Страница 18 из 28
Особенно любил принц совмещать приятное с полезным, демонстративно попирая пуританские нравы своими многочисленными амурными приключениями, которых ничуть не стеснялся и не скрывал ни от матери, ни от своей супруги Александры. Он делал всё, чтобы продемонстрировать оппозиционность и независимость.
Но всё это было мелко и несерьёзно. Душа просила настоящего большого дела. Тем более что в руках у принца было весьма изящное и достаточно мощное, хотя и обоюдоострое, оружие – Объединённая великая ложа Англии (United Grand Lodge of England).
Большим делом Альберту-Эдуарду казалась великолепная возможность перехватить у мамы Вики управление тупой тщеславной куклой Алисой Дармштадтской, а вместе с ней – и всей огромной территорией Российской империи, которая может быть вполне самостоятельным инструментом глобальной политики и тотального обогащения. И когда из Санкт-Петербурга поступило предложение, больше напоминавшее детально разработанный, изящно продуманный план, он согласился, практически не раздумывая.
Для выполнения первого пункта этого плана требовалось что-то, объединявшее лучше родственных уз и связывающее крепче договорных отношений. Нужен был компромат, которым будет владеть только он и никто другой. И если таковой нельзя найти, его нужно организовать.
В 1894 году, после смерти императора Александра III, принц посетил Петербургский двор, желая приглядеться к своей будущей вассальной территории. К этому времени братья-масоны уже изрядно поработали в Зимнем дворце, и Берти чувствовал себя в Северной Пальмире вполне уверенно.
Будучи дядей бывшей принцессы Алисы Дармштадтской, нынешней императрицы Александры Фёдоровны, Альберт-Эдуард за первым же завтраком фамильярно и с солдатской прямотой заявил: «Как профиль твоего мужа похож на профиль императора Павла!»[7] Сказал, сослался на неотложные дела и отправился ждать, будет ли поклёвка?
Ждать пришлось недолго – уже на следующий день свой человек в Зимнем передал информацию о живом интересе, который проявляет императрица к судьбе несчастного пращура своего супруга и особенно – к участию Британской короны в досрочной смене императоров в доме Романовых. Рыбка сожрала приманку, оставалось только аккуратно подсечь и тащить.
Проиграть в такой партии было невозможно. При удачной реализации он получает новую правительницу России, абсолютно управляемую, связанную с ним убойным компроматом. Если что-то пойдёт не так, он всегда может сделать удивлённое лицо и даже помочь найти заговорщиков – кому нужны эти варвары в случае некачественно сделанной работы?
Однако всё пошло не так, совсем не туда, где у принца Уэльского был заготовлен план «Б», и совсем не по тем тропинкам, которые он заботливо устлал соломкой. Сначала Николай II никак не находил времени полистать подаренный ему альбом, хотя его регулярно подкладывали на самое видное место в кабинете. А когда полистал, время было потеряно – для получения гарантированного результата концентрации яда уже не хватало.
Телеграммы Аликс бабушке, копии которых к Альберту Эдуарду по масонским каналам тайно отправлял премьер и глава МИД Солсбери, вскрывались его личным шифром и представляли собой китайскую шкатулку, где под Алисиной паникой, с требованием сделать хоть что-то, прятались сухие отчёты с перечислением необходимого, чтобы закончить начатое.
Появилась спешка, а с ней – ошибки и накладки. Гонец с дополнительной дозой сам отравился, не доехав до Ливадии. Свою собственную игру «Угадай наследника» начали придворные. Тихо бунтовали врачи, отказываясь ставить нужный диагноз. Все эти угрозы пришлось купировать, задействовав практически всю свою агентуру, включая ненадёжных и жадных турецкоподданных.
Потом царь, только оклемавшись, отправил супругу с глаз долой, чем резко затруднил окончательное решение вопроса. И наконец, последней каплей в этой череде неудач было распоряжение королевы Виктории «найти того умника, который подсказал Аликс, что она похожа на Екатерину II»… Вот чего-чего, а расследования у себя дома принц Уэльский совсем не ожидал и запаниковал.
