Неделовые отношения

— Ты хочешь, чтобы я его подставила? — облизав высохшие губы, напрямую спросила я, заставив женщину смутиться и отпрянуть от меня.

Нельзя было подавать виду, что ее предложение звучит ужасно, иначе это может обернуться неприятностями не только для Коли, но и для меня.

— Я бы не назвала это подставой, — по привычке, ее губы сложились в тонкую строгую линию, — я не такая гадина, чтобы откровенно клеветать на человека. Но я уверена, что если покопать, то и на него всплывет куча нелицеприятной правды.

— Какой, например? Что он бывший сектант?

— Той, например, что он до сих пор не уволился на старом месте работы. И числится в Москве в административном отпуске за свой счет. Так какого лешего он делает тогда тут? Пытается удержаться на двух стульях, расстояние между которыми почти тысяча километров? А нам всем заливает, что свободен и готов на все ради нашей компании.

— Он сейчас в Москве, — я боялась ляпнуть лишнего, поэтому говорила осторожно, — возможно, поехал как раз регулировать этот вопрос.

— В общем, мое предложение только здесь и сейчас действует, Маша. Если ты мне помогаешь, то я сделаю все, чтобы креативным стала ты. С соответствующим ростом зарплаты и прочими почестями.

«А если нет?» — подумала я, но спрашивать вслух не стала.

— До конца дня можно подумать? — попросила вместо этого, — очень неожиданно, Роз. Честно.

Мой ответ ей не понравился, но, видимо, другого выбора не было. Она нехотя кивнула, на прощание лишь добавив:

— Ты же понимаешь, что никто не должен узнать о моем предложении? Ты не тот человек, за которого фирма будет цепляться без чужой протекции.

— Я понимаю, — кивнула так же сухо, протискиваясь мимо нее, — если ты хочешь найти себе компаньонов, то не надо заканчивать разговоры угрозами.

— Извини, — ответила она, но в ее словах не было ни капли раскаяния. Сейчас она уже не выглядела такой растерянной, как десять минут назад. Напротив, на женском лице читалось решительность и упрямство: она знала, что нужно делать.

В отличии от меня.

До конца дня я пребывала в прострации.

Машинально выполняла работу, заполняла таблицы, отвечала заказчикам, но мыслями прибывала далеко отсюда.

Разговор с Розой снова перевернул все с ног на голову. Я не собиралась подставлять Колю, но и ссориться с начальницей не входило в мои планы. Вот так легко я оказалась меж двух огней, и пока не понимала, что мне делать дальше.

Самое простое решение — рассказать обо всем Пудовикову и заручиться его поддержкой: раз уж ему благоволит наш Главный, то Розу с ее подлыми намерениями выгонят из фирмы на раз-два. Но чем я сама буду лучше этой женщины?

Часа в четыре я спустилась в столовую, чтобы выпить кофе. В комнате, кроме Риты, никого не было. Она кивнула мне головой, сосредоточенно нарезая себе на салат огурцы.

— Будешь?

— Нет, спасибо. Голова раскалывается, — призналась ей, включая кофейный автомат.

— Может, от погоды?

Причина мне была хорошо известна и заключалась совсем в другом, но Рита выглядела спокойной и, в отличии от нашего креативного кабинета, настроенной ко мне дружелюбно. Даже не смотря на дурацкую выходку с букетом. Как хорошо, что она незлопамятная, — такими темпами я скоро перессорюсь со всеми на работе.

— Все может быть.

— Как там ваш красавчик?

— Его сегодня нет на работе. Ни его, ни толпы поклонниц, — не удержавшись, добавила в конце.

— Говорят, укатил в Москву. Вот работа, не успел устроиться, уже по своим делам мотается. Хотя с его зарплатой он в офисе дневать и ночевать должен.

— И какая же у него зарплата? — из вежливости поинтересовалась я. Считать чужие деньги всегда было скучным и не очень приятным занятием.

Рита демонстративно наклонилась вперед:

— А то ты не знаешь?

— Нет, откуда? — искренне ответила я. Кое-какие догадки у меня на этот счет были, по тем суммам, что пространственно озвучивала Лена, но не более того.

