Краеугольников

А вот Юля, казалось, не особо-то обеспокоилась результатами полицейского визита. Она шла рядом, уцепив меня под локоток, беспечно лепетала обо всем на свете. Из нее прямо-таки лилась наивная жизнерадостность.

Мы прошлись по дорожке, оставив позади глухую аллею. В лицо дохнул свежий ветерок: перед глазами раскинулась водная гладь обширного пруда. Высокое небо хвасталось синевой без единого облачка; весеннее солнце жарило вовсю, разгоняя последние остатки прохлады.

— Пойдем, уток покормим! — радостно ойкнула девушка, потянув меня в сторону воды.

Глядя вслед блондинке, я невольно улыбнулся, настолько непосредственной и незамутненной казалась ее радость. Выйдя из офиса, красотка оставила там рабочий настрой, а вместе с ним — высокие строгие туфли. Теперь на ее изящных ножках красовались белые кроссовки. Как ни странно, спортивная обувь вполне себе гармонировала с мини-юбкой и жилеткой. Хотя, кажется, в наше время можно носить что угодно и с чем угодно — никого ничем не удивить. Какое бы безумное сочетание ты не надел, оно все равно попадет под определение одного из бесконечных стилей.

Мы подошли к импровизированной набережной: вокруг прудика шла дорожка, а непосредственно берег оказался выложен крупными камнями. Юля, не задумываясь, попрыгала по валунам, а потом, оглянувшись с заговорщицким видом, уселась на один из них. Я последовал примеру девушки, приземлившись на нагретую поверхность камня. Вытянув ноги, блондинка блаженно прищурилась на солнце. Ее ладонь нырнула в сумочку, секунду спустя выудив оттуда сдобную булку.

Утки уже спешили в нашу сторону, приученные к ежедневным кормежкам. Юля протянула мне полбулки, тут же принявшись крошить в воду собственную половину. В утиной стае зародилась суета; толкотня у кормушки, так напоминающая вполне человеческие отношения. Животные другие, а принципы построения социума — те же.

— И часто у вас случаются такие… проверки? — спокойно поинтересовался у девушки спустя пять минут безмятежного молчания.

Она глянула с укором, но все же ответила, таиться не стала.

— Да как сказать… раз в квартал точно, — совершенно по-детски пожав плечами, проговорила Юля, — Они же давние друзья… Ну, Андрей Андреевич и Дмитрий Иванович. Вот он и заходит… в гости. Ну, заодно, и агентство аттестует.

— Ага… и проверяет новеньких работников. На вшивость.

— Ну хватит, Саша, — фыркнула девушка, — Что ты завелся, как ужаленный? Ничего ведь страшного не случилось? Всех так или иначе проверяют. А ты — держался просто здорово! Я даже не ожидала… что ты сумеешь так отшить Иваныча…

Я засмеялся, давая, наконец, выход накопленному напряжению. Было горько от всех этих проверок и заговоров; от шпионских выходок начальства и раболепного подчинения коллег. Ведь та же Юля, так подчеркнуто дружелюбная сейчас, знала заранее, что надо мной будут проводить эксперимент. Но даже не подумала предупредить или намекнуть.

Девушка оглянулась и, улыбнувшись, легко подхватила смех. Впрочем, если мой гогот был полон скрытой горечи и самоиронии, то она выражала радость вполне искренне.

Мы сидели у пруда, пока хлеб не кончился. Утки еще какое-то время толпились возле, ожидая новых подачек. А потом легко и естественно переметнулись к другой парочке, что кидали крохи с противоположного берега.

Я поднялся, раздираемый не самыми веселыми мыслями. Мы вновь неторопливо двинулись по бесконечным дорожкам. Похоже, мое настроение передалось и спутнице. Юля по-прежнему держалась рядом, ухватив меня под локоток. Вот только от былой веселости и легкости не осталось и следа.

— Пожалуйста, не думай, что Андрей Андреевич — старый интриган, — выдохнула девушка, — Просто он не доверяет людям… сразу.

— Хм… А что же мне прикажешь думать?

— Он вовсе не плохой, — блондинка надолго задумалась.

Мы прошли, должно быть, метров сто, прежде чем она продолжила речь.

