Страница 10 из 15
– Но «укол в сердце» может быть… Мне вот от картин Мунка, Фюзели, или Одилона Редона… становится тяжело, дурно. Заставляют «вывернуть глаза внутрь» и за-кри-чать. – Дебора всё думала о чём-то.
– А можно найти «потухший свет» – молвила Алёна.
– А можно «залаять»? – тревожно спросила Алла. – А вообще Роль мне по душе.
– А можно напротив этих секторов… закольцевать, круг грехов кругом молитвы… Оптинских странцев. Тоже семь: каяться, терпеть, надеяться, верить, прощать, молиться и любить.
– Умно́! – отозвался учёный.
– «Запретные желания». Я ставил такую пьесу. Да не о сексе! Не совсем… о сексе… О тех настоящих запретах: запрет на свободу выбора, запрет на взаимопонимание, запрет на взаимную, чистую, бескорыстную любовь. Это вот круги! Цепи! И в кабалу фальшивых святош не хочу!
Они более не желали говорить вслух о главном: кто есть порученец. Кто поручил. Пока нежелали.
– Я пойду прогуляюсь по лайнеру – сказал драматург и ушёл.
– И я пойду – сказал учёный.
– Можно мне с вами? – спросила актриса.
– Буду рад! – ответил Кирилл Алексеевич и они ушли.
– А я приглашаю вас, Алёна, поиграть в нормальную рулетку! Я чего-то протрезвел от этой. В казино. А?
– А пойдём! – задорно согласилась музыкант, засмеявшись.
– А мы? Деби, мы куда? На танцы? – несколько холодно спросил режиссер и выпил целый стакан виски с содовой.
– Да, пожалуй. Ненадолго. Вы только не пейте больше. И не злитесь больше. Вам это не идёт. Вы ведь… очень добрый! Да? – неуверенно ответила девушка.
– Хм… Чёрт! Вы, как и все женщины, любите контролировать и руководить, да? А я не люблю этого. Извините… Хм. А мне-то показалось…
– Это вы, Владислав, извините меня… Я… Я не выношу совершенно… – мне плохеет – запах алкоголя! И это всего-то… что я контролирую. Извините. А тусовки молодёжные обожаю! И танцы! Идёмте же! – уже ободряюще-зазывно воскликнула Деби.
В концертном зале этой вип-зоны у наших гостей были заборнированны отличные места в первом ряду напротив центра авансцены. Пространство шириной метра в четыре между столиками и сценой, возвышающейся на метр от пола, было предусмотрено для спонтанных танцев слушателей. Ряды в зале были расположены террасами с большими проходами. По этим проходам шныряли официанты и люди, которые то приходили, то уходили, то переходили на самую верхнюю террасу, где располагались бары.
– А, вот и мои туристы! Только двое? Я всё равно рада, немножко заскучала одна – Татьяна Эдвардовна действительно сидела одна, без соседей. – У нас три столика, на девять персон, по три за столиком. А на столиках… ах вот бежит официант… Нам же положен «капитанский коктейль»…
Владислав Фёдорович не из скупердяйства, а просто «по приколу» заказал полный набор этого лёгкого фуршета:
– Да, и коктейли на девять человек, и мороженное, и фрукты и десерты… Нет, мороженное пока три порции. – В глазах его бесятами играли огоньки куража.
Татьяна, чуть раскрасневшаяся, рассеянно и очаровательно улыбнулась. Она обмахивала лицо, плечи и шею красивым веером из слоновой кости с бирюзовой инкрустацией. Она вообще как лебедь белая любила взмахивать холёными руками. Знала, что золотые украшения на пальцах с алыми ноготками и загорелых запястьях выписывают заманчивые иероглифы.
– Я, собственно, уже собиралась уходить. Извините, это ни… в коей мере не связанно с вашим приходом. Сдаю пост! – она рассмеялась – А если честно, сегодня выступление Мюзик-холла (только вот закончили),… эта именно, сегодняшняя программа, мне нравится менее всего. У них чередуются три программы. Следующая посвящена этническим, культовым танцам древних египтян, индейцев, арабов и прочее. Это – высокий класс. Но более всего я люблю третью, под классическую музыку. Нет, не чопорную и сдержанную, а… страстную, виртуозную, экспрессивную, где-то даже эпатажную… – Лучевая заметила, что Владислав смотрит на неё «сквозь её слова», что-то прикидывая «о ней».
А прикидывал он банальное: пойдёт на флирт эта дама? Не пойдёт? «Не пойдёт! Даже на танцы не остаётся… Иную, хм, страсть предпочитает… А, да ладно…».
– Да… Ещё три танцевальные пары исполняют «латину», вальс и прочее… Когда девочки Мюзик-холла переодеваются… Между номерами. Одна из пар весьма… эмоциональна, особенно когда классический оркестр сменяет на это время джаз-бэнд. – продолжала и заканчивала Татьяна своё информационное сообщение уже без видимого вдохновения, дежурным размером гида. – Приятного вечера! До завтра!
