У дочери графа есть тайна

Неделина Анна

У дочери графа есть тайна

У графа Лорга было четверо сыновей и единственная дочь, звали ее Эллейн. Была она юна и прекрасна. Граф любил повторять, что она пошла в мать, которая, как шептались, и человеком-то не являлась. Лорг когда-то уж очень внезапно женился. А невесту привез неизвестно откуда — сказочную красавицу с молочной кожей, белыми, словно лебединое крыло, волосами и шальными глазами лесной ведьмы.

И у Эллейн глаза были цвета молодой листвы после дождя — яркие, с затаившимися искрами. Выглянет солнышко — и заиграют янтарные точки… А вот волосы у девушки были вовсе не белые. Золотистые, как спелая пшеница. Такие еще достались младшему из графских сыновей, Ланси. Остальные братья были как большинство жителей графства — темноволосы и коренасты. Таков был и сам граф, надолго сохранивший крепость и молодцеватость. Он и к шестому десятку в поединках на кулаках не уступал сыновьям, на охоте его никогда не подводили глаза.

Жена графа рано покинула мир, и Лорг, взявшийся муштровать сыновей, не знал, что делать с Эллейн. Вот и росла она — отважная, как все Лорги, тянущаяся к свободе. Не любила, да и плохо вышивала и танцевала, пела и вовсе скверно. Зато знала, как очистить ножом рыбу, сделать стрелы для своего маленького лука, да и фехтовать могла, хоть братья утверждали, что двигается она как гусыня… Братья были остры на язык и насмешки рождались раньше, чем мужской ум успевал сообразить, чего бы не стоило говорить при благородной девице. Так что Эллейн научилась не глотать слез при обидных словах, а то и так ответить, что братья смолкали и еще долго придумывали достойный ответ.

Эллейн была послушной отцовской воле, как и все дети Лоргов, и знала, что рано или поздно отец сговорит ее за богатого жениха. Граф не спешил, выбирая с умом. А пока Эллейн наслаждалась свободой. Могла на весь день умчаться в лес, верхом на верной лошади Вьюжке — белоснежной, лишь одно черное пятнышко на лбу. Если кто-то проходил в это время по дороге и видел, как Эллейн проносится по полям, принимал ее за деву лесов…

Ничье больше слово, кроме отцовского, девушка за указ не считала. К окружающим она относилась с достаточным пренебрежением. Все же граф был владельцем земли, не было в Лорге ему равных. А Эллейн никогда не покидала отцовских земель, находившихся, надо сказать, далековато от столицы королевства. Граф и сам был человеком тяжелым. Властный, прошедший не одну войну, он мало кого считал достойным уважения. Зато жила в его гордой душе обида на то, что король позабыл заслуги рода Лоргов перед короной и не отблагодарил по достоинству. Граф надеялся, что старшие его сыновья получат высокие придворные должности. Но король слишком много приближал к себе чужеземцев…

В прочем, политические взгляды отца не были интересны Эллейн. Рано или поздно она покинет отчий дом, и придется привыкать к мужу. Пока это понимание оставалось далеким, неконкретным, Эллейн и не беспокоилась.

— Господин Ланси! — слышался привычный призыв служанки. — Господин Ланси? Ох, юная госпожа, брат ваш снова куда-то запропастился и делает вид, будто не слышит, что зовут.

— Наверное, рисует, — улыбнулась Эллейн. Служанка неодобрительно глянула было, но тут же попыталась скрыть отношение к увлечениям младшего Лорга за улыбкой. Всем было известно, что в брате Эллейн души не чает.

Ланси родился слабеньким и в младенчестве постоянно хворал. Тогда почти все были уверены, что он не выживет. Мать отстояла, выходила малыша, но сама как будто отдала за это все силы. А может быть, и душу. Ланси долго не вставал на ножки, и первые свои шаги сделал гораздо позже, чем любой из братьев. А через год жена графа угасла, и Ланси передали заботам нянек.

Маленький Ланси часто прибегал в грозу к сестрице в комнату. Старшие поднимали его на смех, но страх перед стихией оказался сильней. Ланси слышал в раскатах грома далекий вой или нечеловеческий хохот, а в изгибах сверкающих молний видел причудливые фигуры сказочных существ.

