Страница 22 из 29
Помимо прочего, расширяя миг своего существования, наш «рационально-аналитический разум» повысил на своём поле восприимчивости и осмысленности, нашу общую способность к выживанию. Что, на самом деле являлось его первоначальной и главной задачей. «Идеальный разум», с его инстинктивным и интуитивным, на своём поле восприимчивости и осмысленности, так же обеспечивает решение той же задачи. Это два «глаза Хамелеона», смотрящие в разные стороны и создающие два различных поля осмысления. Эти поля, сливаясь в нашем едином разуме в сферу целокупной осознанности, создают некую объёмную картину мира, (стереомир), в котором два различных канала, превращают внешность, – в полифонию божественного проведения!
На этих основных «пилонах» нашего разума, вследствие общих законов эволюции, стали набухать новые «почки». Из которых стали развиваться, казалось бы, не имеющие никакого отношения к выживаемости ни «вида», ни «индивидуума», «ганглии сверх осознанности». Небывалые «ганглии метафоричности» «ганглии интерполярности и экстраполярности», – «ганглии трансцендентного сверх бытия» порождающие так называемое возвышенное, не имеющее, казалось бы, никакой практической, с точки зрения природы, задачи. Создающие во всех возможных направлениях, различные виды Искусства.
И вот наш разум, расширив свои возможности и набравшись сил, дошёл до кризиса, после которого развернул свои «копья» против своего создателя, – против инстинкта. Создав тем самым, прецедент. Появилась, так называемая «внутренняя автономность», поддерживаемая противоборством, обеспечивающим развитие инстинкта и разума, не зависимо от внешних факторов, от внешних врагов. Существуя в разных мирах, разных измерениях, они стали бороться за право общего руководства индивидуумом, за право доминирования в принятии решений. Успех в этой борьбе, как правило, переменного характера. Но все же, чаще побеждает именно инстинкт. В первую очередь в силу того, что он древнее, и во вторую, в силу того, что как правило, баталии происходят на его поле.
Гений
«Тебе свой гений не познать,
как солнцу света не видать…»
Когда я углубился своим скудным разумом в бесконечные тёмные глубины, где моё осмысление начало перерождаться в нечто бесформенное, зыбкое и неопределённое, и, в конце концов, упёрлось однажды в полную бессмыслицу, я вдруг почувствовал себя крайне плохо. Я увидел перед собой только бескрайнюю пустоту. Действительность, как таковая перестала существовать, мир растворился, и не осталось ничего действительно существующего. В этой пустоте было всё одно, – что триллионы километров, что один нанометр, что триллионы лет, что один миг…. Ведь «пустота» – не измеряема, она – вне категорична и бесформенна. А главное, я не нашёл в этом антимире ничего достойного, ничего, что могло бы быть целью. Глубина осмысления в какой-то момент вдруг перевернулась, вывернувшись наизнанку. Все Великие цели, глубокие истины, вдруг стали бессмысленными. Да…. В такие моменты необходимо обладать достаточно крепким духом, иначе не мудрено свалится в клинику. Ведь когда такое происходит, это говорит о том, что ты спустился так глубоко, что пробил своим лбом дно мира! И теперь, вся твоя реальная действительность, со всеми её целями и надеждами может утечь через эту пробоину.