— Говорят, около трехсот. Но может и больше, раз его Иваныч смог из столицы к нам переманить.

Я очень старалась держать нейтральное выражение лица, а Рита не менее старательно искала во мне удивление.

— Офигеть, — все-таки выдала я, уставившись в чашку с кофе. Заветная должность теперь казалась еще привлекательнее ... и недоступнее. Иваныч никому не стал бы платить просто так, значит, он понимал, что Коля столько стоит на рынке профессионалов. Проблема в том, что столько не стою я.

Домой я ушла пораньше, сославшись на головную боль, которая стала в какой-то момент просто невыносимой. Произнесла вслух, что собираюсь, точно кого-то в кабинете это действительно интересовало. Один Андрей подал признаки жизни, пробормотав что-то в ответ, за что Оля бросила в него испепеляющий взгляд. Очень красноречиво.

Детский сад, ей-богу, если мы не поговорим, то работа превратится в ад не только для меня.

Зарулив в супермаркет, я сначала купила обезболивающе, проглотив без воды сразу две таблетки и надеясь, что теперь немного прояснится в голове. Виски давило, глаза слезились, но я все равно схватила тележку и пошла вдоль полок, выбирая продукты почти наощупь.

Покупок набралось много, а вот пакеты, в которые я сложила провизию, оказались неудобными. Они резали ладони, впиваясь в них до красных полос и норовя вот-вот порваться.

Машину я оставила далеко от выхода и идти пришлось сквозь большую стоянку,  мысленно проклиная себя за недальновидность.

Но неприятности на этом не закончились.

В подъезде не работал лифт. Первые минуты я из упрямства тыкала в кнопку вызова, не веря, что мне придется идти сейчас наверх пешком. Но сколько бы я не нажимала, за створками не раздавалось ни единого звука. В шахте лифта было тише, чем на кладбище.

- Господи, за что мне это?

Пришлось подниматься. Я опустила низко голову, чтобы не видеть номера этажей, только вглядываясь в некогда яркие ступени, на которых давно облезла краска. Сегодня все виделось в сером цвете, таком же, как бетон под ногами.

Достигнув, наконец, своей площадки, я выпрямилась.

На ступеньках сидел Миша.

За спиной вся та же спортивная сумка, которая была с ним в последнюю нашу встречу. Брат смотрел на меня из-под длинной челки, сверкая глазами. Лицо уставшее, с темными кругами. Мы виделись с ним только вчера, но казалось, что за последние сутки он постарел на пару лет.

— Чего тебе надо? — спросила я, прислонившись к стене, возле надписи «Машка — дура», накорябанной много лет назад рукой одного из соседских парней. В первый раз брат надрал уши тому умнику, что ее написал, и заставил перекрашивать стену, но она неизменна появлялась снова и снова, менялся только почерк, и иногда, очень редко, вместо Маши вписывали новое имя.

— Угадай с трех раз, — откинув непослушные пряди назад, улыбнулся брат.

— Я тебя не пущу.

— Хочешь, чтобы я вызвал ментов? Или МЧС? Не забывай, в паспорте прописка с этим адресом, вскрою замок, и уже тебе придется за мной бегать, чтобы получить ключи. По-моему, отличная идея.

— Ну ты и подонок, — я прошла мимо, опуская покупки на пол и трясущейся рукой пытаясь попасть в замочную скважину. Миша, поднявшийся следом, попытался мне помочь, но я ударила его по руке: — убери лапы!

Меня трясло.

Неужели сейчас Мишка зайдет в мой дом, начнет раскидывать свои вещи, ходить по квартире, мыться в моей ванной? Я совершенно не готова к такому соседству, но не понимала, как избавиться от него, ощущая приближение панической атаки.

Мы зашли внутрь. Брат стоял на придверном коврике, оглядываясь вокруг, словно и сам не решался войти.

Был он здесь уже после смерти бабушки?

Не помню.

Если бы тогда он появился мне на глаза, я своими собственными руками придушила его прямо на пороге. Но Миша скрывался от своих преследователей полгода, прячась по друзьям и знакомым. Мама, приехавшая на похороны, беспокоилась о своем беспутном сыне, забывая, что было истинной целью ее визита. И что стало причиной смерти бабушки.