Мартынов. Неделя Стюарда.

Глава 26

Я взмыл в воздух и полетел туда, где Тарас должен был оставить мне мой костюм. Это был первый раз, когда я летал при свете дня. Средиземноморское солнце отражалось от крыш, стёкол домов и автомобилей, отражалось от самого моря. С воздуха было видно, как много в моём Константинополе зелени.

Мокрый после моря, я летел по воздуху, обдуваемый небесным ветром, но не чувствовал холода. Вскоре я увидел кафе, в котором собирался забрать костюм. Пролетев мимо него пару кварталов, я приземлился и пошёл пешком: было бы опрометчиво с моей стороны явиться туда в одно и то же время с Тарасом.

Когда я добрался до этой забегаловки, я сразу прошёл в туалет, где, позаглядывав под стойку с рукомойниками нашёл пакет с моим костюмом. Я тут же – очень быстро – натянул его, надел маску и быстрым шагом покинул заведение.

На улице я зашёл в какие-то кусты и оттуда взлетел в воздух, отправившись к дому князя Аматуни. На площадке перед домом стояли несколько машин, то и дело туда-сюда сновали какие-то люди. Я, быстро как мог, подлетел к окну спальни Елизаветы Георгиевны.

Окно было открыто. Молниеносно я влез в него и шмыгнул под кровать.

– Я ничего не знаю, отстаньте от меня! – услышал я возглас моей фрейлины.

Я увидел её ножки, обутые в изящные домашние туфельки. За ней следовала пара мужских ног в обычных ботинках.

– Елизавета Георгиевна, – произнёс холодный безэмоциональный голос. – По долгу службы, я не могу от вас отстать, мне требуется задать вам несколько вопросов, и вы на них ответите, так или иначе.

Этот голос, интонация, показались мне знакомыми. Таким же манером разговаривал тусклый господин перед тем, как начать меня пытать. Ну, если он тронет Елизавету Георгиевну, я сделаю всё, чтобы убить его, пропадай оно всё пропадом!

– Задавайте же скорее ваши глупые вопросы! – раздражённо сказала Елизавета Георгиевна.

– Полиции вы сообщили, что всё время находились в комнате, – начал бесцветный голос. – Слышали неразборчивые голоса, затем звуки сражения. Всё верно?

– Верно, – ответила фрейлина.

– Сколько времени вы слышали звуки сражения? – спросил голос.

– Да откуда же я знаю?! – почти закричала фрейлина. – Мне было так страшно, что казалось, оно длится вечность!

– В доме был кто-то посторонний во время описываемых событий? – спросил тусклый господин.

– Был, – сказала Елизавета Георгиевна. Моё сердце сжалось. Неужели она меня выдаст? Этого не может быть!

– Кто же? – спросил этот человек.

– Князь Гуриели и его люди, – твёрдо ответила фрейлина Аматуни.

– А кроме них? – разочарованно спросил неприметный господин.

– Я никого не видела, – ответила Елизавета Георгиевна.

– Расскажите подробнее о ваших отношениях со стюардом Мартыновым, – сказал голос.

В воздухе повисло молчание.

– Вы в своём уме? – медленно спросила фрейлина.

– Да, Елизавета Георгиевна, вполне, – ответил тусклый голос.

– Кем вы себя возомнили, считая себя в праве задавать даме подобные вопросы? – с той же обвиняющей интонацией произнесла она.

– Я осуществляю свою деятельность по личному распоряжению Его Величества, фрейлина, – холодно ответил голос. – Я полагаю, что этого факта достаточно, чтобы ответить на ваш вопрос о том, кем я себя возомнил.

– На подобные вопросы я отвечу только Его Величеству лично, – резко ответила Елизавета Георгиевна. – А теперь покиньте мою спальню, пока я не позвала отца и брата.

– Елизаве… – снова начал тусклый голос, но не смог завершить фразу.

Послышал звук удара, на пол упал горшок с каким-то голубым цветком. Очевидно, фрейлина перешла к швырянию предметами.

– Вон отсюда! – громко крикнула она. – Папа!

Ноги тусклого господина стремительно двинулись к выходу из спальни. Из коридора послышался раздражённый мужской голос. Тусклый господин ему что-то отвечал.

В дверь спальни постучались, фрейлина приоткрыла её и спросила:

– Ну? Что ещё?

– Лиза, у тебя всё в порядке? – я услышал голос немолодого мужчины, вероятно самого князя Аматуни.

– Да, папа, – ответила фрейлина, – просто дайте мне отдохнуть. Не пускайте больше ко мне этого хама. И, тем более, не пускайте его к Алёне!

– Хорошо, Лизонька, – ответил князь, и фрейлина закрыла дверь.

Она устало вздохнула и упала на кровать. Я снял маску и выполз на свет Божий.

– Матвей! – ахнула она и потянула меня руками к себе на кровать.

Некоторое время мы целовались и обнимались. Затем она возмущённо спросила:

– Ты почему так со мной разговаривал по телефону?!

– Чтобы ты не наговорила ничего лишнего, во-первых, – ответил я, целуя её в носик, – а во-вторых, чтобы, если наш разговор зафиксирует агент вроде того, который сейчас покинул эту комнату, чтобы было видно, что разговор не продлился и минуты.

– Я так разозлилась на тебя! – шлепнула меня ладошками по груди фрейлина Аматуни. – Я думала, что ты просто не хочешь со мной сейчас общаться!

– Как видишь, Лиза, я не только хочу, но и специально прилетел к тебе, при том, что отец сегодня с утра настрого запретил мне выходить из дома, – ответил я, – чтобы журналисты не втянули меня в какой-нибудь новый скандал, спровоцировав своим хамским поведением.

– Угу, – улыбнулась Елизавета Георгиевна, – да, пожалуй, это разумно.

Она потрогала мои штаны от бегового костюма.

– А чего ты мокрый? – спросила она. – Не стерпел, пока под кроватью был?

– Потому что я часть пути проделал по морю, шутница, – ответил я. – У меня под одеждой пляжные шорты, в которых я вошёл в воду на Нахимовском пляже, чтобы оторваться от возможной слежки.

Она залезла руками мне в шорты.

– Ой, какой ты холодненький! – отметила она. – Тебе срочно нужно снять шорты, чтобы высохнуть.

– Ну, раз нужно… – согласился я.

Сказано-сделано. Я стащил с себя беговой костюм, зашёл в ванную комнату Елизаветы Георгиевны, там снял мокрые шорты и отжал их над ванной, повесив затем сушиться на змеевик.

Когда я вышел, она уже ждала меня под одеялом и принялась усердно меня согревать своим горячим телом, как только я к ней залез.