Страница 17 из 34
Мира снова повернулась к Анне. – Я обнаружила потерю горючего, причина неясна. Но этого достаточно, чтобы сделать то, о чем они говорили.
– Это доказывает, что они не блефовали?
Мира помедлила. – Нет. Они могли потратить то же самое количество топлива на бессмысленные корректировки, которые в сумме просто компенсируют друг друга.
Анна отчаянно пыталась найти выход. – Предположим, что они действительно развернули блоки. Каков самый быстрый способ точно определить грани, на которых находятся транзитчики?
– Тепловой след с такого расстояния не засечь. Нам пришлось бы запустить зонд для облета грузового пояса.
Столкновения происходили раз в несколько дней – а теперь каждое из них с вероятностью один к четырем могло стоить жизни одному из транзитчиков. Облет при помощи зонда займет не один месяц.
– Мы могли бы повернуть пару неосевых граней каждого блока в осевое положение, – предложила Мира. – Выбирая их случайным образом. Если вестианцы действительно развернули каждый блок, то так мы хотя бы вернем в безопасное положение половину транзитчиков.
Идея привела Анну в ужас – и одновременно показалась до крайности соблазнительной. Азартные игры с человеческими жизнями на кону были достойны презрения, но лучше уж русская рулетка, чем пуля в каждой каморе. Вот только… нельзя было сказать наверняка, убирают ли они пули или, наоборот, добавляют. – Что, если вестианцы не разворачивали блоки? Или развернули только часть? – Ответный ход спасет половину транзитчиков на перевернутых грузах, но для тех, кто находился на незатронутых блоках, эффект со 100%-ой вероятностью окажется прямо противоположным.
– Тогда нам крышка, – неохотно признала Мира.
– Неужели мы больше ничего не можем сделать со струйными рулями? – умоляюще произнесла Анна. – Может быть, сдвинуть блоки с орбиты, чтобы они не столкнулись? Или перевернуть их на ребро?
– Для первого нам просто не хватит горючего. А столкновения, при которых удар не распределяется по всей грани, могут, как известно, раздробить и сам груз, и вспомогательный блок. У транзитчиков в таком случае, возможно, есть небольшой шанс выжить, при условии, что капсулы останутся невредимыми, и мы сумеем их выследить – но опять же, если мы проделаем это с тем, кто изначально находился в безопасном осевом положении…
Анна молчала; идей у нее не осталось. Если вестианцы могли удаленно стереть журналы событий, то наверняка пропатчили управляющую программу, чтобы та отклоняла любые не авторизованные ими команды струйным рулям. Возможность хакнуть их в ответ не исключалась, но какой в этом смысл? Без точного знания блоков, изменивших ориентацию, любой маневр имел шансы усугубить ситуацию.
– Как думаете, сколько транзитчиков сейчас в пути? – спросила Мира.
Число прибытий возросло до одного-двух в день, но с тех пор, как эти люди покинули Весту, конфликт только обострился. – Три тысячи, четыре тысячи, – предположила Анна. Ее ноги начала сводить судорога, но она продолжала стоять, будто прикованная.
– Вы можете… провести переговоры? – неуверенно спросила Мира. – Может быть, Аркас согласится выдать людей, на которых выписаны ордера?
– Я с ними поговорю.
Анна вызвала капитана Бертона.
– Скажите им все, что потребуется, – ответил он. – Скажите им, что когда они совершат стыковку, мы все будем ждать их на Церере у входа в шлюз, прямо в наручниках.
– Давать такие обещания бессмысленно. – Что, если вы минуете Цереру и согласуете добровольный осмотр парома командой Сциллы?
Бертон покачал головой. – Осмотр судна их не интересует. Если они сумеют подойти к нам на расстояние, с которого мы не успеем увернуться от их ракет, то просто разнесут нас на куски.
– Я понимаю, что такой риск есть, – признала Анна. – Но ведь есть тысячи транзитчиков…
– И это не я ставлю их жизнь под угрозу! – огрызнулся в ответ Бертон. – Я несу ответственность перед пассажирами и командой. Если вы просите меня совершить самоубийство, прихватив их всех с собой, то я, при всем уважении, вынужден ответить отказом.
– И как же поступите, если я аннулирую ваше разрешение на стыковку?