Она ушла. Дискотека «заводилась». Уже и на сцене несколько человек… Маловато пока… А вот за перилами небольшой балюстрады, ограждающей столики первого ряда зрителей, перед сценой, прямо напротив Владислава, назойливо танцевали две девицы. Судя по «коровьим» взглядам, томно и призывно порхающим длинным наклеенным ресницам в сторону VIP-клиентов, в частности Влада, их не смущало наличие ни Деборы, ни кучи резвящихся детишек и степенно перемежающих танцевальные «па» пожилых пар справа и слева. В этот раз они не попали в «эскорт-услуги» и намеренны «отбить» затраты на поездку уже на лайнере. Это бойцы, умеющие воевать и на суше и на море. Не сдающие позиций. О, они виртуозны в разных позициях!
На сцену вышли две певицы в концертных платьях и трое профессиональных танцоров: две девушки и парень, наряженные под «бальников». А может это и были те «бальники», что выступают здесь. Следует сказать, что «концертное платье», привычное такое (длинное, «в пол», с блёстками, воланами, шифоном и кринолином), безнадёжно устаревает, уступая место платью «для коктейлей», ну такому, что хоть и прикрывает пупок, но отвлекает от «подпупковой» зоны лишь блёстками. И это, последнее, сохраняет традиции. Зато длина демократично объединяет двух певиц с теми двумя соискательницами перед сценой.
Конферансье представил вышедших:
– Наши «золотые голоса»: Милена и Орнелла. Да, милая Милена и «орлица» Орнелла. Поприветствуем аплодисментами! Наши «шустрые ножки» Эрика, Мишель и наш «бычок» Мигель. Искупаем в овациях! Сейчас, по вашему приглашению, они могут составить вам танцевальную компанию. Мастер-класс! Бесплатно! Разбираем! Спешим!
«Студенты, наверное, любят Татьяну Эдвардовну. Она умеет и внимание аудитории держать и дисциплину. И строга, и умна, и обаятельна. И стройна! Но почему смуглая кожа? У меня, южанки, светлей. А она бледнолицая петербурженка. Солярий? И может не шатенка вовсе? Да, салоны… уход… Эти загадочные дамы из загадочного Петербурга… «Колдуньи», «Пиковые дамы»… «не от мира сего». И эта цельность без высокомерия, эта глубина натуры, это особенное достоинство. Свою врождённую, не показную, тихую тактичность они носят в себе как завещанный оберег! Это – начинка! Никаким макияжем, тренингами и притворством этого не добьёшься! А я? Я более на этих двух девок похожа… Моё прошлое… И это «любострастие» выпало! Точно! Но я…, я больна! Что во мне начинка? И ему, Владиславу… Выпало… Ах, зачем он вновь пьёт! Эти котейли проклятые! Я пойду. Пойду.» – думала Дебора.
– Извините, Владислав Фёдорович… Я тоже пойду… Чуть пройдусь по кораблю… осмотрюсь… Извините. – сказала девушка.
– Что вы всё извиняетесь? Скромница. Глаза-то выдают: недовольны, что я пью!? А что вам? И откуда вам знать… Эх! Разное у нас, видать, «любострастие» с вами. Что ж: спокойной ночи! Снов… сладких!
Она быстро поднялась наверх, к выходу возле баров. Вдруг остановилась, оглянулась. Почему? Любопытство? Да, острое! Непростое! То, что ведёт к открытиям! Бывает научным… Сейчас – к открытию новой, близкой, родственной души. Половинки твоей. Может быть…
«Господи! Ну зачем! Зачем эти две бля… сидят уже рядом с ним? Он что – пригласил? Угощает их… А!» – сжалось горячим, колючим комочком и забилось терзающим трепетом сердечко Деби.
Да – пригласил. Его тоже терзали и слова, и всё поведение В.В.В. этим вечером. Ему не нравилась режиссура этого «Мефистофеля». Ещё Владислав не любил оставаться один после «спектакля». Рука привычно тянулась «к стакану». Но того, что кричит внутри не залить, не избыть… Девки тоже лишь помогали пережить эпизод. Но без стакана и без девок… Как? Как быть тому, кто всю жизнь ждёт чистоты и света, а вляпывается в грязь и надежда на светлое тает, тает, тает… «Это – моя болезнь. Дрянная, уже хроническая… К чёрту! Не хочу думать! Эти – ушли…, церемонные больно… «Татьяна – броня» и «Даша – недаваша». Деби – Даша… Что-то в ней такое есть… моё. Музыкантша слишком высока и, ха, высокую грусть несёт собою… Актриса – гордячка. Учёные и люди искусства давно уже «униженные и оскорбленные». Хорошее название «Оскорбленная луна». Как мой любимый фильм «Горкая луна»… Да-а-а. Сам ты, впрочем, дурак и пошляк… Вот гляделки все на меня проглядели эти две сучки…, из платьев рвутся. Ладно, приглашу… Но как однообразно, как всё обрыдло!»