Миры Душ: Отвергнутые

Фауст и Бергал ничего не ответили, но по ним было ясно, что они все поняли. Кристоф кивнул:

– Хорошо, а теперь к делу. Мы отправимся на Увалон, как только к нам приведут Джорно. План такой: я и Джорно вместе с одним из последователей инквизитора проникаем в деревню вампиров. Особо прятаться не будем, нам нужно проникнуть именно так, чтобы нас заметили, но при этом подумали, будто бы мы скрываемся. Найдем себе какой-нибудь домишко и подождем там. Посмотрим, кто за нами придет.

– Выступить в роли наживки? Не бережете вы себя, – отметил Сэдрик.

– Не берегу, – отрезал Кристоф. – Когда начнется бой, Фаусту будет необходимо наблюдать за поведением местных. Внимательно смотри, не побегут ли они в какое-нибудь укромное место или еще куда. А Бергал окажет нам помощь, если нападавших окажется слишком много. Сэдрик же попытается внедриться в ряды врагов. Как у вампира, у тебя больше всего шансов.

– Беру свои слова назад, уж лучше бы я был наживкой, – сказал Сэдрик.

– Вы упомянули некоего последователя, кто он? – поинтересовался Фауст.

– Не он, а она. Одна из доверенных последовательниц инквизитора. Он заверил в письме, что она предоставит нам всю необходимую информацию для выполнения задания.

– Она будет тормозить нас, – проворчал Бергал.

– Мы этого не знаем, – возразил Кристоф. – В инквизиции служат только лучшие люди.

– Но все еще люди, – сказал Сэдрик. – Человеку не сравниться с чудовищами вроде нас.

– И ты при мне говоришь такую глупость? – паладин пристально посмотрел на вампира. – Я человек, но раздавлю любого из вас.

– Не лукавьте, вы не обычный человек. Я кое-что слышал о рыцарском ордене Железнокровных, вы же изначально оттуда, не так ли? – сказал Фауст и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Прямо на ваших телах создают очень сложное заклинание, с помощью которого можно управлять особым жидким металлом, введенным в вашу кровь. Я слышал много слухов о самых разных примерах использования железной крови. Многие усиливают свои удары и укрепляют тело. Некоторые даже умеют закрывать раны с помощью металла. Самый неправдоподобный слух касался левитации, кто-то сумел оторваться от земли, заставив металл подниматься вверх.

– Все слухи правдивы, – не стал отрицать Кристоф. – Хотя трюк с левитацией лучше не повторять. Но из рассказа Фауста нужно было уловить не это. Суть в том, что вы не так уж сильно отличаетесь от Железнокровных. Вы тоже были сотворены ради достижения большей силы и новых возможностей. Но, в отличие от нас, вы оказались с дефектами. Жажда, ярость, потеря души – все это сделало вас недостойными права называться человеком. А насчет твоего замечания, Сэдрик, – паладин еще пристальней посмотрел на вампира, – человек инквизитора легко может превосходить тебя во всем и при этом не быть чудовищем. Тебе нечего гордиться своим званием, за свою силу ты заплатил кое-чем куда более ценным.

– Вы не можете этого знать! – закричал Сэдрик. – Быть чудовищем, не значит получить больше силы. Чудовищем становиться тот, кто поднялся над другими людьми. Мы не скованны человеческой моралью, мы видим дальше и шире, потому что наш взор открыт.

– Ты все сказал, вампир? – паладину надоела речь Сэдрика. – Я здесь не для того, чтобы вы изливали мне душу. Моя задача заставить вас приносить пользу Империи. Инструктаж окончен, вы можете готовиться к высадке. Мы уже почти подлетели к порталу на Увалон.

Кристоф встал и покинул комнату собраний, направившись к своей каюте, чтобы облачиться в боевой доспех. Отвергнутые остались втроем:

– Это хотя бы лучше, чем смерть, – пожав плечами, сказал Бергал.

– Смерть не так уж плоха, – заметил Фауст.

– Да, всего лишь почти ничего не чувствуешь, а так красота. Джорно, наверняка, тоже счастлив. Он и сам почти что живой труп.

– Ему приходиться тяжело, – покачал головой Фауст. – Мои ощущения притуплены, но у меня они есть и я не чувствую в них недостатка. Джорно же лишен своих эмоций и постоянно ощущает их утрату. Его жизнь это бесконечная мука. Только когда он поглощает чужие чувства, он может на какое-то время освободиться от своего проклятья. Минуты, когда он живет чужими мыслями и ощущениями, это короткое время счастья для пустого.

– Теперь у меня еще меньше желания стоять рядом с Джорно. Не хочу, чтобы он впитал мои сокровенные мысли, – сказал Сэдрик.

– Страшно не то, что он впитает их. Страшно, если чужие мысли смогут им завладеть. Духовный стержень Джорно очень слаб и уязвим. Он легко может поддаться чужим желаниям и последовать за ними.