– Пристыкуюсь несмотря ни на что. Вряд ли вы успеете заблокировать каждый док.
– Мне не нужно блокировать доки. Я могу просто перекрыть все шлюзы. – Анна чувствовала, как в ее шее пульсирует кровь. Она грозила захлопнуть дверь перед лицом людей, которые обратились к ней в поисках защиты. Нуждаясь в защите. – Если вы не сможете зайти на посадку, то что, по-вашему, случится, когда мимо пролетит Сцилла?
– Вы просто бросите нас на произвол судьбы? Позволите им убить восемьсот человек?
– А вы позволите им убить четыре тысячи?
– Вы не знаете, блефуют ли они на этот счет, – ответил Бертон.
– А вы не знаете, что они откажутся от осмотра корабля, – возразила Анна. Никто не обязан был погибать. Все, что требовалось – это организовать мирную встречу.
– Мы идем на посадку, – заявил Бертон. – То, что вы сделаете со шлюзами, останется на вашей совести.
Оверлей закрылся. Анна почувствовала, будто осела от удара. Она не могла принимать такие решения – но кому еще их перепоручить? Это была ее и только ее работа.
Она закрыла глаза. Тот факт, что из-за Оливье ей казалось, будто она знает этих людей, лишь усугублял положение. Разве могла она стоять в стороне и просто смотреть, как вестианцы раздавят Камиллу этими булыжниками? А войти с ними в сговор и не пустить Гюстава на Цереру, продержав его взаперти, пока Сцилла не разнесет Аркас на куски?
Числа не оставляли повода для сомнений. Если только Виейра не лгал. Но ведь и угроза Аркасу могла оказаться надуманной. При прочих равных она была обязана встать на защиту транзитчиков. Если только Виейра не собирался сжульничать, оставив данные о разворотах блоков при себе. Но с какой стати ему это делать? Зачем Весте без особой нужды настраивать против себя все обитаемые миры?
Но разве тот же самый страх ответных санкций не должен был в любом случае помешать им устроить массовую казнь транзитчиков – даже если бы Аркасу было предоставлено убежище? Их слова просто обязаны быть блефом.
Но она это не знала. Не могла знать.
– Вызови Аркас, – сказала она своему помощнику. – До запланированной стыковки оставалось меньше девяноста минут.
Бертон появился перед ней с непроницаемым выражением лица.
– Мы можем подсунуть им фальшивку? – спросила она. – Выставить все так, будто вам отказали в стыковке – а на самом деле вывести всех в скафандрах? Аркас выйдет на временную орбиту, Сцилла пролетит мимо и… сделает то, что собиралась…, но на борту уже никого не останется. Мы тайно проведем вас внутрь и спрячем до тех пор, пока не сможем гарантировать безопасность транзитчиков.
Бертон замешкался. Анна попыталась расшифровать выражение его лица. Похоже, он не нашел ничего оскорбительного ни в самом плане, ни в рисках, с которыми была сопряжена эвакуация, но все же посчитал нужным взвесить за и против.
– Хорошо, – ответил он. – Нам это по силам.
Анна велела своему помощнику передать Сцилле, что Аркас не будет совершать стыковку, а затем приказала ему скоординировать процедуру эвакуации с навигатором парома.
Покидать Аркас, пока он не вышел на орбиту вокруг Цереры и не заглушил двигатели, было нельзя, но люди, по крайней мере, могли облачиться в скафандры и быть наготове, а их газоструйные рули – запрограммированы на доставку своих владельцев к шлюзам. Для этого пассажирам не потребуется никаких специальных умений или опыта, при условии, что Бертон и его экипаж удержат их от паники и не дадут наделать глупостей. Потребуется какое-то время, чтобы провести восемьсот человек через десять подходящих шлюзов – но здесь требовалось лишь терпение. В скафандрах они могли продержаться на поверхности Цереры в сто раз дольше, чем требовалось.
Анна пристально разглядывала изображенные перед ней проекции – аккуратную вереницу восьмисот тонких, как волосок, траекторий, отделившихся от круговой орбиты Аркаса, как нити паутины. Она чуть не сдала этих людей вестианцам. Теперь ее обязанностью было встретиться с ними лицом к лицу, поприветствовать их на входе в порт, как бы сильно ее ни донимали кричащие в голове вопли стыда и смущения.