Четыре грани финала

— Надеюсь, этот их ритуал удачи ещё работает, — отозвался тот.

— Я не только про неудачу, Камидзе-сан. Все судачат о том, что во время выставки что-то произойдёт. Даже уверены. И… — Комое-сенсей помялась несколько секунд, явно подыскивая лучшие слова. — И постарайтесь ни во что такое не ввязываться.

— Постараюсь, — кивнул Тома; я искоса взглянула на него, когда мы наконец забрались в карету. Постараться постарается, но если я вдруг окажусь в опасности, то почти наверняка ввяжется так, что все ахнут.

Даже приятно. Наверняка бы начала влюбляться в него, если бы не была исковерканной частью личности или чем-то вроде этого.

Я думала, что вчера было много прессы с ослепляющими вспышками камер. Но оказалось, что это лишь цветочки.

Когда мы вышли из кареты, то сразу ступили на огромный красный ковёр, протянувшийся до самых ворот замка. И этот ковёр полностью окружили куча репортёров, а их вспышки казались направленной магической атакой.

Даже Комое-сенсей растерялась и несколько секунд прикрывала глаза. Но затем мы более-менее сориентировались, пожелали друг другу удачи пережить это и постарались как можно увереннее зашагать вперёд. Ковёр, похоже, был дополнительно защищён каким-то барьером, ибо ни один из репортёров не постарался выпрыгнуть нам наперерез.

Дамблдор стоял у ворот замка в какой-то торжественной мантии, светящейся попеременно цветами всех четырёх факультетов — красный, зелёный, синий и жёлтый. У переминающегося рядом с ноги на ногу Югоруса Лужжа костюм вообще мелькал калейдоскопом, стреляющим в затылок уже пострадавшим глазам. Цапля рядом с ним словно в издевательство оказалась одета в строгий смокинг.

— Приветствую учащихся Академия-сити, — говорила она ещё строже. Похоже, это была одна из тех магических птиц, которых Лужж создавал, когда не мог говорить от волнения. — Простите, что не мог сразу явиться и познакомиться с вами, просто-таки целая куча важных магических дел. Меня зовут Югорус Лужж, я директор великой и древней магической академии Первертс, занявший это место после оказавшегося злостным обманщиком Бубльгума. В отличие от него, я честен и справедлив, поэтому мои начинания часто оборачиваются крахом. Однако над обустройством научно-магической выставки работал не только я, и поэтому вы можете быть спокойны.

Югорус половину речи держался за голову и пытался тихим шипением осечь цаплю, а мы с Томой изо всех сил удерживали серьёзные лица. Дамблдор слабо улыбнулся и пригласил нас заходить.

Ковёр продолжался и внутри, загибаясь в сторону ворот Большого зала и отсекая невидимым барьером множество прочих гостей. Здесь прессы оказалось поменьше, всё оказалось битком набито обычными волшебниками, терпеливо ожидающими начала. Я не увидела ни одного хоть приблизительно знакомого лица — в том числе потому, что лиц оказался целый калейдоскоп различных возрастов, рас и одеяний. В самом Большом Зале стало легче, туда народ ещё не пускали и столы факультетов убрали, освободив просто-таки огромное пространство.

Модель Академия-сити у стены мы увидели сразу и поспешили подойти к ней. Все остальные, включая команду Порри, уже замерли у своих экспонатов, хотя когтевранцы что-то крутили в своём нечто, издали смахивающим на золотой орган.

— А они неплохо постарались, — не удержалась я, когда наконец сумела разглядеть проекцию города вблизи. Та слабо светилась всеми своими небоскрёбами, раскинувшись идеально ровным кругом, по пересекающимся улицам двигались крохотные модельки автомобилей, а в небе медленно плыла небольшая, но гордая фигурка дирижабля.

— Вот только кто «они», — Тома предусмотрительно держался подальше от модели. — У меня такое чувство, что мы должны были всё это создать. Не знаю как.

— Вот именно «не знаю как», — понимающе кивнула Комое-сенсей. — Уж не сочтите за принижение ваших данных, Камидзе-сан, Сатен-сан, но вам вдвоём такое за месяц не построить. Поэтому давайте просто выполним нашу задачу, хорошо?

Месяц? Я год-то сомневаюсь. И сомневаюсь, что смогу подробно рассказать обо всём, пусть даже модель невероятно подробная. Серьёзно, я вижу свой дом.

