Вечность любить тебя

-Садись! — его голос напряжён, холоден, не имеющий возражений.  

И я подчиняюсь. Сажусь в мягкое, удобное кресло. Беркутов проходит мимо и садиться, напротив, за рабочий стол. Берёт пачку сигарет, достаётся и закуривает, поднося ту к губам. Делает затяжку, и чёрт побери сексуально выпускает дым через рот.  

Я смотрела на мужчину напротив себя, как он развалился на кресле в собственнической позе, будто он король — не то что этого кабинета, а мира. Одна его рука расслабленно лежала на подлокотнике, а вторая держала между пальцев сигарету. Медленно поднял руку поднося ту к губам и втянул в себя дурманящий дым, смотря прямо мне в глаза, а потом выпустил кольцо прозрачной дымки на волю. 

Внизу живота скрутило тугой ком. То, как он вдыхал едкий дым в себя, а следом выпускал — возбудило меня настолько, что я сжала колени с силой, вцепившись в подлокотники удобного мягкого кресла ногтями. 

Сексуально. Порочно. 

И только от одних этих его действий — я получила эстетическое удовольствие, которое никогда прежде не испытывала. 

Впервые в жизни я хочу мужчину только от того, как он вдыхает в себя едкий дым и выпускает его, отравляя. 

Миша молчит и смотрит на меня, словно пытается усмирить всех своих демонов внутри. Всё то время, что мы здесь он не проронил ни слова, а так хочется услышать его голос с хрипотцой и поцеловать в дурманящие губы со вкусом дыма и никотина.  

-Ты ела сегодня? — вдруг спрашивает и с моих губ неожиданно для меня срывается стон. Его голос. Я сойду с ума. Мужские нотки с хрипотцой, что, не удержавшись, прикрываю глаза, впитывая его голос в себя, чтобы запомнить. 

Чёрт, Аня! Ты прыгаешь из крайности в крайность. Так не пойдёт. Ты должна решить нравиться тебе он или же отталкивает.  

Вместо того чтобы, сказать только качаю головой из стороны в сторону. 

-Тогда вставай, поехали пообедаем, — и я, как болванчик повинуюсь каждому слову. Да, чёрт, что с тобой, дуранда?!  

-А вещи? — напоминаю, что у него мой чемодан с портфолио.  

-Потом, — берёт за руку и выводит из кабинета, не выпуская меня ни на миг. 

Даёт распоряжение, что его сегодня уже не будет и если. Что звонить ему на сотовый, и мы направляемся на выход. 

Место куда мы приехали было уютное, с неплохим интерьером в бежевых тонах, что смотрится отличном в таком заведение как это. Хоть и есть особо не хотелось, но всё же Миша «уговорил» меня заказать себе хотя бы салат. Ну как «уговорил», можно сказать, заставил, сказав, если я сама не закажу, то это сделает за меня он и точно одним салатом не отделаюсь. 

Посмотрев внимательно всё меню, чтобы лишних ингредиентов не было в составе, заказала обычный салат из морепродуктов, который заправляется обычным подсолнечным маслом. А это для меня главное. Бровь Беркута взметнулась удивлённо вверх, когда я попросила, чтобы именно подсолнечное масло было добавлено и никакое другое. Конечно же, позже мужчина поинтересовался, но я сказала, что просто не люблю блюда на подсолнечном масле. Нет смысла говорить ему, что у меня аллергия на всё, в состав которого входят оливки.  

Как странно, но разговор проходил легко. Миша задавал вопросы, как я жила в Мадриде, что люблю и чем увлекаюсь. Я же спрашивала, как он создал свою компанию и над чем сейчас трудиться. Мужчина занимается рекламой, раскруткой других компаний и не только. Его компания работает также на рынке по созданию программ обеспечения, что само по себе очень прибыльно. Я слушала его и понемногу ела салат, который оказался вкусным.  

Неожиданно кожа на шее и ниже стала чесаться, зудеть. Чувствую, как горло начинает опухать, стремительно сковав с такой силой, что трудно было сделать вздох. Схватилась за край стола, попыталась вздохнуть, но это оказалось слишком тяжело. 

-Ми...ша...— мои глаза заметались по нему в поиске спасения, потому что я уже поняла, что происходит. Схватилась за горло двумя руками, но продолжала смотреть только на мужчину.  

