Действительность. Том 3

Способность нашего тела к совершенствованию собственной общей гармонии, экстраполируется в способность разума к построению различных цепей мировоззрения, гармонизирующихся между собой, и объединяющихся в некий «алгоритм макрокупности», обеспечивающий создание синтетического агрегата внешнего мира реальной действительности. Мир окружающий нас именно таков потому, что такова возможность и способность нашего тела и нашего разума, сочетать и сливать в некий синтетический конгломерат все образы собственных чувств и синтетических перцепций разумения, складывать алгоритмы воззрения в некий слаженный механизм, гармоничную мозаику, воплощающуюся в многомерную мульти картину мира. Способность и возможность нашего тела и нашего разума синтезировать свои собственные разноплановые продукты, в соразмерно-динамический агрегат действительности, со слаженным взаимоотношением налагающихся друг на друга различных констант бытия, продуцируемых различными «ганглиями» – чувствования, познания и разумения. Которые проецируются на «отгрунтованные» им же своды и сферы, – архаические полотна пространственно-временного континуума внешней действительности.

Хотелось бы писать проще. Но в этих областях делать это крайне сложно, а подчас и невозможно. Мысль не будет находить своей оболочки, своей наивысшей тонкости, своего истинно законченного олицетворения. Попытки опрощения, превратят её, – в засыхающий и рассыпающийся стебель.

И так, все параметры внешнего мира, размеры, объёмы, массы, субстанциональности, скорости движений, целокупности и слаженности, абстрагированности и разделённости, а также и все их модуляции, и соотношения, – всё есть – суть функциональная способность разума, выстраивающего внешние конструкции и агрегаты эмпирического, метафизического, или трансцендентального плана, в соответствии со своими конструктивными и конститутивными возможностями и особенностями. И даже те агрегативы и взаимодействия, которые, казалось бы, не имеют к нам никакого отношения и не подвластны нашему осмыслению, на самом деле происходят только в нашем разуме, в его тончайших сверх трансцендентных сферах.

Оптический обман нашего разума, его ноуменального зеркала, с неопровержимой достоверностью убеждает нас в обратном. То есть в том, что мир внешний – существует сам по себе, и мы лишь ощущаем его, созерцаем и изучаем. Это убеждение является самой непреодолимой иллюзией нашего разумения. Иллюзией, которая обеспечивает нам надежду, и последовательное стремление всей нашей сущности в безбрежном океане мира. А по большому счёту, обеспечивает пребывание в этом мире всякой целесообразности и самой Жизни. Но как бы ни размышлял наш «трансцендентный разум», выходящий за пределы всякого возможного опыта, для разума «феноменально-эмпирического» истинность мира всегда будет находиться в одном ключе, – в ключе воззрения и созерцания, в закономерной последовательности причинно-следственных связей, и соответствующей всему этому разумности и логичности. И все размышления трансцендентного плана, как бы ни умаляли его правоту, для него никогда не будут иметь никакого значения. Ибо они нисколько не опровергают существующей в нём и для него реальности внешней действительности. Ведь как бы ни был убеждён наш «трансцендентный разум» в абсолютной невозможности фундаментальной действительности самой по себе, «феноменально-эмпирический разум» ни на секунду не усомнится в его абсолютной фундаментальной реальности.

Феноменально-эмпирическое воззрение говорит: Если мир и его законы, есть сугубо создание нашего разума, и в сути своей всецело макроанропос и более ничего, то как объяснить ту абсолютную зависимость всего нашего существа от произвола природы, от её повсеместной незыблемой доминанты, воплощённой в строгую временную локальную конечность жизни и всепоглощающую, не оставляющую ни одному существу, ни единого шанса на спасение, фатальность. Если мы сами создаём этот мир, почему мы так зависим от него? Почему мы создаём сами для себя, – «домолов меч»? С другой стороны, получается, что мы сами, являясь частью этого мира, создаём в своём разуме и воображении сами себя? Ведь в таком случае даже ощущение нами собственного тела, более того, ощущение собственного мышления есть наша же иллюзия?

Пусть сама форма нашего мышления, линейность его причинно-следственной последовательности, есть иллюзия, а всякий образ нашего мышления есть лишь фантом, и на самом деле мы чувствуем лишь как энергия выливается из нас, превращаясь во вне, в некие близкие нашей внутренней содержательности, зацикленные в клубок динамичные упорядоченные в пространстве и во времени формы, – даже если это и так, то всё равно, что-то ведь из чего-то выливается? Ведь само движение, сама динамика должна на чём-то основываться? Если нет того, что движется, то не может быть и самого движения. Так полагает наш феноменально-эмпирический разум. Он в этом совершенно уверен, и все сомнения по этому поводу воспримет лишь как; либо игру слов и понятий; либо, (если серьёзно), как расстройство ума.

И вот мы подошли к тому, что необходимо спросить себя; Способны ли мы противоречить устоявшейся общей разумности, общему фундаменту архаического сознания, как, впрочем, и своему собственному, и заявить, что всё начинается и заканчивается движением. – Движением ниоткуда, и никуда. Движением, в котором нет законченно-истинных объектов движения, то есть абсолютно статических субстанций, которые можно было бы определить, как объекты, порождающие это движение, но которые сами по себе были бы абсолютно статичны, то есть конечно-фундаментальны в своём бытии. (Абсолютная статичность, и бытие, – есть форма противоречия). Что, на самом деле не существует никаких «станций отправления», и «станций прибытия» кроме условных, созданных нашим разумом. И что на самом деле не пункты отправления и назначения (как некие стоические в себе точки), создают и определяют движение, но само движение, создаёт в нашем воображении пункты отправления и назначения, как необходимые для нашего линейного разумения, для его собственного функционирования, определения и границы. Пункты глубоко условные и существующие только для него, только в рамках его определённых условных объёмов, скоростей, характерных ему парабол динамики, и в соответствующих им, перспективах.

Если бы существовала «формула мира», то с моей точки зрения она могла бы выглядеть так. Хочу отметить, что в этой формуле мало от классических правил и архаических понятий математики. Это лишь образ, выраженный математическими символами.

x/f

v

D <=>

t/s

R <=>

R1

o

P

P1

Где (D) – Действительность, t/s – Пространственно-временной континуум. (x/f) – суммарный расширяющийся потенциал «ганглий продуцирования, восприятия и осмысления разума», то есть общий продукт потенциала эксплицитно-имплицитных органоидов ноумена (субъекта). R – Целокупная производная суммарной динамики ноумена, (субъекта). R1 – Целокупная производная суммарной динамики феномена (объекта). О – Абсолютный баланс природы, – (пустота, как некая точка отсчёта). V – Степень нарушения абсолютного баланса, производящего бесконечно разнообразные формы относительного волнового и статического характера, (объекты действительности). P – Гравитация, (сила стремления вернуть абсолютный баланс природы в своё лоно.) P1 – Антигравитация, (сила нарушения, стремления к разбалансированности природы). Как отношение R к R1 в одном сегменте, так отношение P к P1 во втором, определяет не только объектарность как таковую, не только формы мира действительности, но и саму материальность, то есть субстанциональность природы.