Страница 10 из 11
– Да, – он повернулся и глянул на меня без тени улыбки.
– Я не помню, – поморщилась я. Доигралась, Яна. Запустив пальцы в спутанные волосы, я застонала. – Олег?..
– Что?
– А почему крови нет? Я же… я не успела… в баре?
И дальше играть в игры уже не хотелось. Он слишком опытный, слишком наблюдательный, чтобы ничего не понять. Дура, дура и ещё десять раз дура! Нет, дебилка! У меня же на лбу было написано, что я девственница…
Он промолчал. И я думала, что сейчас он, так и не ответив, выйдет из спальни, и готова была уже подорваться, чтобы броситься следом, но Олег все же произнес, так же сухо и отстранённо:
– Потому что после ты сходила в душ, а я поменял простыни. Одевайся. То, что ты вчера накидалась, еще не значит, что сегодня я разрешу тебе валяться в постели. У тебя тренировка.
– Но Олег… – протянула я болезненно скорчившись. Неужели он правда думает, что я смогу тренироваться в таком состоянии?
– У нас уговор, Абрамова. И я собираюсь его придерживаться, – еще раз окинув меня пренебрежительным взглядом, он качнул головой. – Даю тебе полчаса на сборы.
После этого он вышел из комнаты, даже не подумав выслушать мои возражения. Впрочем, я и не возражала. Сидела, прижимая одеяло к груди и покусывала нижнюю губу, понимая, что в этот раз накосячила, пожалуй, как-то уж слишком.
Глава 8
Больше Олег не проронил ни слова до того самого момента, когда мы остановились на парковке перед тренировочным центром. Только заглушив автомобиль, он повернулся ко мне в пол-оборота и серьезно сказал:
– Давай договоримся, Яна. На тренировках ты продолжаешь называть меня на Вы и Олег Евгеньевич.
Тоже мне, Америку открыл. Будто бы я не понимала, что никому о нашем… договоре знать не нужно. Но в ответ на его слова я просто кивнула, не желая дерзить. Мне всё еще было не очень хорошо. Едва я сползла с постели, меня замутило и чуть не вырвало прямо на дорогой ковер в спальне. Позорище! В итоге с тошнотой справиться мне-таки удалось, чего не скажешь о головной боли, не желающей отступать даже под натиском двух таблеток аспирина. Я бы все отдала, чтобы остаться в постели и даже практически набралась храбрости, чтобы сказать об этом Олегу. Но, стоило мне, одетой в халат, выйти на кухню и наткнуться на его пристальный взгляд, я мигом передумала и поспешила в ванную.
Теперь же я, не в силах вымолвить ни слова, сидела и кивала, как болванчик, и в тайне надеялась, что Олег присмотрится ко мне повнимательнее, оценит цвет моего лица и сжалится. Но то ли цвет моего лица казался ему не настолько бедственно бледным, то ли мучения мои его совсем не трогали, он только коротко сказал:
– Пошли, – кивнул на дверь с моей стороны и сам выбрался из салона.
Глубоко вздохнув, я тоже вышла на улицу. Олег достал из багажника мою сумку с коньками и протянул мне.
– А сам не можешь донести? – капризно выговорила я, глядя на тяжеленную сумку взглядом умирающего.
– Ты правда считаешь, что это будет хорошей идеей? Купи себе чемодан уже, в конце концов, – посмотрев на меня укоризненно, он все же закинул лямку себе на плечо и, не дожидаясь меня, пошел к центру.
Я плелась за ним, ощущая себя бурлаком, тянущим за собой корабль. Только вот за плечами у меня был не корабль, а чувство вины, по тяжести, правда, кораблю ничем не уступающее. Я буравила спину Олега Евгеньевича взглядом и думала о том, что почему-то именно я чувствую вину за то, что произошло вчера, хотя ведь именно он принудил меня к отношениям с ним! А вывернул все так, будто бы он рогатый муж, вытащивший свою жену из-под любовника. И все же в какой-то степени мне было приятно, что он приехал за мной и не дал наделать глупостей. Пусть первый свой раз я не помню… может, оно и к лучшему? Говорят же, что ничего, кроме боли, он не приносит. А тут… в следующий раз я обязательно запомню все: ощущения, его ласки, прикосновения…
У раздевалок я забрала у Олега сумку и пошла переодеваться. Внутри раздевалки – довольно просторной, разбитой локерами на две части, была пара девочек из юниорской группы, и Алька, которая, увидев меня, удивленно приподняла брови с спросила:
– Тебя же выгнали!
– А теперь обратно взяли, – сообщила я, опускаясь на скамейку. Прикрыла глаза, пережидая очередной приступ боли.
