Страница 38 из 104
— Что именно Винсент сказал тебе в машине? — спрашиваю я, решив просмотреть все подробности о ее сестре.
Может быть, когда-нибудь мы найдем баланс, где я смогу затронуть эту тему, но это, безусловно, не сегодня.
Боль мелькает на ее лице, когда она смотрит на меня. Не могу сказать, потому ли это, что она знает, что я избегаю темы ее мертвой сестры, или потому, что вопрос вызывает воспоминания, которые она предпочла бы подавить. У меня возникает желание притянуть ее к себе и отвести этот взгляд — убрать боль.
— Он сказал, что это была твоя идея. Все это. В ту ночь должна была быть я, как я всегда и знала. И что ты был единственным... — ее голос срывается, и на ресницах появляются слезы. — Он сказал, что это ты убил ее, и что все, даже с первого момента нашей встречи, было подстроено. Ты знал, что это я, и использовал меня.
Я собираюсь убить его. Я убью его, как только узнаю, где он скрывается.
В ее глазах столько всего можно прочесть. Я вижу, как она изучает мой взгляд, ищет ответы, хочет найти свою правду. Я прочел это, так легко. Она хочет верить, что я это сделал, но в уголках ее карих глаз таится сомнение, хаотично смешивающееся с мириадами цветов.
— Я не убивал твою сестру, Маккензи.
Это единственное объяснение, которое я даю. Потому что, хотя я, возможно, и не лишил ее жизни, я сделал кое-что еще, что было так же плохо.
Ее слезы скатываются, и она качает головой, все еще не доверяя мне.
— Ты лжешь.
Я не уверен, что мы когда-нибудь вернем это доверие.
— А если и лгу? Если я действительно убил ее? Тогда что? — спрашиваю я ледяным голосом, наклоняясь вперед.
— Тогда я убью тебя, — говорит она так прагматично, что я знаю, что она говорит правду.
— Я никогда не поднимал руку на твою сестру. Я... черт, я совершил много ошибок тем летом. Возможно, верил, что Винсент не имеет никакого отношения к ее смерти.
Я вздрагиваю, когда говорю это, думая о том, как глупо я все скрывал ради них и держал их всех подальше от неприятностей, потому что это было именно то, что я сделал.
— Перестань мне лгать! — вдруг кричит она, хлопая ладонью по полированному дереву стола.
Звук достаточно громкий, чтобы заслужить мой неодобрительный взгляд. Я открываю ящик стола и вытаскиваю толстую стопку бумаг, накопившихся за последние полтора месяца. Несмотря на то, что в мире уже существует другая версия, я все еще цепляюсь за эту, потому что здесь, внутри, это то, что дало мне первый реальный взгляд на девушку, сидящую напротив меня. Ту сторону Маккензи, которой ей так и не удалось поделиться со мной.
Я бросаю их на стол между нами и внимательно наблюдаю, как ее глаза опускаются вниз, погружаясь в хмурое выражение, которое меняет все ее лицо при виде этого. Удивление освещает ее черты, стирая часть гнева, с которым она вошла в мой кабинет.
— Ты... ты читал?
— Да. Прежде чем ты выпустила новую версию, я прочитал эту. Сначала я не знал, что с этим делать. Это заставляло меня сомневаться. Сомневаться в своих поступках в прошлом.
Ее губы сжимаются, гнев возвращается в глаза.
— Почему ты не сказал мне, что прочитал? Я неделями думала, что ты... — она отворачивается и смотрит в окно кабинета.
Следует еще один удар тишины.
— Поэтому я и пришел к тебе. Поговорить. Попытаться понять, что все это значит. Кем ты была и почему ты действительно оказалась в моей жизни. — ее глаза, округлившиеся от настороженности, снова устремляются на меня. — Я не мог убить твою сестру. Тот факт, что мне даже приходится объяснять тебе это, полная чушь. В ту ночь, после вечеринки, я покинул Ферндейл и улетел в Бразилию. У меня не было времени встретиться с ребятами на скале Поцелуев. Я не был там всю ночь.
Она ищет в моих глазах правду, и всякий раз, когда она находит то, что ищет, она издает вздох, который больше похож на боль.
— А как же фотография, которую я нашла? Снимок был сделан в ту же ночь. В ночь смерти Мэдисон.
