Страница 7 из 24
"Вам бы лучше не витрины, а шкафчики с подсветкой" – снова пытаюсь заговорить. Но немец опять равнодушно кивнул и присел за столик в углу, роется в документах. Деловитый и серьёзный, будто рулит мировым правительством, а не заштатным магазинчиком. Но тут даже вывески нет! Можно снять комедийное шоу, как человек открыл магазин, чтобы никто ничего не купил, и гоняет рекламу по ТВ: "магазин янтаря. У нас вам делать нечего!".
Уйти, не солоно хлебавши? Альфред не простит. Прогулялась по магазину, пытаясь найти хоть какой-то изыск. Но вокруг лишь голые стены: даже картину не повесил, невежда. И витрины – из крашеных чёрных деревяшек вместо шикарного лака. "Хотела спросить"… Немец отрывается от писулек с лёгкой укоризной в лице, словно хочет сказать: "эта старая карга ещё здесь?".
– У нас ювелирный салон, хотим поговорить о сотрудничестве.
– Сейчас не до этого, – отвечает он с лёгкой растерянностью.
Сжалься, суровый человек. Взгляни в мои огромные глаза, глаза наивной восторженной девочки, ждущей свой волшебный подарок. Губки кроваво накрашены, бровки подведены, колгготочки подтянуты, причёска уложена. Так чего тебе ещё надо? Разве ты не хочешь оберегать и защищать это беспомощное существо? Немец вздыхает, глядя в пол: "запишите телефон, через месяцок позвоните".
15 июля, воскресенье
Лето в Латгинии – безответная любовь. Ждёшь и веришь, а оно придёт, взмахнёт зелёным рукавом, посмотрит бегло и пасмурно, и покинет тебя. А пока – под ногами зашуршит изумрудная трава, ведущая к дороге. И никто не закроет путей, по которым помчусь на красной "Бентли" с открытым верхом. Нет, лучше на синей. И буду радостно вскидывать руки, отпуская руль и корча весёлые рожи встречным водителям.
А когда остановлюсь, лето поведёт за руку – туда, где тихая речушка петляет среди первобытных зарослей, звенящих кузнечиками. И солнце будет качаться на воде ослепительными белыми пятнами, призывая вдаль. Я побреду по мелководью, слушая короткие всплески шагов и чувствуя, как под корягой притаилась пугливая форель. А потом, выйдя к сочной синеве озера, прыгну с мостка. Полечу, ухватывая краешком взгляда старую мельницу на берегу, и уйду под воду, чтобы взмыть обратно к свету и глотнуть июльский воздух. А мальчишки будут швырять на песке баскетольный мяч, и за их голыми спинами откроется сосновый лес, который тянется к небу, силясь поймать скупое тепло северного солнца.
Там, в лесу, ждут испытания, которых я ещё не познала. Будет бревно, что качается на стальных канатах и хочет сбросить меня вниз. Будет заросший овраг и огромный замшелый камень на дне, и мне придётся прыгать. Но зелёнь леса будет плясать в отражении непроницаемых очков, которые носит друг, возникший рядом из ниоткуда. Друг мне поможет.
Мы придём к мосту, который бесконечно тянется в море. И сотни людей, опираясь на перила, будут молча встречать закат в ожидании чуда. В дальних лагунах будут сидеть на сваях горделивые аисты. И пронзительный тенор споёт откуда-то издалека: "Лето, лето. Море принесло мне янтарь как твою слезу". И случайный путник, остановившийся полюбоваться закатом, вдруг скажет: "не плачьте, мы посередине лета". И я пойму: латгинское лето коротко, но оттого и прекрасно.
16 июля, понедельник
– Даже вывески нет?
– Нет. Немец бездарный бизнесмен, торговать не умеет, – говорю.
Кажется, в этот дворик хлынула вся жара Сильвина, но радуюсь, что в старенькой машине есть кондиционер. "Торговать он умеет. Тут дело в другом". – Альфред задумался, глядя на жёлтую кирпичную стену сквозь лобовое стекло. Если дело в другом, то в чём? Как обычно, шеф не объясняет, будто я жалкое подмастерье, а не коллега. Всегда ставит границу, за которую мне нельзя. А ведь я – опытный человек и умею ненамного меньше его. Но нет: всегда найдётся то, чего мне знать почему-то не положено.
18 июля, среда
"Привет, Сашенька! Это Дарьяна. Какие планы вечером?". Написала русскому СМС, но от него – ни ответа ни привета. Позвонила немцу, а там "абонент недоступен". Давать неработающий номер – совсем не по-деловому. Может ещё раз в магазин заглянуть? Набрала Альфреда, а он сказал выждать.
16 августа, четверг
Каждые выходные я на природе. В июле была денёк на море, в Галанпоге, у Марты с Эмилсом. На прошлые выходные ходила с мужем в маленький поход по лесам. Я люблю Латгинию.
31 августа, пятница
"Вот и лето прошло, словно и не бывало"… Если и есть хорошее у русских, так это песни. Завтра на работу, а в воскресенье – опять в поля. В последнее время дневник не пишется и чёрная флешка скучает в сейфе.
5 сентября, среда
Шеф позвонил: у "Трубачёва" вышла статья на сайте "Оракул". Сказал почитать, а потом отписать Саше, похвалить. Почитала, русский пишет весело. Ездил по соседним странам и сделал отчёт путешественника. Все детальки подмечает, все тонкости чувствует. Налюдательность – хлеб разведчика.
"Классная статья, Саша! Ты очень талантливый!:) Пиши, Саша, пиши!".
"Спасибо, Дарьяночка!!!".
Вот и ответил! Тщеславный ты парень, Саша. Впрочем, ничего нового: человеческая порода проста и понятна, и от этого порой грустно. Доложила Альфреду, что русский, наконец, проснулся.
13 сентября, четверг
Времени ждать нет, а "Трубачёв" опять молчит. Сто процентов другую бабу нашёл.
"Саша, привет, всё думаю, как ты? Хорошо ли закрепился в Сильвине? А самое главное, как с работой?".
"Здоров, Дарьяна! У меня ок, работаю, вид на жительство получил. Ты как?"
"Кручусь в обычном ритме, хотела бы поговорить тет-а-тет, за пивом или кофе. Завтра после пяти, что думаешь?".
"С тобой приятно разговаривать. Могу хоть сегодня".
"Давай звтр, после 17 час."
"Ок".
14 сентября, пятница
Утром все мысли о Роберте. Необъезженный он и неумелый, хотя в 22 года много ли будешь уметь? Пора его сделать солидным мужчиной и вывести в люди. К обеду прислал СМС Саша "Трубачёв", напомнил о встрече. И откуда такая прыть? Похоже, соскучился за женской лаской. А может, затевает игру? Альфред прав, сашины знакомства с военными подозрительны. Когда я рядом с шефом, его мысли логичны и здравы. Но когда одна, Альфреда порой жалею. Он словно последний воин крепости, в его лице готовность идти до конца. Интересно, какой он с женой? Дать любовь и успокоить способна лишь мудрая женщина, но с женой он страдает.
К пяти вечера я на площади Свободы. Саша увидел меня издалека и подбежал, как подросток. От латгинских мужчин улыбки не дождешься, а ухаживать начинают, когда с тобой ложатся в кровать. Но русский искрится счастьем, поцеловал ручку. Бродим по Старому городу и болтаем – о самолетах, словарях, сигаретах. Наши шаги стучат по каменным мостовым, то вразнобой, то вместе, и я жду момента, когда они опять совпадут. Цок-цок-цок… Мы дошагали в запылённый квартал, где зелёные пластиковые столики стоят на тротуаре, как юные бойцы. Взяли с русским пиво и острую пиццу.
Пожалуй, Роберт спокойнее Саши, но рассказывает всегда занудно: какие-то компьютеры, друзья, подорожание бензина. Саша быстрый, говорит взахлёб, я устаю от скорости. Зато слушать его – удовольствие. Завивает кружева русских слов, будто плетёт восточный ковер. Наверное, умеет соблазнять женщин, у него их много. Роберт – землекоп-оформитель, а Саша – волшебник: взмахивает палочкой и в воздушном вихре наливаются красками картины. Но когда хочу перебить, мигом замолкает и слушает. Нечастое качество у мужчин. Может, он не той ориентации?)) Дело даже не в чуткости, а в том, что молчит про секс. Даже намёка нет в разговорах. Зачем тогда встретился?