Страница 132 из 133
В принципе, если учесть, что у него оставались еще две запасные обоймы, это расточительство не было критичным. Тем более, что легкий броневик, вывернувший из-за поворота, пистолетными пулями можно было только поцарапать.
Трагическая случайность, подумал Влад.
Экипаж броневика, вне всякого сомнения, стал свидетелем расстрела, и действовать ребята должны были соответственно.
Карать на месте.
— Бежим! — крикнул Влад, хватая Ирину за руку. В лесу у них были хоть какие-то шансы, пусть и не слишком большие.
Но девушка замерла на месте, и взгляд ее остекленел.
Шок?
Влад подумал, что уже видел такой взгляд чуть раньше, и в следующий миг Ирина сжала правый кулак, и броневик превратился в комок искореженного металла, из которого полыхнули языка пламени.
Она сделала это легко. Так легко, как первоклассник мнет промокашку и бросает ее на пол.
Стресс провоцирует проявление силы, подумал Влад. Что ж, значит, предыдущих стрессов оказалось недостаточно.
Теперь-то она точно стоит того, чтобы попытаться вывезти ее на Дальний Восток.
Пока не появилось подкрепление, Влад схватил девушку в охапку и рванул в лес.
Ломтев сидел на куске бетона, опустив голову и положив руки на колени.
Он устал.
Он вымотался.
Он иссяк.
Он чувствовал себя на свои восемьдесят девять лет, а, может быть, и еще старше.
Он вычерпал свой источник силы до донышка и теперь его можно было брать голыми руками. Но они почему-то не торопились это делать.
Вот уже полчаса никто не пытался его убить.
А сколько прошло времени с того момента, как он вбил великого князя в пол, Ломтев сказать не решался.
То ли у них кончились танки и аристократы, то ли они решили сменить стратегию, посчитав предыдущую слишком расточительной.
В любом случае, Ломтев был рад передышке.
Он просто дышал, и мысли его текли размеренно и неторопливо. Он дал им бой на их территории и по их правилам, и этот бой они нескоро забудут.
Госпиталь лежал в руинах. Большая часть зданий была разрушена, деревья вывернуты с корнями, кое-где догорали останки военной техники.
И все это сделал я, подумал Ломтев. Мог ли Менщиков рассчитывать на такое, когда выдергивал меня из моего мира?
Чего он вообще хотел-то на самом деле? А так ли уж важно, чего?
Какая разница, с чего началась эта история, если она вот-вот закончится?
И Ломтев уже знал, как.
Перешагивая ямы и неторопливо обходя препятствия, к нему двигалась одинокая фигура. Высокий худой человек в военном мундире без знаков различия.
Когда человек подошел поближе, Ломтев собрал последние силы и поднялся на ноги, дабы поприветствовать императора.
— Здравствуй, старый друг, — сказал Романов.
— Здравствуй, — сказал Ломтев. У него не осталось сил, чтобы драться, да и с этим человеком драться было невозможно.
Он ведь зеркало и может отразить любую силовую атаку, перенаправив ее на нападающего.
И, вполне вероятно, усилив.
Сегодня император был без перчаток и без закрывающей лицо прозрачной маски.
— Я хотел бы спросить, почему ты встал против меня, старый друг, — мягко сказал император, и в голосе его была настоящая, без подделок, печаль. — Хотел бы спросить, почему здесь, почему сейчас почему вот так. Но я не буду этого делать. Пусть ответы на эти вопросы ищет СИБ. Я же пришел сюда, чтобы оказать тебе последнюю милость.
И он развел руки в стороны, словно приглашая Ломтева в объятия.
В объятия Танатоса.
У императора были длинные и тонкие пальцы. Такие руки могли бы принадлежать художнику или музыканту.
Словно загипнотизированный, Ломтев сделал шаг вперед. Сил, которых и так было не слишком много, теперь и вовсе не осталось. Словн император выпивал его жизнь на расстоянии. Иссушал его. Выпивал до дна.
Ломтев подумал, что мог бы умереть до этого. Какой-нибудь инсульт, случившийся от перенапряжения последних минут, мог бы лишить императора последней мести, заставить его прогуляться сюда впустую.
Но инсульта не было, не случилось его и сейчас, и Ломтев решил уйти достойно.
Их разделяло всего два шага, и он сделал один.
А потом и второй.
Ломтев посмотрел императору в глаза. В глазах императора жила смерть.
— Прощай, старый друг, — с грустью в голосе сказал император и сомкнул объятия.
В тот же момент Ломтев резким движением руки вогнал ему под ребра оставленную Владом заточку, и предсмертный спазм усилил его удар.
Последним звуком, который Ломтев слышал в своей жизни, был сухой щелчок древнего артефакта, сломавшегося в теле императора.