Страница 23 из 104
Зак первым нарушает молчание.
— Что мы здесь делаем, Баз?
— Я все еще не получил ответов, которые хотел. Вот почему мы здесь. Не стесняйтесь посвятить меня в то, что, черт возьми, вы все затеваете.
— Мы? — Зак с силой опускает свой стакан на стойку бара, и я сжимаю челюсти. Я стискиваю зубы. В последнее время мне все труднее и труднее сдерживать гнев. — Почему бы тебе не посвятить нас в свой гребаный план, Себастьян? Все разваливается. Кто-то расследует дело, твоя подружка пыталась сбросить Винсента с обрыва, она вломилась в мой дом, а у тебя хватает наглости войти сюда и вести себя так, будто все под контролем? Ты должен был это исправить!
Красный цвет просачивается в мое зрение, и гнев выплескивается в мою грудь. Губы растягиваются в мерзкой ухмылке. Я мрачно смеюсь, задумчиво потирая большим пальцем нижнюю губу, пока иду через комнату. Я подкрадываюсь к нему очень медленно. Прежде чем он осознает это, я хватаю Зака сзади за шею и сжимаю ее. Он шипит от боли, и я наклоняюсь к его уху, чтобы никто не услышал моих следующих слов.
— Кто убирал за тобой последние пятнадцать лет, Закари? Не испытывай меня, мать твою. Перейди мне дорогу, и клянусь, Ковингтон, что это будет твой последний вздох. — я толкаю его вперед, хватая за шею, и он ловит себя в самый последний момент, прежде чем его лицо ударяется о барную стойку.
Я поворачиваюсь лицом к остальным ребятам.
Лицо Трента покрыто гневом, его верхняя губа кривится, и, не в силах обуздать свою глупость, он дует.
— Что, теперь ты считаешь себя крутым дерьмом? Думаешь, что можешь изменить правила, потому что у твоей сучки хорошая киска? — издевается Трент, проходя через комнату ко мне.
Краем глаза я вижу, как Ной делает поспешный шаг вперед, словно собирается встать, между нами, но я поднимаю руку, молча приказывая ему оставаться на месте.
— Именно из-за Маккензи все разваливается. Не из-за нас. Это не какие-то дурацкие секреты, которые, как ты думаешь, мы храним. Это она. И это ты. Лучше бы она, блядь, умерла в той машине с Винсентом. Быть может, тогда все было бы...
Я хорошо сохранял хладнокровие, но все это исчезло, как только имя Маккензи сорвалось с его губ.
Схватив его за горло, я прижимаю его к стене, обрывая на полуслове. Он задыхается, его лицо приобретает странный пурпурный оттенок от силы. Я делал это много раз раньше, держа всю жизнь Трента в своей ладони, но это первый раз, когда моя хватка такая безжалостная. Если я надавлю сильнее, то раздавлю ему горло и убью.
Это заманчиво. Так заманчиво.
— Попробуй, Трент, — поддразниваю я. — Я ждал, что ты облажаешься всего один раз, чтобы наконец поставить тебя на место. Не забывай, с кем говоришь. Не забывай, кто тебя сделал. Кто поднял все ваши жалкие задницы с пола — кто дал вам все, когда у вас ничего не было? Не принимай мою доброту за слабость, Эйнсворт, потому что я прикончу тебя без всяких угрызений совести.
— Мы д-должны б-быть братьями, — выдыхает он, выпучив глаза от недостатка кислорода.
— Братья не пытаются трахать сучек друг друга, — скриплю зубами я, отшвыривая его от себя. — Приведи себя в порядок. Выглядишь как гребаный беспорядок.
Я поворачиваюсь к остальным парням, мой взгляд сталкивается с Винсентом.
Его лицо пустое, как обычно. Он единственный, кто не сказал ни слова, и в данных обстоятельствах я уверен, что он первый, кто встанет на ноги и даст мне знать, насколько он зол, что все вышло из-под контроля, но вместо этого он сидит там, тихо, будто замышляет заговор. Если это не красный флаг, то не знаю, что это.
— Как семья?
Он двигает челюстью взад-вперед. С этим простым вопросом он знает, что я знаю. Может, я и не в курсе всего, но он знает без тени сомнения, что я не верю ничему из того, что он мне рассказал.
— Все ещё куски дерьма, — наконец отвечает он.