Я вижу это в ее глазах, потребность в ответах. Она так отчаянно хочет, чтобы кто-то был виновен в смерти Мэдисон, что готова искать объедки и бежать с ними.
— Это была всего лишь фотография, Маккензи. Она ничего не значила. Она пролежала в ящике моего стола много лет. Это не имеет никакого значения, кроме того, что это была последняя фотография, которую мы сделали подростками перед колледжем.
Каждая частичка Маккензи сдувается от моих слов. Она закрывает лицо руками и начинает всхлипывать. Я так потрясен ее вспышкой эмоций, что даже не могу заставить себя встать с кресла и утешить ее.
— Если... если это был не ты, тогда... — она икает.
Я видел Маккензи во многих сценах за время нашего совместного пребывания, но никогда так, как сейчас. Такой эмоциональной, такой расстроенной. Я должен был раньше заметить, как ей больно.
Как я мог не заметить?
— Именно это я и пытаюсь выяснить. Я не смогу тебе помочь, если ты, черт возьми, не дашь мне что-нибудь, Маккензи.
— Почему ты хочешь мне помочь?
— Возможно, я тебе не доверяю, но это не значит, что мне не нужны ответы. Со мной поступили так же несправедливо, как и с тобой.
Она выглядит ошеломленной.
— Ох, неужели? Не знала, что твою сестру убили.
Я стискиваю зубы.
— Я не это имел в виду.
— Я просто не понимаю, почему Винсент хочет, чтобы я думала, что это ты. Он мог бы сказать о ком угодно. Почему ты?
Она задает многозначительный вопрос, будто все еще думает, что я лгу, и это выводит меня из себя. Мне начинает казаться, что эта дискуссия идет по кругу. В один момент она мне верит, а в следующий сомневается.
— Рискуя показаться полным придурком, но тогда ты не была на моем радаре, Маккензи. Саммер ненавидела твою сестру, и я старался держаться подальше. Я даже не знал о ней и Винсенте, пока позже он не пришел ко мне за помощью.
— Какого рода помощь?
Мое тело наполняется напряжением, потому что, как бы я это ни выкрутил, она меня возненавидит. Я не убийца, но вполне могу им быть.
— Просто забудь об этом.
Ее лицо застывает.
— Нет, не забуду. Я только что рассказала тебе все, а теперь ты хочешь скупиться на подробности и умолчать? Блядь, посмотри на меня, Баз. Твой друг держал меня на мушке. Меня ударили ножом. Заперли в психушке, и я едва могу стоять на ногах, не хромая из-за того, что со мной случилось.
Чувство вины сдавливает мне грудь.
— Было видео. — я замолкаю, оценивая ее реакцию. — Винсент и твоя сестра спали вместе. Он записал это без ее разрешения, и она рассердилась. Он попросил меня избавиться от видео, хотя делал вид, что оно у него есть. Он защищал ее, но все еще держал правду над ее головой. Он ублюдок, да, но мог бы сделать и гораздо хуже.
— Не делай этого, мать твою, — шипит она. — Не делай из него хорошего прямо сейчас.
— Я не делаю. Ты спросила, что случилось, и я говорю тебе то, что знаю.
— Мэдисон и Винсент... нет. — она качает головой, ее лицо морщится от гнева. — Не может быть. В этом нет никакого смысла. Она бы мне сказала.
— Мне кажется, ты многого не знаешь о своей сестре.
Ее взгляд прищуривается.
— Что, черт возьми, это должно означать?
— Все, что хочешь, — пренебрежительно говорю я, не уверенный, что рассказывать ей
о последних моментах, которые я разделил с ее сестрой, мудрое решение.
Внезапно раздается стук в дверь, и Миа просовывает голову внутрь, ее длинные шоколадные волосы свисают через плечо. В ту же секунду, как Маккензи замечает ее, она застывает на своем месте, ее лицо вытягивается на целых две секунды, прежде чем губы сжимаются, и она принимает выражение, говорящее, что ей все равно.
Я знаю лучше.
— Мистер Кингстон. Мне звонит мистер Экер по поводу планировки отеля Hamptons resort. Ох, прошу прощения, — она замолкает, заметив Маккензи. — Я не знала, что вы все еще с гостьей. Может, мне вернуться попозже?
Я отрицательно качаю головой.
— С таким же успехом можно и закончить, Миа.