Постчеловек

Город умер.

…По раздолбанной асфальтной дороге пробиралась четверка, облаченная в защитные костюмы цвета прошлогоднего мха и военные противогазы. Они шли неспешно, гуськом, старательно обходя брошенные на дороге автомобили. Выбитые стекла, перемежаемые блеклой травой и пожелтевшими листьями, задорно хрустели под ногами.

— Проклятое стекло, идти невозможно! И откуда оно только здесь взялось? — хрипло удивился замыкающий шеренгу мужчина, на спине и груди которого, поверх костюма, белой краской были выведены кривые закорючки: «Серый». Его автомат непредусмотрительно болтался за плечом. — Когда реактор бахнул, почему оно внутрь квартир не залетело? Или я тупой и чего-то не понимаю?

Ответ последовал не сразу.

— Так стекла от машин, полагаю. Боковые, — отозвался второй в колонне, на чьей одежде красовалась надпись «Митяй». В отличие от Серого, ремень своего автомата он перекинул через шею, а оружие держал крепко и уверенно, готовый в любой момент начать стрельбу.

— Машины? Сам глянь — они все целехонькие стоят! — не согласился Серый.

Митяй изучающе уставился на ближайший автомобиль. Хмыкнул:

— Действительно! Значит, мародеры в квартиры лезли и остатки стекол изнутри побили.

— Зачем? — не унимался Серый.

— Лень было по лестницам скарб тащить! — разозлился Митяй. — В окна выкидывали! Ты чего докопался?

Серый не обратил внимания на сердитый тон напарника и задумчиво произнес:

— Да, согласен, скорее всего, мародеры постарались. Только, полагаю, били они не стекла квартир, а оставшиеся витрины магазинов… И тащили все, что только могли унести! А потом, наверное, дохли от радиации? Вот тут я не в теме.

— Дохли, дохли. Еще как дохли! — послышался глухой голос «папы Виталия».

Он шел в авангарде и был единственным, кто держал в руках истошно пикающий дозиметр, выполнявший еще и функцию навигатора.

Штурмовая винтовка «папы» висела за спиной стволом вниз, при каждом шаге ударяя того по заднице. При малейшей опасности перевести оружие в боевое положение — дело нескольких мгновений. Нужно лишь освободить руки…

— Кстати, друзья, насчет радиации! — Виталий обернулся. — Фонит. Я бы даже сказал — пиздец как фонит!

— Отец! — звонко, насколько позволял противогаз, воскликнул третий в этой веренице. И, когда родитель обернулся, погрозил пальцем: — Не матерись!

— Простите-простите, Константин Батькович! Забылся, что с нами малолетки! — Казалось, «папа» улыбается под маской-противогазом. — Слов нет, как фонит! Ужас, как фонит! Полный абзац, как фонит!.. Так норм?

Костя кивнул:

— Норм. Хотя мог бы и не паясничать.

— В смысле не паясничать? Сын, тебе не угодить, — вновь уставившись в дозиметр, отчеканил Виталий. — Еще какие-нибудь пожелания имеются?

— А то! Я не малолетка уже. Не называй меня так.

Митяй через плечо глянул на парня:

— Кстати, младший Яковлев, сколько тебе годков?

— Восемнадцать.

— Взрослый уже. Помню тебя во-о-от таким пиздю… кхм. Звиздюком!

— Да нет ему восемнадцати, врет он все, — не отрываясь от изучения прибора, пробурчал отец. — Послезавтра стукнет. Вот поэтому ближайшие два дня, щегол, могу обзывать тебя и малолеткой, и молокососом, и щенком и, как сказал Митяй, звиздюком. А еще…

— Блин, Виталь, ты чего к пацану прицепился? — прервал друга Серый. — Нынче первое совершеннолетие вообще в четырнадцать наступает, сам знаешь.

— В четырнадцать, ага… — пробурчал Виталий и запнулся, придумывая сравнение. — Вчера ребенок ковырял в носу козявки и жег лупой муравьев, а сегодня — бац, и за один день неожиданно становится взрослой самостоятельной личностью! Которой ни ремня не дать, ни указывать, как жить! Тьфу, сопляки!

Выпалив гневную тираду, он возмущенно хлопнул себя свободной ладонью по бедру и прибавил шагу, показывая, что не желает разговаривать на эту тему.

— Малой, не обращай на папу внимания. Он сегодня весь день не в настроении, — прохрипел Серый и ободряюще похлопал Костю по руке, — наверное, ПМС.

