Продолжение следует

Вот тогда он и возник впервые, крылатый посланник богов. Сильный порыв ветра взвихрил на поляне мелкий лесной мусор, будто захлопала крыльями большая птица. Воздух перед ошеломлённым юношей вскипел, запузырился, и из ничего возник хрупкий крылатый мальчуган, босой и голый. Вот только за спиной у него были огромные крылья с бело-радужными перьями. Его огромные голубые глаза глядели прямо в душу. Тогда они разговаривали долго, почти до заката.

«…Ты сделаешь это?»

Юный Александр встал во весь рост.

«Я сделаю это!»

… Да, они ещё не раз помогали ему, эти крылатые существа. Правда, с годами всё реже и реже. А может, Александр, уже ставший Великим, теперь просто не нуждался в их помощи? Последний раз они помогли ему, когда тяжёлая стрела из дальнобойного индийского лука пробила доспехи, это было во время индийского похода, начатого так славно и так плохо закончившегося. Да, тогда они спасли его от неминуемой смерти…

Сильный порыв ветра, конь Александра всхрапнул. Будто захлопала крыльями громадная птица. Воздух в шести шагах будто вскипел, запузырился, и вот из ничего перед Александром Великим возник ангел.

— Приветствую тебя, Смотрящий из поднебесья.

Ангел стоял молча, прямо глядя на него своими пронзительными голубыми глазами, проникающими прямо в душу. Александр поморщился. Когда-то он выдерживал этот взгляд спокойно и бестрепетно, но в последнее время он всё более раздражал его.

— Что ты намерен делать дальше? — спросил ангел, избегая приветствия. Александр снова сдержал раздражение. В конце концов, он властелин полумира… Ладно.

— Мне кажется, ты чем-то недоволен, мой крылатый друг и учитель, — Александр чуть усмехнулся. — По-моему, я сделал больше, чем может сделать смертный. Я сокрушил Империю Зла, как ты называешь персидскую державу. Я дошёл до Индии, и не моя вина, что мне пришлось уйти оттуда!

— А разве что-то изменилось? Вместо царя Дария на троне сидит царь Александр, вместо персидских сатрапов — его наместники-греки. Всё остальное осталось по-прежнему. Империя Зла осталась незыблема, просто сменился владыка.

Александр уже еле сдерживал раздражение. Всё ноет, ноет… Да кто он такой, в конце концов, чтобы так разговаривать с Александром Великим? Срам бы прикрыл!

— Великие дела не делаются в одночасье, ты должен понимать такие вещи. Любая дорога требует времени.

— Любая дорога начинается с первого шага. Когда ты сделаешь этот шаг?

Опять…

— Я не могу издать такого указа. Это было бы безумием. Такой указ всё равно останется на пергаменте. Пойми, это невозможно. Кто будет обрабатывать поля, копать каналы, чинить дороги — да мало ли?..

— Люди. Свободные люди. За плату, разумеется.

Александр поморщился. Тоже мне, философ, посланник богов… Ни хрена не соображает в экономике, а туда же, учитель…

— Это сколько же надо денег? Таких денег ни у кого нет. И получится вот что. Поля зарастут сорняками, оросительные каналы заилятся, мосты обветшают и обрушатся. Всё придёт в упадок. Толпы бывших рабов будут убивать и грабить, чтобы прокормиться, но и это им не удастся. Этот мир рухнет. Всё современное хозяйство держится на труде миллионов рабов. Да, со временем, постепенно…

— А как же гомонойя? Равенство людей?

— А разве я не установил это равенство? — Александр уже не скрывал раздражения. — Разве иноземцы не пользуются в моих владениях теми же правами, что и эллины?

— Да, купцы и олигархи. Мы говорили о рабах.

— Раб человеком не является, — услышал свой голос Александр как бы со стороны.

Лицо ангела, до той поры бесстрастно-спокойное, исказила гримаса презрения и гнева.

— Предатель! Мелкий гадёныш!

