Страница 174 из 182
— За сиянием величия государя я не вижу иных мужчин, — ответила она, бросив на меня короткий взгляд, и вновь сосредоточилась на повелителе Камерата.
— Отрадно слышать, — ответил король, но его тон в этот раз показался мне сухим и недовольным. Однако мое внимание уже было отдано Гарду, и что происходило рядом, я замечала лишь отстраненно.
Воздух был заполнен звоном стали. По ристалищу, в огороженном для них пространстве метались дуэлянты, разгоряченные схваткой. За ними зорко следили секунданты, отмечая попадания и возмутительную грубость. За последнее участник турнира лишался права продолжать состязание. Первое же шло в зачет будущей победы.
Противников на первый и последующие поединки определял жребий. Кроме последнего, когда дуэлянтов должно было остаться всего двое. Победителем оглашался устоявший, хвала Богам, всего лишь пропустивший меньше всего касаний рапиры к итогу состязаний. И по мере проходивших схваток, убирались лишние ограждения, освобождая всё больше пространства. К концу ристалище должно было полностью освободиться от натянутых веревок и тех, кто утерял всякую надежду на победу не только в этом состязании, но и во всем турнире. А пока исход был неясен, участники дрались так, будто от этого зависела их жизнь.
Гард, еще пылавший злостью и возмущением из-за той сцены, которую он застал у стола, бросился сразу в безрассудную атаку и поплатился, когда его секундант выкрикнул:
— Туше!
— Ох, Фьер, — прошептала я, подавшись вперед.
Он повернул голову к ложе, и я махнула рукой, показав, что всё еще с ним. Я бы и крикнула что-нибудь подбадривающее, но уже успела получить повеление не вести себя, как дикарка, и потому обошлась только этим взмахом. Барон отсалютовал мне шпагой, кивнул противнику, показав, что готов продолжить поединок, и больше не спешил. Похоже, почти сразу же пропущенный укол вернул разум его милости.
— Шанриз, — отвлек меня голос государя. — Так за кого же вы переживаете?
— За его милость, разумеется, Ваше Величество, — ответила я. — Что до графа, то я восхищаюсь его мастерством, потому что его невозможно игнорировать.
— Только мастерством?
Я ответила таинственной улыбкой и снова отвернулась к ристалищу. Гард сделал эффектный выпад и вернул должок противнику:
— Туше! — огласил секундант.
С этого момента Фьер и вовсе перестал горячиться. Теперь он действовал методично и красиво. Юркий и подвижный, он легко уходил от атак второго дуэлянта.
— Туше! Его сиятельство граф Дренг! — послышался голос другого секунданта, огласившего победу королевского любимца.
Фаворит развернулся к ложе, чтобы поклониться государю, и я подарила ему жаркие аплодисменты, впрочем, без всяких восклицаний. Дренг прижал ладонь к груди и поклонился во второй раз, уже мне. Я бросила вороватый взгляд сначала на Гарда, но тот, занятый своей схваткой, не видел моего маленького вероломства в его благо. Затем скосила глаза на короля, встретилась с его задумчивым взором и поспешила отвернуться к ристалищу. Признаться, в этот момент я злорадствовала, потому что монарх явно не слушал рассказ баронессы Таркис. Еще спустя мгновение я отругала себя за это чувство, в который раз напомнив себе, что Его Величество принял мои условия нашего общения, и все эти чувства совершенно неуместны.
Гард вышел победителем из своей первой схватки, а после из второй и из третьей. Среди тех, кто продолжал состязание, были и граф Дренг, и граф Энкетт, чему его супруга должна была несказанно радоваться, как я радовалась за Фьера. Я видела, как швырнул рапиру на землю паж принцессы – нагловатый юноша барон Глиб, когда-то рвавшийся в королевскую гостиную для игры в спилл. Слышала громовой раскат недовольства бедолаги-тугодума графа Райетта, чье мастерство в фехтовании значительно уступало стрельбе. Слишком неуклюж и неповоротлив он был. И победное па барона Хендиса – королевского секретаря тоже успела заметить. Мужчины, мало отдавая себе в этом отчет, давали волю эмоциям, потому что именно это состязание было решающим, и проигравшим здесь надеяться было уже не на что.
Государь был прав, эта часть турнира и вправду оказалась наиболее зрелищной и эмоциональной. Меня захватило происходящее настолько, что я перестала обращать внимание на баронессу, разделившую нас с королем. Со свойственной мне склонностью к азарту вскоре я стояла на ногах, стиснув пальцами перила и жадно вглядывалась в представшее зрелище, вдруг утерявшее прежнюю томность и даже некую театральность. Чем меньше оставалось противников, тем яростней скрещивались рапиры. Даже страшно было представить, что в руках дуэлянтов могли оказаться острые шпаги. Сколько бы крови пролилось на потеху публике! И это осознание будоражило.
К моменту, когда на арене остались всего четверо, я уже была взвинчена настолько, что о присутствии посторонних глаз позабылось вовсе. Я вскрикивала, когда мне казалось, что рапира противника барона настигла его, а когда он уворачивался и отбивал клинок, восклицала, воинственно потрясая кулаком:
— Браво, ваша милость, браво!
Но было и другое восклицание. Когда противник Гарда загнал его в глухую оборону, не сдержавшись, я закричала:
— Проклятье, Фьер! Вас гонит ветром?! Дери вас псы Аденфора, нападайте!!!
— Баронесса! — прогрохотал за моей спиной голос государя.