Его глаза ничего не понимали и метались. Он вскочил с места, подлетел так быстро, что ему бы позавидовал сам ветер. В его взгляде был шок. 

-Аня? Анечка, что случилось? — он шептал, молил сказать, что случилось. А я не могла ничего сказать.  

Как же так получилось, что я вновь так конкретно опростофилилась. Аня, ну также нельзя... 

-Миша... — хрипела, задыхаясь. Страх сковал всё нутро, не позволяя сказать и слова. Я боялась умереть в эту секунду. Хватала ртом воздух, но он, как будто, не поступал в лёгкие, не подавал кислорода.  

Вокруг нас столпились люди, а Беркутов на них орал, чтобы быстрее вызвали скорую. Я видела в его глазах страх, панику, беспокойство... В его глазах было столько оттенков безумия, только не страсти, а какого-то дикого страха. 

Моя голова метнулась в сторону стула, где на спинке должна была висеть моя сумочка, но не уведя её там, задохнулась ещё больше. Она осталась у Беркута в офисе. 

Миша что-то кричал, тряс меня, просил смотреть ему в глаза, а я хваталась уже за него и задыхалась. Боже... я боюсь. Из глаз потекли слёзы.  

Немедля подхватил меня на руки и вылетел из ресторана, а я уцепилась за его рубашку и так боялась отпустить. Сколько у меня осталось? Пять, десять, полчаса? Я не знаю... 

-Малышка моя, сейчас... Аня... Анечка, — хрипел, и в его голосе я слышала такую же панику, боль, страх. 

Он крепко прижал к себе, говоря этим, что он рядом. А я боялась отпустить, хватая ртом воздух, вцепившись пальцами в белую рубашку. Будто, если отпущу — он исчезнет и меня уже никто не спасёт.

Глава 7.

Михаил

Внутри разрасталась паника и страх с максимальной скоростью, которая была размером с земной шар. Ещё никогда в жизни я так не боялся потерять человека, как сейчас, Аню, которая хватала ртом воздух и хрипела. По её чистому идеальному личику стекали слёзы, а мне всю душу выворачивало от её боли. Но прежде от страха, что я могу её потерять. Что не успею, не довезу вовремя до клиники, которая находилась почти в двух шагах от нас. Но сейчас это расстояние мне казалось в миллион километров. 

Дикий ужас сковал меня, что мне самому было тяжело вздохнуть. Но я старался держать себя в руках, потому что малышке сейчас нужна поддержка, как никогда. А я человек, который должен быть с ней рядом. В её глазах страх, такой же, как и у меня — она боится умереть, а я боюсь её потерять. 

Аня хватается за мою рубашку, а я боюсь её отпустить. Будто если отпущу — она исчезнет, раствориться, а так я могу ощущать её тяжесть на своих руках, зная, что она здесь, рядом.

Быстро, но осторожно открываю переднее сидение машины и аккуратно сажу малышку в сидение, пристёгиваю и сажусь на водительское. Стартанул так, что наверняка останутся чёрные полосы на асфальте от шин. Но наплевать. Сейчас важнее моей девочки нет ничего.

Аня хрипела, продолжая хвататься двумя руками за горло, а мне было больно. Не выдержал, взял за запястье и поднёс его к своим губам, поцеловал нежную кожу, не отрывая взгляда от дороги.

-Прости, малышка... Я такой осёл... Это я виноват, — шептал, молясь всем Богам мира, чтобы я успел. Успел спасти свою девочку. Если с ней что-нибудь случится никогда себе это не прощу. Да, я убью себя, но за собой я потяну всех, кто сделал больно моей Ани.

Не знал сколько у меня времени. Кажется, время идёт на секунды...

Я втопил ногой в педаль газа так сильно, что мне казалась она поломается, настолько много было во мне силы и боли. Одной рукой продолжал вести машину, другой держал малышку. Она не противилась, да и было не до этого. 

Корил себя, потому что именно я виноват в том, что сейчас эта девочка на грани жизни и смерти, а я ничего не могу сделать. Со всех сниму шкуры кто в этом виноват. 

На горизонте я видел клинику, но это не облегчило во мне страх, а только усилил. Притормозив, вылетел, оббегая машину, забрал дорогу ношу и побежал в медцентр.