и с долгими паузами, сказывалось отсутствие зубов и тучное телосложение, вызывающее одышку.
– Весьма сомнительное утверждение, молодой человек. Фух… Впрочем, доживите до моих лет, посмотрим, в какую руину превратитесь. Хе-хе-с.
Господина, некогда наводившего ужас на преступный мир Тобольской губернии, звали Поликарпов Антон Никодимович. Он был общепризнанным докой по части криминалистики. Его трижды приглашали переселиться в Петербург и всякий раз получали полный достоинства отказ. Мол, где поселился, там и пригодился.
– Я гляжу, чайком вы уже побаловались! Однако не откажите в любезности, поухаживайте за стариком. Налейте и мне горяченького. Итак, милостивый государь, что привело вас в столь поздний час в берлогу старого медведя?
Чиновник Министерства внутренних дел подошел к самовару и, пытаясь сдержать улыбку (в поздний час, ну-ну!), ответил нарочито непринужденным тоном:
– Сущий пустяк, господин Поликарпов! Захотелось проведать друга. Вот и все.
Очи Антона Никодимовича лукаво блеснули.
– Тысяча благодарностей, дорогой Георгий Константинович! У меня нет слов, чтобы выразить вам признательность. Сколько месяцев я провел в добровольном изгнании, возделывая огородик и молясь Богу, чтобы дал мне собеседника. Сегодня он вдруг услышал меня и ниспослал вас! А ваш покорный слуга вместе того, чтобы сказать спасибо, разворчался, будто старый дед! Право, мне стыдно. Я в вашей власти.
Попавшись на удочку опытного интригана, полицейский тяжело вздохнул. Не следовало разводить церемонии, теперь от пустых разговоров не отвязаться! А драгоценные минуты уходят…
Странный маленький человечек, казалось, читал его мысли:
– Как поживает ваша почтенная матушка?
– С мольбами в каждом письме зовет меня обратно, в Саратов. Она положительно сбита с толку пореформенным переделом угодий, выкупными контрактами. Всей этой проклятой эмансипацией и прочей чепухой… Новыми веяниями, так сказать!
Поликарпов понимающе кивнул, шевельнул длиннющими усами и истово перекрестился. Вебер предпринял отчаянную попытку перевести беседу в практичное русло:
– Ей просто нужно заняться делом! Реформы реформами, но мануфактура никуда не делась. И люди, готовые трудиться на ней, тоже.
Маленький толстячок принялся поправлять столовые приборы, придавая им идеально симметричный вид. Проговорил, не отрываясь от малопонятного занятия:
– Да-с! Сие – сила привычки. Всяк трудится, дабы решить определенные жизненные задачи. А когда они выполнены, вдруг понимает, как не хватает рутины. Особенно, если у человека была нескучная работа. К ней всегда хочется вернуться…
– В самом деле? – обрадовался помощник исправника. – Тогда позвольте быть откровенным…
– Вы – мой единственный друг, – перебил Антон Никодимович, губы его раздвинулись в улыбке, глаза подернулись влажной пеленой. – Друг, не покидающий меня пять долгих лет. Неужели вы и впрямь решили, что я не вижу всей подоплеки?! Бросьте, не проявляйте слабоумия. И без того понятно, что вы явились за помощью. Очевидно, что совершено преступление, и вы не знаете, с чего начать?.. Да-с. Порой мне не хватает вашей наивности, mon ami1. Не передать как!
– Так вы поедете со мной? – в голосе Железного человека прозвучала робкая надежда.
– Нет. И не просите… С меня хватит! Вдобавок, вы знаете все, что необходимо для успешного разрешения дела. Все мои знания и опыт переданы без остатка. Мне нечему вас учить. Поверьте, для Железного человека не существует непреодолимых преград!
Вебер отвел взгляд, сделав вид, что заинтересовался подставкой и нахлобученным на нее париком времен Екатерины Великой.
Вскоре полицейский откланялся и вышел на крыльцо. Накинув на плечи плащ, он уселся прямо на ступенях.
В небе зажглась первая звезда. Откладывать больше нельзя. Теперь хочешь не хочешь, а нужно ехать в проклятую усадьбу и встретиться с призраками минувших лет. Наставник, конечно, прав: путешествие в прошлое полагается совершать в одиночку.
Скрипнула дверь. Бросив на мокрые доски плед, Поликарпов опустился рядом.
Сыщик раскурил трубку, вздохнул и совершенно иначе взглянул на бывшего ученика. Во взгляде читалось сочувствие.
– Вам предстоит отправиться туда, верно? – спросил он после непродолжительной паузы.
Молодой мужчина коротко кивнул, на скулах его заиграли желваки.
– Это меняет дело, – пробормотал Антон Никодимович. – Вы можете всецело на меня рассчитывать…
Начальник полицейской уездной части уставился на своего предшественника с открытым ртом и вдруг зашелся в приступе энтузиазма. Затараторил, боясь, что друг передумает:
– Выдвигаемся! Немедленно! Прямо сейчас!
– Что вы блажите? – поморщился умудренный сединами следователь. – В конце концов, не гончую на след накликаете! Вот поужинаем и тихонечко поедем…
Глава вторая, в которой выясняются некоторые подробности преступления
Становой пристав встретил их на подступах к бывшему имению князей Арсентьевых и сопроводил в конюшню. На нем был полностью застегнутый, как положено при исполнении, мундир темно-зеленого сукна, перетянутый портупеей с револьвером и шашкой, – ни дать ни взять олицетворение правопорядка. До недавнего времени помощник Вебера служил в армии, был списан по ранению, однако сохранил привычку к муштре.
1
Мой друг (фр.)