Краеугольников

Других вариантов я не видел. Если Батя — убийца, то он должен броситься вдогонку. Потому что на следующий день я обещался слить информацию полиции, а этого допустить злодей никак не может.

И тем не менее, хотя никаких признаков слежки не наблюдалось, разыгравшаяся паранойя прямо-таки вопила об осторожности. Чем ближе к пункту назначения, тем тщательней пришлось выбирать путь. Чурался даже внезапного куста или излишне темной тени. Вот что значит богатое воображение!

В то же время, всем своим видом старался изобразить крайнюю усталость и задумчивость. Пусть следящий — если он, конечно, имеется — решит, будто я совершенно беспомощная жертва. Чем больше нападающий недооценит дичь, тем больше шансов у последней выжить. А я намеревался не просто выжить — развернуть ситуацию в свою пользу.

Стоянка появилась в поле зрения как-то неожиданно. С одной стороны, я знал, что она вот-вот покажется; с другой — только повернул на перекрестке и уже оказался возле финишной черты.

Именно здесь и сейчас начинается та тропа, с которой пути назад уже нет. Сердце сжалось и забилось вновь — быстро и уверенно. Пробудившийся страх лишь добавил адреналина, привычная нервозность заставила все чувства обостриться, мозг работал необычайно отчетливо и быстро.

Пересек последний освещенный участок — и резко нырнул в темноту. Надеюсь, преследователь достаточно умен, чтобы не потерять мой след, и достаточно смел, чтобы не отступить на полдороги.

Я поскакал вдоль ограды быстрым шагом, едва не переходя на бег. Пожалуй, именно тут был самый скользкий момент плана. Если бы убийца догадался опередить и встретить меня на данном участке — все козыри были бы у него на руках.

Но я прошел. Специально несколько секунд помаячил у своего лаза — чтобы меня точно заметили. А потом сунулся внутрь стоянки. И уже оказавшись за бетонными стенами — перешел на бег. Осталось последняя мелочь — успеть включить камеры.

Быстрые шаги отозвались в бетонной пустоте гулким стуком. Здесь было темно: достаточно, чтобы не различать мелких деталей в трех метрах, но не настолько, чтобы сломать себе шею. По сути, я толком не видел, куда наступаю. Благо пол настолько ровный, что даже споткнуться не обо что.

Преодолев открытое пространство, прошмыгнул в заранее примеченную каморку. Догадается ли преследователь, куда я делся? Ну, если не дурак, то легко. Здесь просто некуда больше спрятаться, на самом-то деле.

Сразу же метнулся к углам комнаты, выдохнул с облегчением: камеры на месте. Легким касанием запустил съемку. Теперь их точно хватит часа на три видеофиксации. Жаль, конечно, что аппаратов всего два — можно было понатыкать хоть десяток. Но сойдет и так: картинка с двух ракурсов запечатлеет и лицо, и действия злоумышленника.

Тусклая лампа под потолком создавала подобие освещенности в пятиметровом кругу. Дальше тьма накатывала так резко, что по контрасту словно становилась непроницаемой. Закончив последние приготовления, я вышел на светлую территорию. Проверил шокер — под рукой; баллончик — в противоположном кармане. Вот и все, готов. Теперь только ждать.

Еще вчера ночью, загодя, приволок старый деревянный ящик. Он оказался низковатым — едва доставал до колена — и чертовски хлипким. Но все же на нем, с горем пополам, можно сидеть. Аккуратно опустился на скрипнувшую конструкцию, ощутив себя натуральной приманкой в расставленном капкане. А что будет с живцом, когда ловушка захлопнется — об этом лучше не думать.

Интересно, конечно: о чем подумал убийца, когда я завернул на стройку? Наверняка ведь понятно, что человек просто так не полезет в полузаброшенные развалины. Тогда что? Может, у меня тут заначка на черный день. Или я решил принять нечто запрещенное в дали от лишних глаз. Или… возможно, преследователь вообще не задался лишними вопросами, воспринимая все случившееся, как подарок судьбы. Ибо жертва сама выбрала место, где ее удобно и допросить, и, при случае, убить.

