Как на духу

сумел эту книгу «зажилить», как тогда говорили. Мне годами

потом сетовали по этому поводу члены Лёшиной семьи, но я

не сдавался и продолжал утверждать, что «я не брал». Книга так

и осталась вмести с другими моими приобретениями в осаж-

денном Ленинграде и там пропала.

Мама обильно выписывала для меня детские газеты и жур-

налы. Из них я получал текущую и идеологическую инфор-

мацию, которой беспрекословно доверял. Я годами получал

газету «Пионерская правда», журнал «Костер» и черпал оттуда

сведения о победах советского народа на всех фронтах: об эпо-

пее челюскинцев, о перелете Чкалова и его товарищей через

Северный полюс в Америку, о войне в Испании, а перед самой

войной и о захватах гитлеровцев в Европе и о прочих делах.

Я с замиранием сердца следил за всеми перипетиями событий

и был хорошо осведомлен о них. В этих же изданиях публико-

вались и целые книги, в частности фантастические произведе-

ния. Я ими наслаждался в полной мере. Хорошо помню фанта-

стические романы Александра Беляева, Владимира Обручева, Лазаря Лагина и других. В поздние годы моей жизни я часто

их вспоминал, когда осуществлялись предсказанные авто-

рами события. Так, в одном из романов Беляева были описаны

разговоры по личному телефону на улице. Тогда это казалось

несбыточной мечтой, а сейчас…

Опишу еще один случай книжного воровства; он имел

место за год до войны, летом 1940 года. В самый разгар лета я

16

Соломоник А.Б. Как на духу

оказался в Ленинграде, что было необычно. Обычно я уезжал

летом к тете в Невель, а тут мама послала меня в пионерский

лагерь, и после своей смены я воротился домой. Несколько

дней я бродил по городу и однажды очутился на Невском

у детского книжного магазина, который потом стал лавкой

Союза советских писателей. Я толкался вместе с другими, когда магазин открыли, и вместе с другими я вошел в него. Тут

же образовалась очередь: «выкинули» книгу Луи Буссенара

«Капитан Сорви-голова». Я ее не читал, но знал имя автора

и мечтал прочитать что-либо из его произведений. Мне там

ничего не светило: у меня не было денег, и я бесцельно бро-

дил из зала в зал. Вдруг я увидал на одном прилавке бесхозную

книгу. Кругом не было ни души, видимо, кто-то ее случайно

там оставил. С бьющимся сердцем я схватил книгу, сунул

под рубашку и вышел из магазина. Умеряя шаг дрожавшими

ногами я отправился домой и счастливо туда добрался. Ника-

ких моральных страданий я не испытывал, а только радость

от обладания этим книжным сокровищем.

Летом, в период больших каникул, я обычно уезжал

к своей тете Маше в город Невель (ныне Псковской области) и добывал там книги меньшего интеллектуального масштаба, но тоже интересные. Это были книги из местной библиотеки

и серийные детективы, которыми увлекались мои двоюродные

братья, – книги о Нате Пинкертоне и им подобная дребедень.

Но и ее я поглощал в несметном количестве. Впрочем, попада-

лись и стоящие произведения, например, книга Василия Грос-

смана под названием «Степан Кольчугин».

Кроме книг, были, разумеется, и другие развлечения. Я был

страстным поклонником театра и кино, которые в то время

переживали несомненный подъем. И то, и другое было рядом

с домом, да и цены были подходящие, поскольку я не помню

затруднений по этому поводу. Кинотеатр «Правда» распо-

лагался в трех минутах ходьбы от дома, и я был его постоян-

ным посетителем. Фильмов выпускалось мало, выход каждого

из них обычно вызывал невероятную шумиху в газетах и по

радио, так что я смог посмотреть все выходившие на экран кар-

тины. Большинство из них легли в душу: и «Веселые ребята», и «Цирк», и «Семья Оппенгейм», и, конечно, «Остров сокро-

1. Детство 17

вищ», который я посмотрел несколько раз. Запоминалась

и музыка к фильмам; каждая песня сопровождалась особой

ложившейся на слух мелодией, чего не скажешь о теперешних

так называемых хитах.