— Значит, просто стоим и отвечаем, — Тома встал по правую руку от модели, я по левую, Комое-сенсей остановилась прямо перед ней, благо из-за своего роста всё ещё была ниже любого небоскрёба.

— Вы как? — сейчас к нам подлетел белый попугай. — Полностью и абсолютно спокойны? А то я нет.

— Немного волнуемся, — ответила за нас Комое-сенсей. — Я надеюсь, что охрана самая лучшая?

— О, целиком и полностью. Вон, взгляните, — попугай махнул крылом, мы повернули головы и увидели стоявших в самом углу мужчин, одетых в исключительно синюю форму. — Это специальная магическая охрана «Батюшки Святы», они будут следить за порядком и чуть что — намнут бока любому напавшему.

— А если никто не нападёт? — отчего-то это сразу меня заинтересовало, и попугай охотно объяснил:

— О, это мы тоже предусмотрели. Вон, взгляните.

В другом самом углу стояли мужчины, одетые в исключительно красную форму.

— Специальная научная охрана «По-Чере-Пу». Они тоже намнут бока любому напавшему, но если ничего не произойдёт, то обе охраны намнут бока друг другу. Это у них в контракте прописано. Но не бойтесь, — попугай захлопал крыльями. — Кто-нибудь обязательно нападёт. Очень многие возмущаются фактом проведения выставки, не только Я-Забыл-Кто. Правые уверены, что внедрение науки в магию приведёт к краху общества, левые уверены, что внедрение магии в науку приведёт к краху общества, централисты уверены, что внедрение приведёт к краху общества, и мы должны уважать их мнения, потому что если начнём затыкать неугодных, то это приведёт к краху общества.

Несколько секунд все, включая попугая, просто молчали. А затем тот торопливо произнёс:

— Простите, там прибыла ещё одна делегация, я не хочу отвлекаться.

И на полной скорости умчался в сторону дверей. Я лишь закрыла глаза и вздохнула.

Кто-нибудь обязательно нападёт. Да. Сомнений не было изначально. И если нападёт — руки в ноги и ходу.

Что немного сложно, так как мы дальше всех от входа. Ну и команда Гаттера ровно напротив нас со своей машиной… что там у остальных-то?

Гриффиндорцы стоят рядом с неподвижной копией домового эльфа и кипой бумаг — хорошо, понятно. Когтевранцы закончили копошиться с золотым органом, хотя внешне ничего не изменилось. Пуффендуйцы разместились рядом с нами, их проект смахивал на гигантский рисовый шарик. Слизеринцев отсюда особо не разглядеть, но вроде демонстрируют что-то закрученное.

У меня всё сильнее подозрения, что только команда Гаттера подготовила что-то полезное и нужное. Все остальные тяп-ляп на скорую руку, хотя само событие подаётся как нечто важное и торжественное. То есть да — нападут, и к этому нападению не просто готовы, но и активно спровоцировали.

Интересно, а вот… как бы руки в ноги сделать так, чтобы заодно остаться и попытаться разобраться? Может, я угляжу что-нибудь, что подскажет мне о происходящем. Или список участников уточню. Или вовсе произойдёт что-то совсем переворачивающее…

Оп-па, а экспонаты ещё не всё. Мордевольт шёл по ковровой дорожке, а следом за ним в нескольких сантиметрах от пола плыл стеклянный шар, внутри которого на расшитой подушечке уместилось огромное устройство, напоминающее пучком огромных стволов какой-то многозарядный ракетомёт.

Зуб даю — Труба Мордевольта. Устройство, способное лишить магии абсолютно любого волшебника и передать её тому, кто стреляет из этой трубы. Для демонстрации мощи слияния магии и науки вполне подходит, но тут как бы нападения ожидают, не слишком рискованно?

— Ну вот, — Мордевольт остановил шар с Трубой на месте трибуны. Сейчас он выглядел более вовлечённым в реальность, даже осмотрелся с какой-то живостью. — О, подождите, это ведь гости из Академия-сити?

Он быстро подошёл и уставился на нас. Вблизи Мордевольт по-прежнему походил на рассеянного учёного тёмного мага в фиолетовом капюшоне на белом халате. Впрочем, уже через секунду халат и капюшон обменялись цветами.