— Хочешь услышать сказку? — с преувеличенной бодростью воскликнула Юля, — Не слишком веселую и оригинальную, зато весьма правдивую!

Девушка скорчила загадочную физиономию и, не дожидаясь ответа, начала рассказывать протяжным речитативом.

— Жила-была маленькая девочка со своей матерью. Отец их бросил, а мать оказалась той еще стервой — пьющая, злющая, гулящая. Жилось девочке несладко, редко от людей видела она что-то хорошее. Нищета, голод, постоянные ссоры и побои. Впрочем, ничего необычного… Сколько таких девочек здесь, вокруг? Стоит, возможно, только посмотреть за угол?

Юля взмахнула рукой, обведя жестом прекрасный миролюбивый пейзаж. Глядя на теплое весеннее солнце, на широкую гладь воды, на суетливо галдящих уток и первую зеленую травку, мне вовсе не верилось в существование таких девочек. И все же… С рациональной точки зрения приходилось допустить, что их количество гораздо больше, чем должно бы быть в идеальном мире.

— Девочка росла и рано взрослела, — Юля грустно усмехнулась, — Она познала все радости этого мира будучи еще слишком юной. И она… ждала принца. Настоящего принца на белом коне. А знаешь, к чему приводят такие мечты?

Я задумался, но рассказчице отнюдь не требовался мой ответ. Девушка продолжала, даже не сделав паузы.

— Они приводят либо к появлению сорокалетних девственниц, либо… к падению на социальное дно. Так уж вышло, что наша девочка оказалась на втором пути. И стала… девочкой. Такой, чьи телефоны хорошо известны завсегдатаям дешевых кабаков и саун.

И вновь мне оказалось нечего сказать. История не то чтобы банальная, но и не такая уж редкая. Неблагополучная семья из бедного района, плохая компания, отсутствие альтернатив… Безысходность в ее наихудшем варианте.

— Ирония в том, что рыцарь все же пришел, — с глухим смешком проговорила Юля, — Настоящий рыцарь, из сказок, без страха и упрека. Он развеял тьму, показал прелесть света, научил жить и радоваться каждому дарованному мгновению. Почему он выбрал именно ее, эту девочку? Сам рыцарь никогда не говорил, а девочка не спрашивала. Может, разглядел в ней нечто… какой-то дар или скрытый талант. А может все банальнее — она оказалась похожа на его умершую дочь.

Мда… окончание истории тоже не блистало оригинальностью. Ужасало разве что неимоверная правдивость в приложении к конкретным действующим лицам.

— И теперь у девочки — красный диплом МГУ, престижная работа и квартира в Москве, — почти весело закончила блондинка, — Бесконечные часы, проведенные у психологов, выправили детские комплексы; а хорошее отношение — исцелило душу. О прошлом она вспоминает, лишь когда рассказывает грустные сказки…

Мы шли дальше в каком-то стесненном молчании. Юля, похоже, выдохлась — рассказ вымотал эмоционально, будто вампир, высасывающий силы. Я же слишком погрузился в раздумья, чтобы что-то говорить. Да и что тут скажешь? Утешать? Соболезновать? Поздравлять? Все пустое. Сказано же — прошлое очень далеко и давно позабыто. История рассказана совсем не для того, чтобы вызвать сочувствие.

А сколько же, интересно, лет моей спутнице? Почему-то Юля или, как ее называет Андрей Андреевич — Юленька, всегда казалась мне весьма юной. Ну то есть точно не старше двадцати с небольшим. В ней слишком много от подростка: манера одеваться, подчеркнуто инфантильное поведение, какая-то детская чистота и непосредственность.

И только сейчас я задумался, что за внешностью юной красотки вполне может прятаться богатый жизненный опыт. Которому она просто не дает выхода наружу. А годы… что годы? Есть такой тип людей, по кому вообще не скажешь, сколько лет. Выглядят совершенно одинаково: что в двадцать, что в сорок. Тем более со всеми современными процедурами и косметикой…

Так что же, выходит, Юля старше меня? Ей уже ближе к тридцати? Или даже за… Да нет, не может быть!

Повернув голову в пол-оборота, я в очередной раз принялся разглядывать блондинку. И, несмотря на все старания и скептически настроенный взгляд, дать спутнице больше двадцати трех не получалось.