Сильнейший гнев пронзил Александра. Рука схватилась за рукоять индийского булатного меча. Свет внезапно померк перед взором великого владыки и завоевателя, и он провалился в темноту…

Ангел несколько мгновений стоял неподвижно, изо всей силы сжимая маленький острый кулачок, и на побелевшем от напряжения пальце блестел непонятный камушек дешёвенького серебряного перстня.

Подойдя к валяющемуся без сознания Александру, ангел наклонился и одним точным движением сорвал с лежавшего амулет, порвав цепочку.

— Тебе он больше не нужен. Конец связи!

Воздух будто вскипел, сильнейший порыв ветра взмёл мелкий мусор, и на поляне заповедного царского леса остался лежать только Александр Македонский. Некоторое время он лежал неподвижно, затем завозился, приходя в себя. Сел, огляделся. Никого нет. Охрана чётко выполняет приказ — не беспокоить своего владыку.

Рука скользнула к шее, пытаясь нащупать несуществующую цепочку. Амулета тоже нет. Ладно… Проживём.

Голова была пустой и ясной, и даже не болела. Обморок, это просто обморок…

Но отчего-то очень хотелось плакать.

— Это был провал, тяжёлый провал. Мы потеряли уникальную возможность из-за одного предателя. И гипноз тут был бесполезен, великие дела не делаются под гипнозом. Если бы та операция удалась… Вероятно, сейчас мы разговаривали бы уже как равноправные партнёры.

Уот снова вертит в пальцах свой карандашик. Так и мелькает…

— Неудача была тем обиднее, что никакие «зелёные» нам тогда не мешали. Да, они уже взяли человечество на заметку, но ограничивались поверхностным наблюдением при помощи скрытых зондов и аппаратов, установленных на Земле и Луне одним-единственным кораблём-разведчиком. Они не собирались тратить время и средства на недозрелых дикарей — пусть выпутываются, как знают. Вот если выпутаются… Вот когда плод начнёт созревать… У них вообще это принято, являться к накрытому столу, ничего не вложив. Ну или потратив самую малость. Кажется, на твоей прародине это называется «халява»?

Да, есть такое понятие.

— Но неудача не обескуражила наших миссионеров. Они искали и нашли. Следующую попытку переломить хребет системе сделал некий Спартак, сам бывший раб. Мы нашли его совершенно случайно, но когда присмотрелись… Этот человек безусловно мог изменить мир.

А на экране уже следующий сюжет…

Грязные, липкие стены, липкая грязь на полу, и всё тут липкое и грязное, в этом проклятом городе — дома, одежда, золото, женщины… Этот город насквозь провонял мертвечиной и прокисшей кровью, точно громадная бойня… Да, Рим по сути своей есть громадная бойня.

Факел на стене трещит, колеблется под порывами ветра. Откуда ветер в этом мрачном дворе-колодце?

Мускулистый мужчина средних лет, одетый в поношенную, но чистую тунику, встаёт со своего грубо сколоченного топчана, подходит к решётке. Всё тихо. Спит стража, и даже стоны и бормотание товарищей-гладиаторов, бредящих в своём тяжёлом сне, затихли.

Мужчина отходит от решётки, ложится на топчан. У изголовья стоит низенький столик, на столике кувшины с водой и вином, фрукты… Гладиаторов в школе Лентула Батиата вообще неплохо кормят. Вот только на ночь запирают поодиночке, боятся. Мужчина усмехается. Всё верно — гладиаторов стоит бояться. Люди, которым нечего терять, кроме цепей, да ещё прекрасно владеющие оружием…

Решётка распахивается со страшным скрипом. Их тут специально не смазывают, эти решётки… На пороге появляется хрупкая девочка лет девяти-десяти, совершенно голая. Понятно, рабыня-проститутка, в таком-то возрасте. Мужчина скрипит зубами. Эти звери способны на всё.

За спиной малолетней проститутки вдруг веером распахиваются огромные крылья. Мужчина таращит глаза.

— Привет тебе, прославленный Спартак — звучит на латыни глубокий грудной голос, совершенно не вяжущийся с хрупкой фигуркой девочки.