– Что-то ты неважно выглядишь, – хмыкнула Алька.
Я же лишь вздохнула, ничего не ответив.
Чувствовала бы я себя хоть сколько-то сносно, обязательно спросила бы её о просмотре, но, если честно, в данный момент это меня не интересовало от слова совсем. Что меня действительно волновало, так это то, как в таком состоянии я буду тренироваться. Помимо двух тренировок на льду, у нас был еще час тренажерного зала и полтора – занятие по хореографии. Как выдержать сегодняшний день, я не представляла.
Когда я открыла глаза, Али уже не было. Переодевшись, я поплелась разминаться, а после нацепила коньки и отправилась на лед. Коршунов и большая часть нашей группы уже были на местах. Олег Евгеньевич, в коньках, но у борта, а Аля и еще трое девочек и два мальчика чуть младше меня – на льду.
– Тебе особое приглашение нужно, Абрамова? – строго прогремел Олег, и я против воли подняла на него взгляд.
Но ни намека на что-либо личное в нем не уловила. Я для него – работа. По крайней мере, пока мы не выйдем за дверь центра подготовки. Правильный подход, он прав. Не хочу, чтобы обо мне говорили, что я получаю высокие баллы потому, что сплю с тренером.
– Простите, Олег Евгеньевич, – виновато выговорила я, открывая борт. Стянула чехлы, положила их на скамейку и выехала на лед.
– Какая муха его сегодня укусила? – передо мной, стоящей на коленях посреди катка, остановилась Алька и удивленно округлила глаза.
Меня же едва не вывернуло наизнанку. Колбасило так, что я думала – если сейчас встану – тут же уйду с тренировки. Вот только при этом я понимала, что это будет последнее, что я сделаю в этой жизни. Потому что стоило мне только посмотреть в сторону дверцы борта, как я тут же натыкалась на тяжелый, не предвещающий ничего хорошего взгляд Коршунова.
Сегодня я была звездой тренировки. Олег Евгеньевич, кажется, решил отыграться на мне не только за эту ночь, но и за все будущие мои косяки, которые, я не сомневалась, обязательно случатся – я же минус! Сначала мы отрабатывали вращение со сменой положения, потом перешли к прыжкам. Я прыгала до тех пор, пока у меня не начали трястись колени. Последний раз так приложилась бедром о лед, что Олег подъехал ко мне и спросил, в порядке ли я. Я только зло зыркнула на него и, поджав губы, начала вставать. Грудь моя тяжело вздымалась, изо рта вырвался рваный выдох, голова закружилась, и я бы, наверное, рухнула на лед, если б не сильные руки моего тренера, подхватившего меня. В его взгляде, пойманном мной, промелькнуло нечто сродни пониманию, и я было уже обрадовалась, что он наконец отстанет от меня и даст спокойно помереть где-нибудь в раздевалке, или вот, прямо у бортика. Была бы моя воля, я бы легла прямо на покрытие у дверцы, сжалась бы калачиком, и пусть бы попробовал кто через меня перешагнуть! Но нет. Будто опомнившись, он отпустил меня и отъехал в другую сторону. А для того, чтобы до меня окончательно дошло, что поблажек ждать не следует, напоследок Олег сказал все тем же сухим, призванным беспрекословно ему подчиняться тоном:
– Каскад, Абрамова.
– Нет, – застонав, я схватилась за голову.
Но Олег на меня больше не смотрел – переключился на других учеников. Опять этот долбанный лутц-ритбергер! И вот, по окончании тренировки, я, выжатая, как и без того подпорченный лимон, пыталась соскрести остатки себя самой с глади катка, тогда как все остальные уже покинули лед. Ну, кроме Альки. Которая задержалась. По всей видимости, чтобы понаблюдать за моим позором.
– Ермакова! – я не успела ничего ответить Але, как её окрикнул Коршунов.
Она тут же встрепенулась и поехала к борту, а спустя минуту мы с Олегом… Евгеньевичем остались на катке совершенно одни. Я тяжело поднялась на ноги и было тоже собралась покинуть лед. Но даже и пары метров не проехала – дверца борта открылась, и на лед выкатил Олег. Стащив с плеч теплую куртку, он перекинул её через борт и остался в темно-серой, с черными вставками футболке. Настолько обтягивающей, что я будто бы снова видела его совершенно голым, как сегодня утром, когда он так же стоял ко мне спиной и надевал рубашку. Так. Яна, успокойся! Я мысленно досчитала до трех, тряхнула головой, прогоняя совершенно неуместные в этот момент мысли и громко сказала: