Страница 64 из 75
Дождаться вечера и, попросив горничную принести ужин, распылить в гостиной своих покоев пыльцу полосатой мальвы – лучшее средство, чтобы кого-то разговорить.
Наложить чары проще, но любое колдовство оставляет следы. А я знала, что дворцовую прислугу регулярно проверяют, и нисколько не стремилась объясняться с распорядителем, который и без того меня невзлюбил.
Пыльца же действовала только, пока ею дышишь, и входила в перечень условно разрешённых ингредиентов. Она не принуждала выбалтывать все секреты, просто повышала словоохотливость. Зная о применении мальвы, можно было легко контролировать уровень своей откровенности, так что я не боялась, что сама скажу что-то лишнее.
Стоило мне только спросить, что интересного в городе, Лила тут же принялась вываливать одну новость за другой: и про ярмарку на северной площади, и про драку в обувном магазине, и про пожар в казармах, и про сломавшийся фонтан в сквере у храма.
Я слушала её воодушевлённый щебет и всё больше хмурилась – ни единого слова не было сказано о вопиющем ночном происшествии. Ничего! Словно и не было наглого ограбления почтовой кареты. Словно мне приснились обездвиженные охранники и взломанный ящик с письмами.
Это было плохо… Очень и очень плохо!
Замалчивать разбойное нападение могли в двух случаях. Во-первых, если, придя в себя, ограбленные решили утаить сам факт грабежа. Только вот против этой версии выступала каждая монетка в прихваченном Джервальтом и его товарищами ларце. Не из своих же сбережений кучера и гвардейцы сопровождения возместили пропавшую сумму.
Во-вторых…
Вторая версия была куда правдоподобнее и абсолютно мне не нравилась. Сокрытие разбоя могли организовать по приказу и явно не из-за денег. А из-за того странного кристалла, что забрали дикари из потайного отсека. Значит, именно похищение этой штуковины засекретили.
И это было… Об этом было лучше не думать! Забыть!
Отослав Лилу с почти нетронутым ужином, я рано легла спать, искренне понадеявшись, что следующий день будет хоть немного лучше этого.
***
Ночь прошла плохо – кошмары, в которых меня вызывали на допрос в отдел государственной безопасности, чередовались со снами, в которых Джервальт обучал кандидаток в фаворитки какому-то неприличному дикарскому танцу. Вся дюжина крашеных блондинок скакала вокруг костра в юбках их перьев, а я стояла рядом с блокнотом и деловито отмечала высоту прыжков и уровень проявленной артистичности.
Неудивительно, что совсем не выспалась. То, что этим утром меня никто не будил и никуда не звал, тоже не добавило хорошего настроения. Вместо того чтобы радоваться минутам покоя, я почему-то обиделась и даже разозлилась.
Весь вчерашний день, сама не отдавая себе отчёта, я ждала, что вот-вот обо мне вспомнят. Позовут. Пусть даже снова втравят в какое-то далёкое от приличий приключение. Дадут повод высказать все претензии разом.
Стать забытой, выброшенной, словно надоевшая игрушка, оказалось неожиданно больно. Я прекрасно осознавала всю глупость этих эмоций, но всё равно злилась.
Умывшись и уложив волосы, я влезла в одно из отобранных накануне скучных платьев и поспешила связаться с наставником.
Он явно куда-то спешил, слушал невнимательно и то и дело просил излагать побыстрее, поэтому врать было легко. И я даже угрызений совести не чувствовала. Ни капельки! После странной беседы Эризонта с Оританией, невольной свидетельницей которой я стала, моя роль рядом с Джером стала вызывать сомнения.
Ещё позавчера доклад о поведении и распорядке дня подопечного казался чем-то безобидным и само собой разумеющимся. Сегодня же я радовалась возможности быть краткой. Присмотр за дикарскими выходками уже, по сути, превратился в шпионаж, а прививание дворцового этикета вполне могло обернуться чем-то похуже!
Каким бы ни был Джервальт, как бы я к нему ни относилась, он был кронпринцем – единственным законным наследником престола. И я совершенно не желала участвовать в кознях против него.
В нашей семье пару веков назад уже был случай, когда одна из моих прапрапрабабок умудрилась влезть в попытку переворота. Так ей потом пришлось три года в деревне под видом крестьянки прятаться – коров доить и в проруби стирать.
Лично я на коров не согласна!
Тем более что пра была уже немолода и то в мемуарах написала, что пришлось от поклонников клюкой отмахиваться. А я? Мне как со всеми этими пастухами-кузнецами бороться? В тараканов превращать? Так таких заклинаний пока не придумали.
Воображение живо нарисовало, как я в укороченном крестьянском платье бегаю вокруг стога от бородатого громилы, подозрительно похожего на Джервальта. На третьем круге я вдруг обзавелась вилами и направление бега тут же изменилось. В смысле, теперь я гналась за «кузнецом» и пыталась пырнуть его зубцами пониже пояса.
Брр… Глупость какая!
Нет уж! Деревня – это точно не моё! Так что, если наставник надеялся втянуть меня в игры с устранением Джера, то он крупно промахнулся с кандидатурой «секретаря».
В покои его одичалого высочества я отправилась не сразу. Сперва убрала зерцало, по которому разговаривала с наставником, потом нарезала несколько кругов по комнате в безрезультатной попытке понять, как вообще быть.