Я вдруг ясно ощутил всю безысходность всякой действительности и всю бесплотность сущего. И ту холодную безразличную ко всему, фатальность целокупного мироздания. Где всякая, повторяю, всякая цель – бессмысленна. Во всей своей фатальности, я ощутил мимолётность и ограниченность не только своего существа, но и всей Вселенной! Мой рассудок помутился. То, что прежде так радовало мой разум, – глубина проникновения, тонкость мысли, откровение и проведение, всё это теперь стало лишь удручать. Радость от обыденных вещей, мой разум давно забыл, он развращён более сильными аффектами, его простые сенсоры атрофировались, превратившись в рудименты. Но теперь, и эти сильные аффекты, перестали удовлетворять мою животную, стремящуюся лишь к удовлетворению, сущность. И вместо радости удовлетворения, они стали причинять страдание. Я словно «пошлый наркоман», всё время увеличивал дозу, проникая своим разумом в глубины мироздания, ища в нём драгоценные камни-истины, и вот наступил момент, когда уже «сверх дозы» перестают оказывать воздействие на мой развращённый разум, и возникает угроза передозировки. Я почувствовал грань. Если я пойду дальше, мой рассудок не выдержит. Эта глубина – просто раздавит мой череп. Мне вдруг захотелось бежать от этой глубины прочь, наверх, – туда, к благодатным и прекрасным сводам иллюзии. Отбросить все мысли, все глубокие воззрения. Но и всплыть на поверхность я уже не могу, плавать планктоном для моего разума равносильно смерти. Это похоже на начало конца, – на полное разрушение. Когда ни идти дальше не в силах, ни вернутся, уже не можешь. Страшная пауза. Хватит ли сил преодолеть это? Надеюсь, что хватит. Надо научиться снова желать простые вещи, – разбудить, реанимировать «ганглии простых удовлетворений». Иного пути просто нет. Лишь в возвращении я вижу спасение.
Вот когда задумываешься о Боге. Как бы хотелось поверить в Бога. Какая невероятно благостная должно быть это отдушина! Какая по видимости благодать, – жить с Богом в душе. Не терзать себя муками глубинных осмыслений, целей и смысла. Поверить? Но как?! Как найти в себе ту потаённую комнату, войдя в которую, забудешь обо всём, открыв для себя истинную веру, и обретя с ней душевный покой. Но я подозреваю, что для меня это уже стало невозможным. Человек, попробовавший однажды «сильный наркотик глубинного осмысления», уже никогда не станет довольствоваться «чаем иллюзии», терпким напитком религиозной веры. В такой личности что-то атрофировалось, что-то очень важное для ощущения мирских радостей, которыми живут «блаженные». Он уже не может существовать без этих «мощных провокаторов сверх ощущений глубинного воззрения». Да. Я знаю. Что как всякий «наркоман», никогда не забудет аффектов, которые сполна вкусил в полях запредельности, так и я никогда не забуду тех мощных аффектов от глубинных проникновений, запредельных созерцаний в моменты ярких озарений, и заоблачных вдохновений моего мятежного духа. Тех озарений, которых я не смог, и скорее всего никогда не смогу описать на этих страницах. Но надеюсь, что моё «животное начало», моя воля инстинкта не даст мне деградировать, и я не выпаду из общего психосоматического поля. Пусть мой разум всегда будет стремиться к этому «наркотику», имя которому – «глубинное миропознание», но мой инстинкт, всё же не даст мне окончательно уйти из благодатных вод иллюзии ближайших перспектив.
Моё «эксплицитное знание» кажется самостоятельным, не зависимым от «имплицитного». Его глубина широта и самобытность, его трансцендентная отрешённость навевает мысль, что оно никак не связано с внешними знаниями, что оно не опирается в своих воззрениях и заключениях ни на что вовне. Что оно само в себе исчерпывающе и полно достигает понимания сути мира, как в локальных созерцаниях, так и в общих, всеохватывающих. – Чувство чистого разума. Создаётся впечатление, что для своего глубинного воззрения ему не нужно знать никаких открытий, и ранее наработанных и укрепившихся консолей общечеловеческого знания. Что оно совершенно самодостаточно. – Иллюзия самодостаточности эксплицитного знания.
Да. Нам часто кажется, что для многих наших умозаключений, опыт, как таковой, никогда не имел значения, и не оказывал своего влияния. Но на самом деле этот опыт, во всех без исключения случаях когда-то имел место. И не только оказал своё влияние, но и имел основополагающее фундаментальное значение. Но для нашей памяти он, либо прошёл не замеченный, либо просто забыт, так как имел место много веков назад у наших предков, и отложился в памяти наших генов. И я абсолютно убеждён, что всякое «эксплицитное знание», все же имеет латентные корни опыта. А его имманентность, так же, как и его трансцендентность, это, по сути, лишь вопрос нашего понимания, или непонимания его архаической возможности, или осознание или не осознание его сакральных истоков.