— Сейчас как огрею тебя прикладом по хребтине! — предупредил Виталий, и за маской было непонятно, шутит он или настроен серьезно. — И отмазка уже готова! ПМС!

— Ой, не бухти, — абсолютно не испугался Серый. — Лучше за показателями следи. А ты, малой, за округой… вдруг твари полезут.

Сотню шагов прошли молча, под ритмичный писк дозиметра.

…Асфальт под ногами резко оборвался — дорога под прямым углом повернула в сторону.

Впереди, за поломанным решетчатым забором, показался городской сквер, «украшенный» облупившимися лавочками, пожелтевшей травой и голыми кустами. Вдоль широких забетонированных дорожек сквера, разметав ветви, лежали поваленные засохшие деревья.

— Двигаемся дальше, вон туда! — скомандовал Виталий и указал на трехэтажную постройку, видневшуюся на другой стороне сквера метрах в четырехстах от них. — Судя по навигатору, тот дом нам и нужен… Со шпилем наверху! Или что это?

— Антенна? — предположил Митяй. — Как раз для вызова вертолета.

— Вот дойдем и узнаем.

И они побрели. Так же неторопливо и размеренно, словно вокруг раскинулся райский курорт с ярким солнышком и теплым морским бризом, а не развалил свои щупальца затерянный город, таивший для путников множество скрытых опасностей.

…Ровно посередине, разделив сквер на две части, расположился огромный четырехъярусный фонтан. Округлая неработающая махина, декорированная ажурными рыбьими головами, выглядела впечатляюще.

— Унылое великолепие, — издали увидев памятник архитектурной мысли, ахнул Серый. — Красота!

Возле фонтана разделились по двое.

— Пап, как там фон? — Шедший позади Костя поравнялся с отцом и глянул на дозиметр, стараясь разобраться в безумстве цифр, скачущих на миниатюрном экранчике.

— Радиоактивничает, — философски отозвался Виталий. — Но — в пределах. — Будто что-то вспомнив, завертел головой: — Кстати, сын, сейчас мы вроде как должны проходить одну местную достопримечательность. Только я ее почему-то не… А, нет, вижу! — вполголоса воскликнул он и кивнул на серую одноэтажную будку, которая стояла по правой стороне сквера, возле забора. — Глянь, что там написано!

Костя прищурился, пытаясь прочитать неряшливую надпись, выведенную красным баллончиком: «Выпадение радиоактивных осадков».

— И что это? — фыркнул парень, не особо разобравшись, чему так радуется отец.

— Ну как что? Отсылка! К одной замечательной серии игр моей молодости…

Сказав это, Виталий сконфуженно смолк, вдруг осознав — сын вряд ли поймет и оценит то, что было популярно задолго до его рождения. Потом, боясь ответа, нерешительно спросил:

— Кстати, ты вообще как? Не скучаешь? А то мне кажется, зря я тебя сюда притащил…

— Ну-у-у… — невольно замялся Костя — расстраивать отца не хотелось. Затем начал говорить, тщательно подбирая слова: — То, с каким энтузиазмом ты все это рассказывал — и про атмосферу безысходности, и про веселье от перестрелок, и про… как там было?.. Гнетущий запах апокалипсиса, да?.. В общем, пока слова не вяжутся с тем, что я вижу. Ладно, атмосфера и запах на месте, спорить не буду… Но не считать же за веселье ту мини-стычку, что произошла в самом начале?!

— Лучше не считать, — согласился Виталий и ненадолго замолчал. — Но будем надеяться — самое интересное еще впереди.

— В смысле «будем надеяться»? Ты разве не знаешь, что нас ждет дальше?

— Знаю. В общих чертах! — пояснил Виталий, а после твердо повторил: — Поверь, все самое интересное еще впереди!

…Потрескавшееся бетонное основание закончило свой круг, и четверка вновь сошлась, выстроившись в привычном порядке.

— Жаль, такой красивый фонтан — и не работает, — расстроенно прохрипел Серый. Привычно обернулся, ища взглядом тварей, но вокруг было тихо. Спросил: — Знаете, что меня напрягает?

Митяй негромко хохотнул:

— Что от радиации писька потом не встанет?

— Нет! Что взрослый дядька использует в разговоре слово писька! — невозмутимо парировал Серый. — Или ты не взрослый дядька, а Костин ровесник? Тогда тебе простительно так говорить!