Четыре грани финала

Среагировать я просто не успела, даже отшатнуться от рванувшего ко мне потока фиолетового полотна, мигом заслонившего весь мир… и только крепкая фигурка метнулась между нами.

Камидзе Тома выставил вперёд правую руку.

И две антимагические силы с лёгким звоном встретились.

Фиолетовое полотно раскинулось невероятным цветком, практически скрыло от меня весь остальной зал. Остался лишь Тома, напряжённо удерживающий кажущийся бесконечным поток энергии, его спина напряглась, колени слегка дрогнули, но парень продолжал стоять, защищая меня от потери неизвестно чего…

В какую-то секунду фиолетовое просто исчезло — и Тома практически уронил руку, тяжело вздохнул. Зал неотрывно смотрел на нас, многие перешёптывались, но теперь абсолютно тихо и совсем не предвкушающе.

Пожиратели исчезли. Вместе с порталами. Вместе с Трубой.

Откуда-то со стороны послышался злачный голос Дамблдора, упрашивающий всех сохранять спокойствие. Попугай вновь порхнул к нам, нервно размахивая крыльями.

— Вы целы? — почти истерично выкрикнул он. — Пожалуйста, скажите, что вы целы! Прямо в момент, когда я принимал индейскую делегацию…

Тома как-то странно посмотрел на свою правую руку.

Подошёл и погладил попугая по голове.

И абсолютно точно созданная из чистейшей магии птица лишь недоумённо раскрыла клюв.

Грань Равнодушия: резкий перелом

После начался хаос.

Меня и Тому ослепили вспышками — каждый репортёр старался запечатлеть руку парня на попугае как исторический момент, о котором скоро узнает весь мир. И каждый репортёр рванул к нам ослеплённым, чуть ли не силой вогнал летающие микрофоны в рот, начал задавать десятки слившихся в одно сплошное жужжание вопросов.

Всё это парализовало меня на несколько секунд — а затем Дамблдор и Югорус протолкались сквозь сузившееся кольцо прессы и быстро разогнали их. Охрана же разгоняла остальных посетителей, но те сами удалялись, осознав, что веселье закончилось. Репортёры немного попытались поднырнуть под локоть Дамблдора, но отлетели в сторону, поняли, что ничего тут не добиться, и переключились на Мордевольта со слившимся в одно вопросом: понимает ли он, что его ужасающее устройство только что изменило мировой расклад сил и грозит ввергнуть всех нас в хаос беззакония? Мордевольт в ответ сердито отвечал, что ужасающим устройство становится лишь в злых руках, в добрых оно научный прорыв столетия, а научные прорывы не могут быть злом…

Его речь доносилась уже издали — Дамблдор решительно выводил меня и Тому из зала, крепко держа за плечи, обогнул ещё одну волну репортёров и быстро повёл наверх, в свой кабинет. Лестницы, судя по всему, решили не капризничать, и доставили к нужной статуе гаргульи за несколько минут, а та повернулась ещё до того, как прозвучал пароль.

Комое-сенсей и МакГонагалл присоединились на полпути, но внутри кабинета слегка отошли в сторону тихо поговорить, а Дамблдор попросил нас подождать и вышел. Я взглянула на Тому, а тот в миллионный раз оглядывал свою руку, словно всё не мог убедиться в истинности происходящего.

Разрушитель Барьеров исчез. Передался тому неизвестному Пожирателю Смерти. Плюс они получили Трубу Мордевольта, а сговорившаяся с ними Нерисса ещё и Бузинную палочку.

Если план Дамблдора с остальными был в этом, то он какой-то слишком хитрый.

Если не в этом, то полностью провалился.

— Как ты? — тихо спросила я; Тома взглянул на меня и как-то неуверенно улыбнулся.

— Честно говоря, ничего не изменилось, — он вновь оглядел руку. — Чувствую себя как прежде. Ты-то нормально?

— Благодаря тебе, — Тома наверняка думает, что спас меня от потери силы эспера. Однако целились враги явно не в нулевую способность.

Я что-то. Теперь стопроцентно.

И, кстати, вряд ли крестраж. Даже если Нерисса как-то одурманила Пожирателей Смерти за спиной Волдеморта, она вряд ли обрадуется, если один из них получит крестраж. И можно ли вообще Трубой украсть крестраж?