Что такое маман с попавшей ей под мантию шлеёй, Альберт-Эдуард прекрасно знал, а потому решил действовать на опережение. Секретарь королевы Мунши, которому Виктория доверяла, но почему-то отказалась дать дворянство[8], был прекрасным объектом для вербовки, чем герцог Коннаутский и воспользовался в один из его приездов на историческую Родину. Секретарь, получив личное заверение принца, что все его мечты сбудутся «как только, так сразу», подвести не должен. Ну, а после разберёмся и с ним. Исполнители обычно долго не живут…
Декабрь 1900-го.
Яхта «Штандарт». У берегов Поти
Древнегреческий географ Страбон писал: «На реке Фасис стоит город, он тоже Фасис, и окружает его озеро, море и река… Стремительна она и бурлива. Несётся, бежит по Колхиде, извилиста очень, а потому перекинуто через неё в разных местах 120 мостов – полноводная и судоходная, она соединяется с Понтом». В переводе с греческого Фасис означает «фаза». Отсюда и название красивейшей птицы фазан, по преданию похищенной греками вместе с золотым руном. У себя на родине греки развели её, и с той древнейшей поры обитает она по всей Европе.
Мифологический город Фасис в Колхиде по многим данным совпадает с Поти.
Морская вода у побережья Кавказа – самая тёплая и приветливая. И не только вода.
В конце XIX столетия в Поти побывал Александр Дюма. В произведении «Кавказ» французского писателя остались такие строки: «Мегрельские женщины, особенно блондинки с чёрными глазами и брюнетки с голубыми, – самые прекрасные творения на земном шаре».
И всё же ни тёплая вода, ни красивые женщины не занимали сейчас головы обитателей императорской яхты, болтающейся на зимних волнах в миле от берега.
– Нет, это чёрт знает что! – возмущался Сергей Юльевич Витте, маршируя вдоль борта и хмуро поглядывая на каменистое побережье со стоящими на нём в пределах прямой видимости жандармскими постами, за спинами которых маячили казачьи разъезды.
– Сергей Юльевич, ну что вы так нервничаете, – недовольно поморщился председатель комитета министров Иван Николаевич Дурново, комфортно расположившийся в шезлонге с бокалом императорского коньяка, доступ к которому был открыт высочайшим повелением в качестве компенсации за вынужденное заключение. – Вы же сами говорили, что устали как собака и мечтаете о трёх днях где-нибудь на море или на водах. Вот и пользуйтесь моментом!
– Дражайший Иван Николаевич, – под насмешливым взглядом председателя комитета Витте закипал, как чайник, – в Пекине начались переговоры представителя китайского правительства с послами европейских держав, в Америке сменилось правительство, и всё это самым непосредственным образом влияет на финансы империи! И мой долг…
– Ваш долг, – перебил Витте подошедший министр путей сообщения Хилков, – выполнять распоряжения императора. И он, уезжая, задал вам домашнее задание. Вы его уже выполнили?
– Не мне одному, а нам, дражайший князь, – бурлил Витте. – Нам всем было приказано решить проблему непроизводительного населения. Но…
– Но биржевые индексы падают, а без вашего присутствия в Петербурге никто не посмеет снимать с торгов ваши инвестиции и изымать деньги ваших клиентов, – закончил за него Хилков под общий хохот присутствующих. – Полноте, Сергей Юльевич, мы прекрасно знаем все ваши скромные – и тут я не ёрничаю – гешефты.
– Князь! Вы бываете невыносимы! – в сердцах бросил Витте и резко сменил тему. – Это его императорское величество может позволить себе такую роскошь, как свободные фантазии на экономические темы и даже увлечения марксистскими идеями. А нам требуется прочно стоять на ногах, а не витать в высших сферах.
Витте подпрыгнул и с силой ударил каблуками по палубе, демонстрируя, как прочно надо стоять на ногах.
7
И этот визит в Санкт Петербург, и эти слова про схожесть Павла I и Николая II, сказанные принцем Уэльским, будущим королём Британии, в домашней обстановке, прекрасно описаны в дневниках-мемуарах всех участвовавших лиц. О том, что текст Альберта-Эдуарда был явно не про портреты, понятно, если посмотреть на профили обоих самодержцев.
8
Виктория действительно наотрез отказывалась даровать дворянство своему секретарю Абдул Кариму (Мунши), что стало причиной жестокой обиды и даже демонстративного отъезда его на Родину. Впрочем, ненадолго. Увидев, что демарш не произвёл на королеву никакого впечатления, Мунши вернулся в Лондон.