Страница 28 из 35
— Я нашла его в лесу. Мертвого, — я не слушала Скувреля. Правда была моим единственным оружием тут.
Алебрен оглядел кольцо жителей деревни, и я не понимала выражение его лица. Но, пока госпожа Тэтчер улыбалась ему, это не обещало ничего хорошего. Я искала в толпе маму, но не видела ее. Как и госпожу Чантер. Во рту пересохло.
— Об этом мы говорили, когда вы выбрали меня мэром пару часов назад.
Мэром? В этой деревушке никогда не было мэра.
— Жадные до власти обожают конфликты. Как весело, — слова Скувреля вызвали во мне холод. Я сжала его клетку, еще привязанную к моему поясу, свободной рукой, сглотнула, нервничая.
— Ты убила существо, убившее его, Эластра Хантер? — спросил новый мэр.
— Нет, — сказала я. — Я вернусь…
Он поднял руку и перебил меня:
— Ты не тронешь существо фейри. Никто не тронет, пока не прибудут Рыцари Света.
— Но оно убило Вудривера, — возмутилась я. — У него в крупе моя стрела.
Мэр цокнул.
— Охотники всюду ищут жестокость. Во что ты превратила нашу мирную деревню?
Он указал на труп Вудривера. На краю толпы послышался шум, и вой жены Вудривера разбил ночь, она растолкала людей и рухнула на грудь мертвого мужа.
Моя голова кружилась, горло обжигала рвота.
— Твоя семья принесла трагедию, — строго сказал мэр. — Охотник — старая работа. Старая, как зимние бури, и такая же ненужная. Мы встретились и решили, что в деревне больше не будет охотника. Такая работа нам не нужна. Мы не будем провоцировать их. Мы дождемся Рыцарей, они решат, как справиться с проблемой. Может, великий лорд или леди сжалятся над Скандтоном и возьмут нас под свое крыло.
Мой рот раскрылся. Я резко закрыла его.
— А что с единорогом, сделавшим это? — спросила я в ужасе, указывая на Вудривера.
— Ты сказала, что попала в него стрелой, — тихо сказал мэр.
— Но…
Он поднял руку.
— Она выстрелила до того, как его пронзили, или после, Флетчер?
Флетчер встряхнулся, пьяные рыдания утихли на миг.
— Не знаю.
— Думай, — попросил мэр Алебрен, и впервые в жизни я увидела жадный блеск в его обычно скромных глазах.
— Я… это могло быть до, — сказал Флетчер. Предатель.
— Нет, — возразила я. — Если его не остановить, он пронзит больше людей. Рыцари будут ехать неделями. За эти недели все мы падем жертвами существ фейри, если я их не остановлю!
— Хватит, Элли, — сказал новый мэр. — Мы не будем беспокоить существ фейри, и они не тронут нас.
Но это так не работало. Хищники охотились. Такими они были созданы. Люди выживали, если охотились лучше. Я открыла рот, но он заговорил громко, чтобы все слышали:
— Ты уберешь силки охотников, — громко заявил он. — И перестанешь тут охотиться. До решения Рыцарей Света все ловушки и охота отменены. Это наше решение для Скандтона.
— А если я откажусь? — спросила я, толпа притихла. Они не ожидали такого от меня. Так могла бы сделать Хуланна, смелая и красивая, но не Эластра с ее едкими замечаниями и молчаливой натурой.
Мэр вздохнул.
— Ты подвергнешь всех нас опасности. Мы достаточно страдали.
Он махнул на жену Вудривера, лежащую на муже, ее всхлипы сотрясали обоих. Мое сердце болело. Вудриверы не нравились мне, но их боль почти калечила меня. И так больно было бы за любого из деревни. Я знала только это место, знала его хорошо — каждого человека, каждого зверя, каждую тропу и каждое укрытие.
Я должна найти ключ к порталу. Я должна была уже решить ту загадку и освободить отца и сестру. Если бы я это сделала, трагедия не произошла бы.
— Твоя мать у Тэтчеров, — сказал мэр Алебрен, и я охнула. Мама не пошла бы к Тэтчерам по своей воле. Я была в этом уверена. Он продолжил стальным тоном. — Принеси силки и оружие завтра на постоялый двор, и вы сможете вернуться в дом и растить коз. Но больше никаких убийств. Никаких смертей.
Я ощутила грубые ладони на спине, попыталась развернуться, но с меня уже сняли колчан. Я не ожидала нападения, никогда не боялась, что жители деревни мне навредят. Я не думала, что такое было возможно.
— Это мои лук и стрелы, — мои губы онемели, словно не могли признать это предательство.
— Они теперь тебе не понадобятся, — сказал властно мэр. — Мы — мирная деревня. И я повешу того, кто нарушит покой.
Охнула не я одна. Он повернулся и позвал мужчину в конце толпы:
— Могильщик!
Могильщик прошел вперед с женой. Она с жалостью посмотрела на меня, этот взгляд пронзал. Я поняла в тот миг, что, даже если не все были согласны с новым мэром, никто не выступит против. Никто не вернет мне лук или титул охотницы. Это было все, что у меня было. И я лишилась этого.
Я смотрела, онемев, как они забрали Вудривера, новый мэр ушел на постоялый двор. Я смотрела, онемев, как народ Скандтона расходится по домам.
Мое сердце смертельно похолодело.
А потом, словно мир ощутил ту же ледяную боль, снег пошел над деревней. Снег во время сбора урожая.
Мне не хватило тепла, чтобы удивиться.
Глава тридцать шестая
— Я вижу, почему эта деревня популярна, — сказал едко Скуврель, когда я села на край колодца в центре деревни. — Люди тут очаровательны, как лорд Кубков.
— Надеюсь, я его не встречу, — прорычала я.
Я сняла повязку и посмотрела на него впервые с нашей сделки. Он стал еще милее? Темные волосы идеально обрамляли лицо, а крылья будто из дыма сильнее оттеняли голую грудь и спину, татуировки из перьев тянулись по рукам, и его ладони будто пропадали в ночи, но в одной он сжимал иглу, как меч. Его камзол был чистым и свисал на нити с одного из прутьев — наверное, сушился.
— Тебе не холодно? — спросила я, чтобы убрать молчание, а не из переживаний. Он развернул под собой ткань, края поднимались у прутьев, чтобы, если я буду двигаться, он съехал по полу клетки и ударился об ткань, а не железо.
— Нет, — он сверкнул улыбкой. — Но некоторые говорят, что мое сердце изо льда.
— Я запомню это, — сказала я, но думала о другом. Мне нужно было принять решение. Отдавать деревне луки, стрелы и силки отца ради свободы матери или попытаться пройти в круг Звездных камней и вернуть его?
Я могла представить жизнь без него или Хуланны — мы с мамой в домике и козы. Мы могли так жить. Но это разобьет ее. И ненависть, уже проросшая в моем сердце, поглотит меня, и одной черной ночью…
— Ты знаешь, что мы порой слышим злые мысли? Твои — черные, — сказал Скуврель.
— Тебе какое дело?
Он пожал плечами.
— Пока я у тебя в плену, я не хотел бы, чтобы ты погибла. Кто знает, что тогда будет со мной?