Хотя, конечно… кто сказал, что во мне лишь одна сила? Это ведь смесь миров, как-никак. Очень может быть, что я и крестраж, и что-то ещё. А воспользоваться силами не могу из-за диких условий. Например, струя огня вылетит только после определённых телодвижений… хотя это уже вселенная Аватара, его вроде бы здесь нет…

Мне нужны ответы! Нужны как можно скорее!

— И спасибо, но не стоило, — тихо сказала я Томе. — Я всё равно нулевой уровень. А ты теперь без своей силы как будешь сражаться?

— Я… — он сморщил лоб. — Слушай, я вообще об этом не думаю. Как-нибудь там потом разберётся. Тем более что у меня теперь неудачи нет, глядишь, всё теперь наоборот пойдёт, — Тома вновь улыбнулся. — И в любом случае это мои проблемы. А твой нулевой уровень в любой момент может продвинуться, и было бы жалко его навсегда потерять. Да и вдруг из Академия-сити выгнали бы, кто их там знает…

Я даже не стала ничего ему отвечать. Ну да, сейчас Тома вполне может уйти на путь полного везения. И засчёт этого даже преуспеть больше прежнего в выбивании дури из всяких магов…

Но лишь какое-то время. Вечно удача длиться не будет. Без Разрушителя Барьеров Тома не выстоит против того же Волдеморта, а против Нериссы — особенно Нериссы с палочкой и Трубой — и с ним-то не факт.

Получается, Тома становится абсолютно бесполезен, причём не только для меня. И с позиций хоть какого-то героя скатывается мгновенно. Но сам он этого не понимает, и как прикажете объяснить?

Дамблдор зашёл внутрь кабинета, на этот раз в сопровождении Югоруса. Но не успел произнести не слова — я раньше шагнула к нему и сказала:

— Профессор Дамблдор, я хотела бы поговорить с вами наедине.

Несколько секунд он смотрел на меня, а затем повернулся к остальным и спокойно произнёс:

— Профессор Лужж, Профессор МакГонагалл, профессор Цукуёми, мистер Камидзе, я попросил бы вас ненадолго выйти.

Никто из них не стал возмущаться, и вскоре мы остались вдвоём. Дамблдор прошёл за стол и кивком указал мне сесть.

И вот я на месте, где часто сидел Гарри Поттер. Точно так же смотрю на множество серебряных приборов непонятного назначения за спиной Дамблдора… гм, а феникса Фоукса нет. Хотя его жёрдочка в наличии.

— Слушаю вас, мисс Сатен, — произнёс Дамблдор, и я набралась смелости.

Была не была.

— Я знаю о том, что вся ярмарка была фикцией для привлечения внимания, — я смотрела прямо в глаза Дамблдору. Голубые глаза, скрытые холодным стеклом небольших очков. — Я знаю, что моё участие было спланировано заранее. Я знаю, что я нечто важное, может быть даже крестраж Волдеморта, и сегодня Пожиратели пытались похитить это нечто с помощью Трубы. И я хочу помочь вам, помочь тем, кто хочет расправиться со всеми угрозами этого мира, и хочу жить обычной спокойной жизнью. Вы можете прочитать мои мысли и убедиться, что я не лгу, — я даже коснулась своего виска. — У меня нет сил, трюков и желания скрывать их. Так что перестаньте мной манипулировать, перестаньте держать в неведении и просто скажите прямо, что делать.

Несколько секунд Дамблдор молчал. А затем очень тихо ответил:

— Почему вы думаете, что прямое указание будет куда лучше непрямой манипуляции?

— Потому что я сделаю ровно то, что нужно, не преподнесу сюрпризов, — слегка растерялась я, а Дамблдор тем же тихим тоном продолжил:

— Почему вы решили, что сможете сделать то, что нужно? Что если мы попросим вас убить определённого человека или переспать с определённым человеком? Вы тогда откажетесь, и вас не уговорить никакими словами. А через манипуляцию вы будете обвинять себя, но всё равно сделаете это — потому что будет слишком поздно и больно поступить иначе.

Это не тон Дамблдора. Совершенно не то, что я ожидала от него услышать, и потому даже не знала, как реагировать. А он продолжал:

— Вы правы, что многое здесь было спланировано, а вами манипулируют. Но отнюдь не потому, что нам этого хочется. Тому миру, в котором мы сейчас находимся, угрожает очень серьёзная опасность. И для её устранения нам приходится делать вещи, что со стороны кажутся нелепыми и лишёнными логики, но на деле жизненно необходимыми для успеха.