Гонка на выживание

Полной перепланировке была подвергнута территория базы отдыха и особенно её пляж. Здесь появились мощённые плиткой дорожки, душевые кабинки, удобные места отдыха и даже бассейн с фонтаном и с коваными подобиями каких-то древнегреческих богов. Разумеется, любой желающий имел возможность за плату отдохнуть в этом чудесном месте. Но цена за отдых почему-то вызывала у неблагодарных мухоморовчан уныние и выплёскивалась в очередное неудовольствие заботой администрации. А пока горожане решали для себя извечный русский вопрос: платить или не платить, финансовое положение базы отдыха спасал мэр, устраивая там торжества, банкеты, приёмы гостей и тому подобное.

Субботним вечером четырнадцатого октября, когда солнце, надёжно спрятанное туманом, уже должно было клониться к закату, «Красные зори» в очередной раз готовились стать центром празднества, устроенного администрацией по поводу открытия городской больницы. Состав приглашённых и их расположение за праздничным столом в точности соответствовали распределению мест на «отстойнике», за исключением двух новых гостей. Графу Кордаку и господину Борке были приготовлены почётные места по левую руку от госпожи Сайкиной. Впрочем, гостей сейчас этот вопрос не беспокоил. Они прогуливались по берегу реки, любуясь местными пейзажами.

А полюбоваться было чем. Вытекая из тумана, Девка делала изгиб и разливалась перед гостями просторной зеркальной гладью, постепенно растворяясь в тёмном тоннеле, образованном галереей из плакучих ив по обе стороны реки.

– Прекрасно, прекрасно, – оценивал увиденное Кордак.

– Вам нравится, граф? – задал вопрос Борке, не отрывая взгляд от воды.

– Прекрасное место для оргии, – отозвался граф молниеносно. – Представляете, какой свальный грех здесь можно учинить?

– Вы, как всегда, недалеки от истины. Представьте себе, что во времена существования здесь пионерского лагеря именно это место было облюбовано юными последователями марксизма для купания в обнажённом виде.

– Что, обоих полов?

– В том то и дело, что нет! Грешили этим только девицы. Возможно, это от удивительного названия реки, а возможно – наоборот? Как вы думаете, что манило их сюда?

Борке обвёл окрестности взглядом, словно пытаясь определить, что именно заставляло юных пионерок изменять своему долгу и моральному облику строителя коммунизма.

– Здесь место русалочье, – совершенно буднично и без тени эмоций констатировал граф. – Мужчинам здесь после заката следует держаться от воды подальше.

– Вы опять правы. Мужчины приближались к реке не ближе прибрежных кустов. Тем не менее это было любимым местом вечернего отдыха мужской половины Мухоморов, и не только юной её части. Не скажу определённо насчёт свального греха, а изнасилования в этом месте случались.

Борке вновь обвёл взглядом соблазнительные изгибы реки и добавил:

– И мне кажется, память о тех событиях ещё не утонула в водах Девки.

Со стороны главных ворот послышался звук автомобильного сигнала. Он означал, что малыш-микроавтобус достиг конечной цели своего рискованного путешествия.

– Не хотите ли, граф, – оживился Борке, – немного отдохнуть перед предстоящим балом?

– Пожалуй, – согласился Кордак. – Тем более что подготовка к нему в самом разгаре. Не будем мешать хозяевам.

Компаньоны двинулись к своему коттеджу и вступили на центральную аллею как раз в тот момент, когда на ней же из соседнего домика появилась госпожа Сайкина.

– Зинаида Кузьминична, очень приятно, – опередил всех господин Борке и склонился в изящном полупоклоне, изображающем поцелуй руки.

– Рада вас видеть, господа, в нашей скромной провинциальной обители, – ответила Зинаида Кузьминична, проявляя чудеса великосветского этикета. Это не осталось не замеченным господином Борке, и он повторно склонился над рукой Сайкиной.

– Мадам, – поддержал своего спутника граф, – вы сегодня ещё более обворожительны, чем вчера.

Мадам оценила комплимент и приятно улыбнулась графу. Выражение лица Кордака меж тем свидетельствовало, что граф отнюдь не лицемерил. Прищур его глаз говорил о том, что Кордак действительно заинтригован и изучал взглядом Сайкину с чувством большим, чем простое любопытство.