Я ухмыляюсь.
— Меня это не удивляет. Яблоко от яблони не далеко падает, не так ли?
Его ноздри раздуваются, и он поджимает губы, просто умирая от желания огрызнуться на меня, но это одна вещь в моих отношениях с Винсентом. Мы не всегда во всем согласны, но и никогда не ссоримся. Он уважает меня и мою семью, и то, что мы сделали для него за эти годы. Вы никогда не кусаете руку, которая вас кормит.
— Так. Хватит, — говорит Ной, выходя на середину, устав от нашего беспорядка. — Теперь, когда вся эта мачо-чушь закончилась, нам нужно разобраться в серьезном дерьме. Даже если Баз повернул историю аварии в вашу пользу, это не значит, что тот, кто занимается этим гребаным делом, ничего не ищет. Это может быть правосудие, месть — что бы это ни было, это проблема. Для всех нас. Так что... — он вздыхает, делая паузу, пронзая взглядом каждого из нас. — Это значит, что, если они собираются раскрыть что-то, о чем я не знаю или о чем не знает Себастьян, скажите это или умрите медленной смертью, когда Баз позволит бросить вас на съедение волкам.
Наступает тишина.
Мы все смотрим друг на друга. Трент, конечно же, ломается первым.
— Так. Хорошо. Не в то лето все началось. Все началось той ночью.
У меня внутри все сжимается.
— Ты ведь помнишь, Баз? — спрашивает Зак, вонзая нож.
Я помню.
Я не могу это забыть. Даже если пытался.
— Ты знал, — выпаливаю я, когда Дэн входит в мой кабинет.
Я позвал его под предлогом, что мне нужна его помощь, но на самом деле я был готов надрать ему задницу. Такое чувство, что все рушится вокруг меня с тех пор, как я узнал правду. Я больше не знаю, кому могу доверять. Моя верхняя губа кривится, в попытке контролировать свой гнев. Я так отчаянно хочу выместить это на Дэне или остальных парнях.
На его лице все то же бесстрастное выражение, к которому я привык за эти годы.
— Я знал.
Он недовольно кривит губы, словно презирает себя за то, что скрывает от меня такую тайну.
— И ты, блядь, не догадался сказать мне, кто она? Или почему она здесь, входит в мою чертову жизнь?
Он медленно поднимает глаза, и выражение его лица заставляет меня остановиться.
— Вы платите мне за работу, и я ее хорошо выполняю. В ту же секунду, как она вошла в здание, я понял, кто она. Я изучил все, что касалось ее. Я бы не позволил ей приблизиться к вам, если бы думал иначе. И я знал, что она не представляет угрозы. И мы оба в курсе, что она здесь не из-за этого. Возможно, с ними у нее были планы, но не с вами.
В моей груди раздается рычание, и я тычу в него пальцем.
— Перестань за нее заступаться. Перестань пытаться сделать так, что все, что она совершила, казалось правильным. Как так получилось, что ты нашел на неё все, но у меня ничего не вышло?
Он поджимает губы в ответ на мою вспышку гнева. Это не похоже на меня. Это просто показывает, насколько я сошел с ума от всего этого дерьма.
— Тот, с кем она работает, добрался до того места, где вы увидели бы то, что они хотят, чтобы вы увидели. Полагаю, это какой-нибудь хакер. Она работает не одна, это я точно знаю. И послушайте, я не говорю, что она невиновна. Я говорю, что не видел в ней угрозы. Она ни разу не втянула вас в это. Она была просто сломленной девушкой, ищущей ответы, и использовала вас, чтобы получить их.
— Вот именно. Она использовала меня, чтобы получить ответы. Откуда мне знать, что все это было реальным?
Он пожимает плечами.
— Думаю, вам придется это выяснить, разве нет?
Я ненавижу то, как он смотрит на меня сейчас. С этой чертовой насмешливой улыбкой, как будто это смешно.
— И как, по-твоему, я это сделаю? Я выгнал ее и сказал, чтобы она никогда не возвращалась, и теперь я нигде не могу ее найти.
— Она послушалась?
Он кривит бровь, и в этот момент я его ненавижу. Почему все люди в моей жизни должны быть помехой?
Я предупреждающе сужаю глаза.
— Если ты знаешь, где она, просто скажи мне. Не нужно играть в эти дурацкие игры в угадайку.