Рядом с домом находился и один из самых успешных

в те годы драматических театров страны. Он назывался тогда

«Ленинградский академический Большой драматический театр

имени М. Горького», а сегодня ему присвоено имя Товстоно-

гова.Мамастараласьводитьменяв оперу,но яявнопредпочитал

драму и был частым посетителем БДТ. Его ведущих актеров —

В. Я. Софронова, В. П. Полицеймако, О. Г. Казико и других —

я с нежностью вспоминаю до сих пор. Там ставились пьесы

Шекспира, Ибсена и других великих; все они становились для

меня событиями и формировали мое мировоззрение.

Любовь к театру имела некоторые довольно любопытные

продолжения в моей жизни. Мама очень хотела приобщить

меня к музыке и записала в районную музыкальную школу.

Я проваландался там несколько несчастных для меня лет, так

как никаких музыкальных данных у меня не было и нет. Ходил

я туда как на каторгу, имел дневник, в котором отмечались мои

успехи, вернее, неуспехи. За каждую двойку я лишался права

посещать в очередное воскресенье театр. Тогда мы с Лёшей

аккуратно исправляли двойку на тройку, и я получал право

купить за мамины деньги билет на поход в театр. Затем, перед

следующим уроком музыки, мы исправляли тройку на двойку

и так продолжалось до момента, пока вместо отметки в днев-

нике появлялась дыра. Я получал взбучку, но несколько раз я

смог сходить таким образом в театр.

Ходиляне тольков горьковскийтеатр,но такжев ТЮЗ(Театр

Юного Зрителя), в нынешний Театр Комедии, что на Невском

над Елисеевским магазином, и в иные театры. Любовь к театрам

была постоянной до выезда из Союза в Израиль, и совершенно

прекратилась в Израиле. То ли возник языковой барьер, то ли

характер игры и содержание постановок на соответствовали

моим ожиданиям, то ли это было возрастным явлением, но дан-

ный печальный факт я не могу не отметить.

Мое нелепое музыкальное прошлое имело еще одно след-

ствие. Мама в расчете на мои будущие успехи купила мне пиа-

18

Соломоник А.Б. Как на духу

нино. Она годами копила деньги на эту покупку и, наконец, свершилось. Ей удалось купить прелестный экземпляр Бек-

кера, но я им не воспользовался. Пианино простояло беззвучно

всю войну, потом все годы до нашей эмиграции. Вывезти его

нам не дали – Беккер попал в список невыездных. Нам при-

шлось продать его и купить вместо него рояль. Уже в Израиле

рояль был приведен в действие моим талантливым внуком

и используется им до сих пор. Так что доброе дело обычно при-

носит свои плоды, хотя иногда и не сразу.

Теперь о внутренних событиях в нашей маленькой семье.

Как я уже писал, мы в Ленинграде жили с одним из мами-

ных братьев, моим дядей Гришей (в оригинале – Гиршем; на идише Hirsh означает «олень»). Странно, но я абсолютно

не помню его визуально. Он отчетливо присутствовал на пери-

ферии моей жизни, но никак на нее не влиял. Помню лишь

один пронзительный случай. Дядя сидел за столом с каким-то

гостем, и они пили водку. Я поинтересовался, что такое они

пьют. Дядя налил в стакан несколько капель и предложил

попробовать. Мне тогда было лет девять или десять. Я прогло-

тил налитое, закашлялся и выскочил из-за стола. Дядя и гость

засмеялись, но мне было не до смеха. Долго еще я испытывал

неприязнь к этому напитку, пока в старших классах школы

не приобщился к выпивке. Однако пил я всегда в меру и не

чувствовал никакой зависимости от зелья, коим славится

земля русская. Дядя Гриша погиб во время блокады Ленин-

града в Отечественную войну. Просто исчез, как будто не жил.

Нас с мамой рядом не было, мы были в эвакуации.