– Мы с графом находимся под большим впечатлением от вашего пансионата, – продолжил Борке, давая возможность Кордаку рассмотреть Сайкину. – Наверно, я был бы не вполне искренним, если бы стал утверждать, что не встречал архитектуру или ландшафт, подобный вашему. Но нас с графом впечатлила та удивительная гармония, с которой ваш пансионат слился с природой реки.

– Да, – ещё более приятно улыбнулась Сайкина. – Пришлось приложить немало усилий, чтобы обустроить этот уголок природы так, как он того заслуживает. Вы бы видели, что здесь было до начала строительства.

– Мы с графом были бы весьма польщены, уважаемая Зинаида Кузьминична, если бы получили приглашение на бал в ваше собственное имение.

Произнося фразу, Борке подчёркнуто сделал ударение на слове «собственное».

– Всецело поддерживаю, – несколько неожиданно подхватил разговор Кордак. – Мне кажется, только в собственном имении вы бы смогли дать полный простор своей фантазии и как гостеприимной хозяйки, и как женщины.

Лицо Сайкиной ещё продолжало хранить приятную улыбку, но глаза приобрели оттенок задумчивости. Было заметно, что слова Кордака проникли ей в душу.

– Было бы очень приятно, – продолжил Борке, – если бы вдали от столичной суеты вы возродили старинную традицию русской аристократии – бал в дворянском поместье.

Сайкина скользнула задумчивым взглядом по фигуре господина Борке и ответила, несколько помедлив:

– Возможно, вы и правы, господа. Возможно, пришло время возвращения к истокам и возрождения забытых традиций.

– Но не будем мешать госпоже Сайкиной, – подхватил Кордак своего спутника под руку. – У вас ещё столько хлопот. А мы с господином Борке решили немного отдохнуть.

– Приятного отдыха, господа, – обольстительно улыбнулась Зинаида Кузьминична, покидая место встречи.

Грациозной походкой, в туфлях на высоких каблуках, которые не вполне соответствовали месту и времени, Сайкина направилась к главным воротам пансионата.

– Итак, господин Борке, – хлопнул в ладоши Кордак, когда дверь в домик за ними закрылась, – насколько я понимаю, старт скачкам дан! Ваше предложение о собственном поместье было неслучайно?

– Да, – согласился Борке, усаживаясь в кресло. – Уверен, что ничего большего, чем огород за чертой города, у Сайкиных никогда не было. Поместье – это не замок, но желание что-то получить – хороший удар хлыстом. Полагаю, что и слова о русской аристократии запали в сердце госпожи Сайкиной.

С некоторым возбуждением Кордак тоже схватил стул, но развернул его и уселся, облокотившись руками о спинку.

– Удар хлыстом, говорите? Нет, это больше. Это гораздо больше! – повторял он, пронзая взглядом угол комнаты. – А вы заметили, как изменился взгляд госпожи Сайкиной?

– Взгляд? Нет, граф. Сказать правду, я больше доверяю интонациям голоса.

– Напрасно! – в возбуждении воскликнул Кордак. – Это был не взгляд! Это бездна! Это – море желаний! Её желания могли бы не то что горы свернуть – коммунизм построить! Что за женщина! Она безусловный фаворит наших гонок.

– Не будьте столь поспешны, граф. Мы ещё не встречались с остальными участниками гонок, а потому делать ставки несколько преждевременно.

– Преждевременно! – подскочил Кордак. – Что может сравниться с Матильдой моей?! Что может сравниться с этой бездной желаний? Кто вообще может состязаться с женщиной, находящейся во власти Эрота?

Кордак сделал круг по комнате и уселся на стул в той же позе.

– Эрота? – удивлённо поднял брови Борке. – Вы полагаете?

– Поверьте старому знатоку женских душ. Затуманенный взгляд, лёгкое пальто на голое тело, высокие каблуки на лесных тропинках.

– Так вот что означали ваши слова о просторе фантазий в собственном имении.

– Именно! А вы знаете, у меня предчувствие, что для госпожи Сайкиной это место – нечто большее, чем просто место для отдыха.