Дочь лучшего друга

— Я пью таблетки, — говорить было трудно.

— Я хочу тебя сверху, — тут же оказался он подо мной.

Узнаю этот властный тон, который до предела наполнял меня возбуждением.

Мои ладони скользили по его груди, повторяя рельеф. Глаза Игоря блестели в полумраке, изучая меня. В них полыхал голод. Такой знакомый.

Его руки опустились мне на талию, направляя.

С каждым сантиметром, на который я опускалась, внутри меня словно распускался цветок. Его член вошел до упора, не причиняя дискомфорта. Тело вернулось к своему хозяину и ликовало, медленно раскачиваясь.

Рубашка, что была на мне и которую я позаимствовала в качестве одежды, распахнулась, теряя пуговицы.

— Ты испортил рубашку, — я довольно улыбнулась.

— Она наказана за то, что скрывала от меня это, — ладони Игоря легли на мою грудь, осторожно сжимая. Губы обронили стон. — Малыш, ты прекрасна.

Большими пальцами он ласкал мои соски, заставляя меня терять связь с реальностью. Мои ладони заскользили по его рукам от запястий к локтям и обратно. Мне нравилось, как он смотрел на меня. С восхищением. Ему нравилось то, что он видел. И он хотел это.

Руки Игоря опустились на мои бедра, заставляя двигаться быстрее. Клитор терся о его лобок. Между ног росло напряжение. Мне отчаянно хотелось от него избавиться. Друг моего отца и мой первый мужчина сел, поддерживая меня под спину. Его губы обхватили мой сосок, лаская его языком. Я вцепилась в волосы Игоря, пытаясь удержаться на краю. Он оставил влажный след на моей шее, скуле, а после ворвался в мой рот, сминая меня и задавая ритм.

— Я хочу слышать твои стоны, малыш, — прошептал Игорь мне в губы, одновременно пытаясь поймать мой взгляд. — Мне нравится, как ты стонешь. Я хочу слышать, как ты кончаешь. Сделай это для меня.

Я откинулась назад, поддерживаемая его коленями и насаживаясь на его член с каким-то остервенением. Остановка для меня была равнозначна смерти. Ладони Игоря гладили мою грудь, почти не прикасаясь. И это заводило еще сильнее. Из груди рвались стоны. Я не могла их контролировать или заглушить. Они спасали меня от того, чтобы не разлететься на осколки.

Большой палец Игоря скользнул ко мне в рот. Губы мягко обхватили его. Язык кружил вокруг.

— Да, малыш, так.

— Поцелуй меня, — выкрикнула я, предчувствуя близкую агонию.

Его губы были жесткими, властными, безумными. Мне хотелось глубже, острее, яростнее. Позвоночник изогнулся. Я держалась за голову Игоря. Он был единственной моей связью с этим миром.

— Боже! — кричала я, поднимаясь все выше. — Господи! Да! Да! О, Боже!

Руки Игоря дернули меня за бедра, насаживая на свой член. Я больше не владела собой, растворяясь в окружающем пространстве, растекаясь по нему бестелесным эфиром. Моя киска забилась в агонии, опрокидывая меня в космос. Перед глазами вспыхнули звезды. Из груди вырвался победный крик, полный наслаждения и свободы. И когда мне в матку ударила горячая струя спермы, я рухнула вниз, даже не подумав распахнуть крылья.

Игорь

Я возвращался с очередной, последней в этом городе, деловой встречи. Дождь обрушился внезапно, заливая окна машины и снижая видимость почти до нуля.

— Пробка, — сообщил мне Альберт. — Похоже, там авария.

— Можем объехать? — спросил я с надеждой.

— Сейчас попробую, — он выкрутил руль, разворачиваясь. — Надо выехать на Рингштрассе. Надеюсь, там нет пробок.

Моя голова нервно дернулась в сторону водителя. Рингштрассе. Там находился ресторан «Катерина». Впрочем, страх, наверняка, не имел под собой основания. Вряд ли я увижу Риту на улице в такую погоду. Просто проехать мимо неопасно. Тело расслабилось.

— Ну, и дождь, — посетовал Альберт. — Как будто небо сошло с ума.

— После такой жары обычно всегда бывает гроза.

И, словно в подтверждение моих слов, город разделило пополам вспышкой молнии, которую тут же догнал щелчок грома.