– Ты хочешь сказать, Фауст, что Джорно может пойти против нас, если впитает слишком много духовной энергии наших врагов? – недоверчиво спросил Бергал.

– Да, это самая большая опасность при работе с пустыми. Поэтому наш паладин и спустился к нему в клетку, чтобы напитать его безопасной для нас энергией. Но нам все равно придется регулярно кормить его, чтобы он оставался с нами.

– Союзник, который хуже врага, – Сэдрик цокнул языком.

– Люди так говорят про всех чудовищ, – сказал Фауст, улыбнувшись одними уголками рта.

Глава 2. Именем инквизиции

На Джорно нацепили сдерживающие кандалы и вывели из темницы. Значительное количество палуб корабля было отдано под камеры для чудовищ. Корабль назывался «Последний приют» и невероятно хорошо соответствовал названию. Большинство камер были пустыми. Многие чудовища отправились на другие задания, а некоторые камеры никто не занимал уже долгие годы. Чтобы ни говорил Кристоф, а найти монстра достойного вступить в ряды Отвергнутых та еще задача. Немногие чудовища могут сдерживать голод или жажду, и немногие желают провести остаток дней в заключении, перемежающимся тяжелыми схватками с другими монстрами.

Джорно привели на капитанскую палубу. Кандалы сдерживали большую часть его пустоты, но слугам ордена все равно было некомфортно стоять рядом с ним. За время конвоирования Джорно выяснил, что один из слуг любит вздремнуть на службе и очень боится, что об этом узнают, а второй слуга сильно переживал насчет карточного долга. Пустой надеялся, что эти мысли растворятся как можно скорее. Невыносимо тяжело жить без эмоций, но жить с мусором в голове не сильно легче. К своему удовольствию Джорно увидел на капитанском мостике Кристофа. Больше всего он любил именно его мысли, они всегда были четкими, упорядоченными, лишенными низменных желаний. Становиться этим человеком было очень приятно. Неудовольствием же было поглощать мысли Сэдрика и Бергала. Один был патологически легкомысленным и жил сегодняшним днем, а второй утопал в собственной ярости. В этом плане Фауст был куда лучше. Тусклая душа нежити не была богата на эмоции и не была навязчивой. Рядом с Фаустом можно было сидеть часами, но при этом все равно не провонять его желаниями и проблемами. Однако Джорно не мог отделаться от мысли, что носферату старательно пытается что-то от него утаить и прячет свои самые сокровенные мысли. Не то чтобы Джорно так уж хотелось узнать тайны некроманта, просто он уже так сильно привык знать все чужие секреты, что сопротивление Фауста вызывало у него спортивный интерес.

Не успел Джорно вдоволь надышаться чужими чувствами, как Кристоф перевел внимание на себя:

– Все в сборе, отлично. Челнок доставит нас на Увалон. Нас высадят недалеко от деревни Травиль, там нас будет ждать помощница инквизитора. Вместе мы сожжем вампирское гнездо. Надеюсь, у Сэдрика нет возражений на этот счет.

– Вы же знаете, я терпеть не могу вампиров, особенно Фауста, – Сэдрик не без удовольствия посмотрел, как глаза носферату наливаются гневом от неуважительного обращения.

– Тогда больше никаких проблем у нас не предвидится, – подытожил паладин.

Все вместе они зашли внутрь челнока. Отвергнутые уже успели облачиться в свои боевые одеяния. Сэдрик нацепил черный плащ с рукавами, изнутри он был отделан красной подкладкой. На спину вампир повесил неестественно длинный чуть изогнутый меч, покрытый многочисленными рунами. Таким клинком можно было разрубать врагов, даже находясь на большом расстоянии. Сэдрик часто пользовался этими приемами рунной магии, чтобы уничтожать ничего не подозревающего противника. Бергал не взял с собой никакого оружия, все его тело станет оружием, когда он выпустит запертого внутри зверя. А вот Фауст от оружия никогда не отказывался. Настолько, что даже между заданиями ходил по «Последнему приюту» не расставаясь со своим посохом. Посох был довольно хитрым, и с его помощью можно было применять большой набор заклинаний, выстраивая нужную последовательность рун, начертанных на вращающихся вокруг древка металлических кольцах. Надев на себя мантию с глубоким капюшоном, носферату смотрелся воистину зловеще. А вот Кристоф в боевом доспехе выглядел еще благороднее, чем обычно. Крепкий серый доспех выделялся лишь немногочисленными, но мощно заряженными рунами, нанесенными, преимущественно, для уменьшения веса брони. На спину он повесил широкий щит, а в правой руке держал внушающего вида булаву. На левом предплечье он закрепил самострел. Это была толстая прямоугольная пластина, в которую были вставлены металлические дротики. По ментальной команде владельца дротики вылетали на высокой скорости, пробивая даже толстую броню или стены.