Нервное напряжение нарастало. Я демонстративно вытащил телефон, с удивлением заметив, насколько сильно потряхивает руки. Пальцы отбивали чечетку, да так, что едва получилось разблокировать смартфон. Тем не менее, расположившись поудобнее, принялся просматривать соцсети. Вернее, я лишь делал вид, что невероятно увлечен этим процессом, в то время как в реальности превратился в комок нервов, сгорающий от напряженного ожидания.

И в то же время продолжал себе твердить, что я — никакая не наживка, не приманка, не жертва. Наоборот, именно я — охотник! Одинокий волк, вышедший на тропу войны. Ужас, крадущийся на крыльях ночи. Поехавший псих, пересмотревший голливудских боевиков.

Ожидание тянулось невероятно тяжело и томительно. По часам, должно быть, не прошло и пяти минут, но я извелся, будто сидел тут целую вечность. Чем больше длилась неизвестность, тем быстрее стучало сердце, тем мощнее взвинчивались нервы, а мозг работал, упрямо задавая целые вереницы неудобных вопросов.

Что, если не сработает? Что, если он не покажется? Или просто пристрелит, не вступая в расспросы? По результатам здравых размышлений весь план казался шит белыми нитками.

А если убийца явится не один?!

Внезапно возникший вопрос пронзил холодными щупальцами паники. Я чуть не подпрыгнул на месте, когда осознал эту до боли очевидную идею. Если убийца — Андрей Андреевич, а остальные детективы замешаны в афере, то что мешает подтянуть сюда всю команду? Один на один шансы у меня еще есть, но вот если врагов будет двое или больше… Раскатают, как блин на асфальте!

Позволил себе несколько секунд отчаяния, а потом — внутренне сжался, прикрикнув на струсившее подсознание. Все мы сильны задним умом, но теперь отступать поздно. Сам загнал себя в угол, и выход отсюда лишь один — через четко запланированную операцию.

Сжал до боли и вновь расслабил кулаки, ощущая закупоренность во всем теле. Попутно еще потел, как настоящий свин, так что приходилось то и дело вытирать рукавом пот со лба. Пожалуй, если ожидание продлиться еще немного, я тут сам по себе окочурюсь, без всякого чужеродного вмешательства.

И как раз в этот миг почувствовал чье-то присутствие. Не глазами, не ушами, какой-то внутренней чуйкой ощутил, что теперь я в комнате не один. Дернулся, уловив отголосок плавного движения где-то за спиной. Вскочил с хрупкой сидухи, резко разворачиваясь. И, наконец, смог разглядеть размытый силуэт преследователя.

— Кто здесь?! — испуганный голос дал заметного петуха.

Не пришлось прилагать никаких усилий, чтобы добавить в тон страха и отчаяния. Единственное, чего я не показывал — нетерпения. Неужто этот гад так и не покажется? Во что бы то ни стало нужно выманить злодея на свет!

А он и не стал испытывать мое терпение. Один единственный широкий шаг — и на самом краю освещенного круга застыла мрачная высокая фигура.

Пришелец оказался во всем черном. Брюки непонятного покроя; облегающая куртка с высоченным воротником; перчатки, полуботинки, плотная темная шапка-пидорка. Но больше всего меня неприятно поразила маска — целиком и полностью закрывающая лицо. Я даже глаз не видел: только два темных провала на скрытой под тканью физиономии.

Глава № 22

— Не дергайся! — глухой безэмоциональный голос разнесся среди гробовой тишины бетонных стен, — Пристрелю!

Пришелец повел рукой, и только теперь я заметил сжатый в ладони пистолет. Почему-то не возникло никаких сомнений в подлинности оружия, как и в том, что убийца применит его без всяких зазрений совести. Попробовал раз — почему бы не сделать снова?

Неприятнее всего для меня оказалось то, что я никак не мог идентифицировать врага. Мощный силуэт явно принадлежал мужчине, но на этом особые приметы заканчивались. Ни лица, ни даже кожи видно не было. По сути, даже рост казался весьма зыбкой величиной в этих плескающихся полутенях.

А голос? Враг словно специально его изменил, настолько нечеловеческими интонациями отдавал звук. По таким приметам совершенно невозможно опознать никого. А что уж говорить про записи камер? Там и вовсе будет лишь размытое пятно, да глухой бубнеж.