Психотомия

Всё гнездится в нашей психоделике, в той глубине нашего организма, где за «пеленою майи» скрыта вся концепция мироздания, и её составляющей – жизни. Начиная с метаморфозных последовательных изменений, так называемых мутаций, и кончая Великими умопостигаемыми нами концептуальными философемами, выводящими наше сознание на ступени постижения и власти над собой и окружающим миром. Ты ступаешь на путь философии, и та обжигающая преисподняя, что так пугает изначально, со временем врастает в тебя, и ты становишься чем-то неестественным, чем-то новым и ужасающе прекрасным! Ты становишься частью того корабля, что нёс тебя на своей палубе, будучи изначально лишь твоим транспортным средством. На современном бытовом уровне, можно сказать, что нечто подобное происходит и с каждым автомобилистом. Он становится частью своего автомобиля, и уже плохо представляет свою жизнь без него. Та безоговорочная беспечность, недальновидность и отсутствие всякой разумности при вступлении на всякий путь, (коих бесчисленное множество в нашей жизни), говорит о том, что именно в этом и заключена вся наша суть. Мы крайне беспечны, когда ищем и находим для себя новые пути. Но именно в этом таится вся Великая стезя нашей жизни, её величайшая биопсихологическая константа. Ибо невозможно здесь найти исключений, вопрос лишь в интенсивности, в степени агрессивности, и степени познаваемости мотивов и целей, а также осознании и понимании результатов. Ибо не всякий результат виден, и может быть идентифицирован нами, как результат. А точнее сказать, большинство таких результатов непонятны нам, и не могут быть признаны как достижение каких-либо целей. Общая линейность нашей познавательной конструкции такова, что нам недоступны осознанности, что могли бы пролить свет на те метаморфозы нашей жизни, которыми усеяно всё поле нашего бытия. Отсюда и вся загадочность мира, и нашей жизни. Наше бытие не предполагает и не располагает к полной познаваемости ни одного «зёрнышка» этой жизни. Всё, что мы пытаемся осознать, так или иначе, всегда приводит нас к тупику, и мы не в силах увидеть главного аргумента, последней частицы, абсолютно достоверной «макрокинезной субстанциональности», ни в одном из направлений в нашей научной деятельности. И только привычки, что безоговорочно доминируют над нами, и заставляют нас противостоять им же, ступая в «тёмный лес», водят нас по замкнутому кругу бытия, из которого, словно из «чёрной дыры», не может вырваться ни один «фотон нашего познания».

Дрессировка

Воспитание человечества, приведение его жизни к неким благородным лекалам совершенства, как некая грандиозная задача так называемых «высших людей», на самом деле является сомой ложной в своей сути, метаформой сознания. Здесь явно чувствуется стремление к власти, свойственной всякому воспитателю, как всякой матери по отношению к своему ребёнку. Человек, прежде всего, пытается поставить под своё влияние всё, что он любит, а всё что не любит, истребить, упразднить из жизни. И его детская наивность в этой работе, поражает своей близорукостью и слабоумием, как, впрочем, и своей одержимостью

Мать всегда хочет одного, чтобы её ребёнок был под её полным контролем, так как убеждена, что только так она может обеспечить ему его безопасность и процветание. И наши моралисты, мечтают о том же, и делают то же самое в своих попытках обуздать, нивелировать все инстинкты человека, и заставить его стать домашним животным, при том, подразумевая, что именно в этом заключается его счастье. Попытки улучшения человеческой природы, всегда приводили либо к деградации человеческого социума, либо к его разнузданности, и катастрофическим последствиям в обоих случаях. То есть всегда к обратному результату. Когда человека загоняют в резервации, и хлещут плетьми, он либо теряет человеческий облик, становясь слабовольным пресмыкающимся животным, либо озлобляется настолько, что начинает рвать на куски своих соплеменников. Ещё никогда на этой бренной земле, человек не получал нужного результата, в своих стремлениях «улучшить» человека.

«Его наружность удручает

Как сломанная детская игрушка

И совесть изнутри его съедает -

В себя развёрнутая пушка

В нём внутрь загнанная злоба

Как кислотой кишки сжигает

Его чернеющее нёбо

Пасть оборотня мне напоминает…»

Каждый человек должен воспитывать себя сам. Эта банальная мысль, тем важнее, чем глубже ты осознаёшь, что никаких моральных догм, полезных для всех и каждого, в жизни – не существует. И только страх жить рядом со зверем, будучи каждодневно подвергаем опасности, заставляет человека изобретать правила поведения для всех, и выжигать калёным железом те склонности людей, коими они обладают по своей природе, и без которых не будут настоящими людьми. Главная задача моральности в том и заключается, чтобы истребить в человеке всё, что не подвластно контролю. Сделать из него «послушного коня», такого полезного в быту, но такого безвольного и бесполезного для собственного становления.