Старшие братья пугали его страшными историями, высмеивая неумелые действия героев. Однажды заперли младшего в подвалах, оставив без лампы. Они не были злыми мальчиками, просто сами привыкли именно так справляться со своими страхами. Если пугала высота — забирались на крышу фамильного замка, если страшила ночь — отправлялись на старое кладбище на окраине города… А потом еще рассказывали, как из склепов появлялись призраки родственников, чтобы читать нравоучения. Чтобы научить плавать, граф метал их в быструю реку. Каждый из Лоргов умел обращаться с мечом, луком и копьем, одинаково уверенно действовал в бою и правой, и левой рукой…

Но Ланси был не таков. Говорили, одна из нянек неосторожно оставила его без внимания во время прогулки во дворе, и мальчика успели подменить. Еще поговаривали, будто настоящего сына забрала к себе мать, после того как вернулась к своей родне — лесным духам. А взамен оставила глупого и вредного подменыша. Слухи эти распускали обиженные слуги, которых увольнял граф.

На самом деле, Ланси не был ни капризным, ни, уж тем более, дурачком. Он рано научился читать. А началось все случайно. Эллейн как-то объяснила младшему брату: вся беда от того, что у страхов Ланси нет имен. Неизвестность всегда пугает — так учил граф. Поэтому нужно посмотреть в лицо опасности. Когда знаешь, с чем пришлось столкнуться, дальше остается лишь найти подходящее средство. Вот Ланси и искал в книгах названия животных, редких растений, сказочных существ. Он знал их бесчисленное множество, и порой подсказывал графскому лекарю, где растет иной целебный цветок.

Потом Ланси понял, что многое, о чем он читает в книгах, известно только на словах. И начал рисовать, чтобы лучше представить. Эллейн, заметив как-то его старания, упросила отца нанять учителя… Граф скоро пожалел, что поддался на уговоры, и учителя выгнали. Но Ланси удивительно быстро схватил основы. Наброски углем у него получались словно живые…

Ланси был молчалив. Он хотел стать, как братья, потому сносил все их выходки. Граф считал, что он пропускает укоры мимо ушей, но Эллейн видела, как младший печалится, что у него не получается соответствовать отцовским требованиям. Он редко жаловался. В тот раз, когда братья заперли Ланси в подвале, Эллейн нашла его, беззвучно плачущего, на выщербленных ступенях… Брат постарался скрыть свое состояние.

— Я поджидал подходящего момента, сестрица. Еще чуть-чуть и страх бы прошел…

Эллейн присела рядом с ним. Вздохнула.

— Я понимаю. Ты бы выбрался, рано или поздно. Есть бы захотел чуть посильней, тогда и… — на самом деле, она не была уверена, что у Ланси хватило бы сил открыть тяжелую, обитую железом дверь.

— Только не говори братьям, — прошептал он.

— Не стыдно бояться, Ланси. Главное, не позволяй страху победить, — вот и все, что она придумала, чтобы его подбодрить.

Мальчуган шмыгнул носом.

— Как бы это можно было сделать! Страх — такой большой и сильный. Он давит на плечи так, что на ноги встать невозможно.

— Просто ты представляешь его большим. Скажи себе: темнота — это всего лишь темнота. Она сама боится света. А тебе, братец, разве свет страшен?

— Нет, — удивился Ланси.

— Ну, вот, выходит, ты сильней темноты! Ведь ты не боишься того, чего боится она.

— Теперь, когда ты это сказала… я раньше не думал об этом. И совсем неправильно все понимал, пока сидел в подвале. Почему я сам не догадался?

— Со временем ты во всем разберешься, — произнесла Эллейн.

И Ланси тогда благодарно улыбнулся.

— Ты балуешь его, — упрекали братья. Но Эллейн ничего не хотела слушать.

— Ланси вовсе не трус! — говорила она. — Вы сами убеждали его в этом, вот он и поверил. А теперь требуете, чтобы он перестал верить вашим же словам. Кто же выглядит глупцом в этой истории?

— Только ты могла придумать такое! — заключили старшие со смехом.