Совёнок

  - А если бы она осталась? Она бы ведь, Дуня, осталось. Не за документами она к нам приехала, а ко мне. Чем я ей приглянулся?.. Не спрашивай. Да и папка у неё больно крутой: такого ухажёра он не благословит. Что толку, если бы она осталась?

   Дунька мурлыкала, высоко топорщила согнутый на конце хвост и подставляла голову под хозяйскую ладонь. В конец концов Сергей подхватил её на руки, прижал к груди и стал ждать.

  - Всё могло бы быть, Дуняш. А всё потому, что она настоящая, понимаешь? Она, и деньги её, и машина с водителем, и папашка, которого я, кстати, вспомнил: так себе мужик - весь на понтах. Носы у них похожи и линия губ... И всё-таки хорошо, что прогнали её, не довели до греха. Заказ, наверное, только сорвётся. Ну ничего, проживём.

   Где-то в квартире хлопнула дверь, и он вздрогнул. Дунька спрыгнула с рук, помчавшись в сторону коридора. Сергей побрёл с палкой за кошкой, но ещё по пути попал ногой в холодную лужу. Несколько таких лужиц вели из кухни в сторону ванной. Из открытой двери в коридор падал ровный прямоугольник света, хотя лампочки в ванной комнате не было. Раздался звук льющейся воды.

   Сергей отставил палку к стене, нога всё равно перестала болеть, вошёл в ванную и сразу увидел Совёнка. Она сидела внутри, поджав ноги и абсолютно нагая. Горячая вода хлестала струёй точно в сток и совсем не набиралась.

  - Ну что же ты! - воскликнул Сергей, заткнул пробку и переключил струю крана на душ. Совёнок крупно дрожала от холода, было даже слышно, как стучат её зубы. Никогда прежде вода в его доме не была такой горячей! Ещё сегодня днём он еле как смог вымыть посуду, но теперь щедро поливал спину и плечи Совёнка, отогревая её от октябрьского дождя. Во время мытья она не проронила ни слова, а когда с водными процедурами было покончено, Сергей растёр её большим полотенцем. Немного очнувшись, она шепнула, что оденется сама и попросила его выйти. В её голосе действительно звучала обида, или ему показалось?

   Когда он вернулся в гостиную, дом успел преобразиться. Никакой пыли и грязи, никаких остатков пиршества на столе, никакой чужой ручки у ножки стула. Фотошоп на мониторе закрыт, с рабочего стола, на озарённую люстрой комнату, смотрит портрет Совёнка. Парадный вид квартиры всегда успокаивал Сергея, возвращал ему веру в лучшее, но не сейчас. Всё чересчур затянулось.

   Художник подошёл к трюмо, порылся в ящиках, нашел ножницы, после чего с усилием проскрёб на зеркале отчётливую полосу. Это безобразие нарушило общую идиллию в доме, которой и быть не должно. Поручив себе следить за царапиной, он метнулся к пакету, где лежал фотоаппарат. К счастью, тот оказался на месте, заряжен батарейками и полностью функционален.

   В коридоре щёлкнула дверь, художник спешно спрятал фотоаппарат за спину, но нет, так не годится, руки должны быть свободны. Пришлось сунуть фотоаппарат в ящик стола. За этим делом его и застала вошедшая в гостиную Совёнок.

   Мокрые русые волосы разметались по махровому халату, на лице не осталось никакой грусти, она даже слегка улыбнулась:

  - Кто приходил?

  - По работе, - коротко ответил Сергей, заметно нервничая. Он постарался пристроиться где-нибудь возле окна, сделав вид, что выглядывает за портьеры.

  - А-а... - невзрачно протянула Совёнок, прошла к кровати и устало плюхнулась на неё. - Я как собака устала. Занятия до темноты, фигня всякая на дороге, тащиться на двух автобусах, а ещё в пробку попали: фольцваген тойоту подрезал, представляешь? Такое ощущение, что русские машины по нашим дорогам больше не ездят. Опоздала, короче, и в магазин не зашла - сил нет совсем. Сердишься?

  - На что мне сердиться? - Сергей отвернулся от чёрного как круто-сваренный кофе окна, за которым всё равно ничего не было видно. - Ты как себя чувствуешь? Голова не болит, горло? Ты вся замёрзла.

  - Нет, нормально, - пробормотала Совёнок, потягиваясь на постели. - Спать только хочу, словно весь день вагоны с углём разгружала. Вот закроешь глаза, и все эти рожи перед тобой, и гул аудитории в ушах, никто не хрена не учится, все в телефонах сидят - как достало! А ещё только второй год. Глаза слипаются...

  - Конечно, у тебя никогда ничего не болит... - проронил Сергей, покосившись на зеркало. Царапины не было.

  - Что?

  - Я говорю: главное - не болей!

  - Угу... - вяло пробурчала Совёнок, а потом простонала. - Серё-ёжка, ты чертей своих продал?

  - Продал, и получил задаток на будущую часть работы, - хмуро ответил он.

  - А чего тогда хмуришься? Красавчик! Классно же... Даш мне завтра три тысячи? Я не могу больше с этими рожами, хоть один день на такси до института доеду. Меня после сегодняшнего - пушкой не разбудишь, хоть расстреливайте, и так расколбасит, что буду как старушка с ревматизмами-радикулитами по ступенькам спускаться. Но если всё же попрусь в институт, ты мне три тысячи, пожалуйста, дай. Мне там надо... - зевала она и тёрла глаза.

   Хоть десять забери, всё равно из кошелька ни копейки не убудет! Нет, пора с этим кончать. Почему свою реальную жизнь он отдаёт воображению? Кто она вообще такая, откуда взялась, зачем и с какой целью у него поселилась? Никогда не верил в домовых, демонов, всю жизнь атеистом, а теперь поглядите-ка какую тульпу словил! Почему именно она, а не Наташа?!