«Она хребет ему сломает

Объездит как в манеже кобылицу

И вот уже другого не желает

Уж не влечёт его жар-птица…»

Вырвать зубы и когти, как поступали ярморочные шуты с медведями в России в средневековье, одурманить религиозными наркотиками, и главное перевернуть душу. Ибо уверенность в правоте определённого агрегатива собственной убеждённости, навязанной из вне и привитой, словно на стволе вишнёвого дерева, является самой важной, и последней целью, как всякого жреца от религии, так и всякого философа или политика от мира. Ты сам думаешь так, и сам пришёл к этому. Все твои идеи идут из твоего собственного сердца. – Таков посыл, и такова политика всевозможных фальшивомонетчиков, как от религии, так и от натурфилософии и политики.

Но надо отдать должное всей этой исторической селекции. Социум действительно стал безопаснее и комфортнее. Общество всё меньше страшит обывателя, и он успокаивается, и все его наиболее живые аспекты атрофируются, всё более превращая всю нашу жизнь в болото. И в этой связи всё явственнее проступает вопрос действительной полезности всей этой селекционной работы. Что, на самом деле ценнее, «дикорос», или «культивированное растение»? Что ценнее, если можно так ставить вопрос, Амурский тигр, или корова? При всей полезности коровы, её ценность несопоставима с ценностью Амурского тигра. И вопрос здесь даже не в той редкости последнего, (хотя и это важный фактор), но в той чувствуемой подсознательными фибрами, Великой красоте, силе и очевидной совершенности тигра, по сравнению с коровой. Почему же мы из людей, ставших таким, какие они есть пока ныне, только благодаря условиям, и великой противостоящей силе духа, всю новейшую историю пытаемся сделать стадо коров?! Мы готовы культивировать всё, что окружает нас, включая и человека, и создавать огород, в котором будут «процветать» благонамеренные, без яда и колючек растения, и бродить и есть из лотков, нивелированные в своём духе животные. Но какое будущее может быть для такого «огорода»? Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что такая селекция может привести только к одному, очень скорой деградации, загниванию, и как следствие, исчезновению Великого зверя – Человека!

Смещение ответственности

Наша глупость, историческая недальновидность и политическая близорукость, благодаря которой мы с упорством смешиваем всё благородное и сильное, всё по-настоящему возвышенное и совершенное, с низменным, пошлым, а по сути слабым, не оставляет сомнения в том, что это часть нашей генетической сущности, и что и впредь будет происходить всё то же самое, во всех сферах нашего психофизиологического пантеона. Безусловно, человек должен воспитывать сам себя. Но необходимо понимать всю глубину этой работы, и видеть реальные перспективы, а не плавать на поверхности ежеминутного момента. Мы должны стремиться к правде, а не к удовлетворению, для которого правда, по большому счёту, совсем не требуется. Всё низменное, унижающее, коварное и вероломное, а по сути лишь слабое, что преподноситься как злое и ужасное в человеке, то, что нужно искоренить, изъять, закрыть в тюрьму, либо бросить в бездонный колодец, на самом деле является лишь проекцией той конъюнктурной градационной лестницы, того представления о рангах, которым пропитано всё наше представление о мире, и его архаической регрессивно-прогрессивной шкале. В мире нет ни злых, ни добрых людей, но есть слабые и сильные, и соответствующие им реакции, – реакции на те обстоятельства, в которые попадает та или иная личность. Реактивность слабых, пред кажущимися непреодолимыми обстоятельствами, и спокойствие и рассудительность сильных, говорит лишь о разности доминирующих слаженных, организованных и упорядоченных в себе мотивов последних, для которых жизнь гораздо шире и глубже, чем для слабых, и которые видят перспективы этой жизни тем отчётливее, чем больше подобных непреодолимых обстоятельств возникает на их пути. Всё зло этого мира, на самом деле гнездится именно в слабости, а не там, где его видят большинство обывателей нашей планеты. А по большому счёту оно гнездится в том дисбалансе, в том несоответствии представления о жизни, и её реальных олицетворениях, и воплощениях. Зло таится в несоответствии желаниям, того олицетворения бытовой реальности, коим наполнено всё пространство нашего бытия. Когда предвосхищение событий, наталкивается на непреодолимый «айсберг действительности», и обжигаемый водами холодной реальности, дух озлобляется настолько, что начинает обвинять во всех этих несоответствиях именно «айсберг», в противоположность сильной натуре, которая всегда склонна к обвинению себя, к несколько иному взгляду на те обстоятельства, что возникли на её пути. Сильный человек потому добр, что его предвосхищение событий всегда идут в фарватере реальности, и его шансы на столкновение с «айсбергом несправедливости» настолько ничтожны, что он вообще забывает о том, что жизнь несправедлива, ибо способен даже свои ошибки обернуть в свою пользу, невзирая на ежеминутный ущерб.