— Это надолго, — вздохнул водитель, вглядываясь в дорогу впереди. Машины двигались медленно. Мы вклинились в общий поток и подстроились под его скорость. — Да, и здесь не лучше.

В глубине черепа начала зарождаться тупая боль. Я потер переносицу и отвернулся в окно. Редкие прохожие, которым не посчастливилось оказаться в этот час на улице, спешили спрятаться, распластав над головой то, было под рукой. Пустые попытки. От этого ливня ничто не могло защитить. Они перепрыгивали лужи, ступали осторожно, не понимая, что уже давно промокли.

— Не желаете остановиться в «Катерине»? — спросил Альберт, глядя на меня в зеркало заднего вида. — Поужинаете.

— Нет, — ответ прозвучал резко.

Он пожал плечами и его взгляд вернулся к дороге. Салон погрузился в молчание. Мне хотелось скорее пролететь это участок дороги, чтобы ненароком не увидеть ее. На тротуаре. Мелькнувшую в окне. Заходящую в двери. Нет, я бы не бросился следом, потеряв голову. Но лишь напоминание о ней поднимало со дна моей души давно забытый осадок. И мне не хотелось его взбалтывать.

— О, Боже! — крик Альберта вырвал меня из задумчивости. Раздался визг тормозов, и мой нос едва не размазало по спинке переднего сиденья.

— Что случилось?

— Девушка. Я сбил девушку. Боже! Она сама упала под колеса.

— Девушку? Какую девушку? — пытался я хоть что-нибудь разглядеть за стеной дождя.

Альбер не ответил, выпрыгивая из машины. Я видел в свете фар, как он наклонился и что-то говорил. Пострадавшую было не видно. Надеюсь, с ней все в порядке. Не хотелось бы проблем с полицией. Это могло задержать меня в Вене на неопределенное время. Задержать в одном городе с ней.

Я снова вгляделся в дождь. Машина остановилась у дверей «Катерины». Внутри шевельнулось нехорошее предчувствие, которое превратилось в уверенность, едва я увидел выбегающим из ресторана Костю.

— Не может быть, — пронеслась в голове отчаянная мысль, выталкивая меня под дождь. Я мгновенно промок.

Она стояла на коленях, низко склонив голову. Плакала. Я видел это по вздрагивающим плечам. На первый взгляд серьезных повреждений не было.

— Господи, Рита!

Услышав мой голос, она застыла. Альбер что-то сказал, но я не расслышал, пытаясь понять, что Рита делала на проезжей части в такую погоду. Следующая сцена все расставила по местам. Костя хотел ей помочь, но она закричала, прижимаясь к бамперу машины и не желая, чтобы он прикасался к ней. Господи, этот долбанный жених был виноват в том, что она едва не погибла. Мне захотелось размазать его по асфальту, чтобы он там ни сделал. Решение пришло мгновенно. Я оттолкнул Костю и взял Риту на руки. Ее тело напряглось, словно ей были неприятны мои прикосновения. Плевать! Я собирался увезти ее отсюда. Даже силой.

Жених попытался возразить. Мне не было никакого дела до его мнения.

— Пожалуйста, увези меня отсюда, — в ее голосе была бездна отчаяния. Что же он с ней сделал? С моей маленькой нежной девочкой.

Я захлопнул дверь, оставляя Костю снаружи. Один взгляд на Риту и я понял — она умирала. Ладно, с ним я разберусь потом. Сейчас было важнее спасти ее.

Она не сопротивлялась, когда я обнял ее за плечи и притянул к себе. Рита больше не плакала, но продолжала дрожать. Альберт предложил отвезти ее в больницу.

— Нет, домой.

Это решение в тот момент показалось мне самым правильным. К тому времени, когда мы подъехали к дому, где я снимал квартиру, Рита расслабилась. И даже, кажется, согрелась. Я не позволил ей идти самой, взяв на руки. Она не смотрела на меня. А я не мог отвести глаз. Даже сейчас, с размытой тушью, распухшим носом и красными от слез глазами, моя малышка была желанна для меня настолько, что член напрягся, пытаясь вырваться на свободу. Тяжелая мне предстояла ночь.

В лифте я заметил на Ритином колене кровавое пятно. Смешавшись с дождем, оно медленно растекалось по ноге.

В квартире я первым делом усадил ее на стол. Так мне было удобнее рассмотреть рану. Черт, она боялась моих прикосновений. Молчала, но ее плотно сжатые губы обо всем мне рассказали.