Тимьян

Вздрогнув и резко распахнув глаза, Яна уставилась на окно. Залитая солнцем комната показалась чужой. Стол был завален книгами, на полу валялись цветные карандаши и клочки бумаги. Память потихоньку восстанавливалась, как после страшной аварии: она рисовала. Пыталась отвлечься. Читала Эдгара По и Стокера – вероятно, потому и снилась всякая дрянь.

Приподнявшись на локте, Яна схватила телефон: двенадцать сообщений от Сони, три пропущенных от секретаря, один – от начальника, и два от мамы. Ужаснувшись такому вниманию, Яна посмотрела на время: почти полдень. Господи, понедельник! Она совершенно забыла обо всём на свете, проспала и ни черта не слышала.

Проигнорировав всех остальных, Яна позвонила начальнику. Ответил он быстро:

– Спящая Красавица очнулась, – с ноткой сарказма, но почти беззлобно.

– Олег Ефимыч, простите, пожалуйста. У меня выдались трудные дни, я… – Она осеклась, сдавила переносицу и всё равно зарыдала, силясь не издавать звуков.

– Яна? Вы плачете? Что случилось?

Яна завыла, как зверь над трупами потомства, пыталась взять себя в руки, чтобы объясниться, но лишь начала задыхаться. Выронив телефон, она рывком села, ошарашенно огляделась и вскочила с кровати. В ушах зазвенело, глаза застлало темнотой, и Яна рухнула, лбом ударившись о край стола. Боли она не почувствовала, только жёсткое столкновение, а перевёрнутый мир потихоньку вернулся на место,

На потолке висел обрывок паутины, мерно покачиваясь на волнах лёгкого ветра. В такт ей колыхался тюль. На стенах туда-сюда ходила ажурная тень, похожая на дырчатый блин. Яна лежала на спине, отрешённо разглядывая комнату, облизывая сухие губы. Осторожно потрогала лоб – на пальцах осталась кровь. И Яна вдруг поняла, что ни черта не понимает. Наверное, так же себя ощущает человек с амнезией, взирая на знакомый, но такой чужеродный мир.

После душа Яна уселась за кухонным столом. Есть не хотелось. Обречённость и пустота сверлили в ней дыры, а больнее всего было от того, что Тим не отвечает. Он будто нарочно плюнул ей в лицо едкой правдой и пропал, чтобы она извела себя донельзя и загнулась раньше него. Тогда перед собственными похоронами он успеет высыпать из пакетика на её могилу сушёный тимьян.

Когда в дверь позвонили, Яна медленно встала. С замиранием сердца подкралась к двери, судорожно вздохнула и дважды провернула замок. Затаив дыхание, резко открыла и оторопела, увидев начальника. Вид у него был встревоженный, взгляд – серьёзный. Он потирал руки и внимательно смотрел на Янин лоб. Она рваным движением прикоснулась к пластырю и криво ухмыльнулась.

– Упала, – шепнула она.

– Могу я войти?

– Да, Олег Ефимыч, проходите, – оживилась она, с ласковой улыбкой пропуская его в квартиру. – Хотите чай? У меня есть зелёный. – Она замолчала и, сглотнув, растерянно досказала: – С чабрецом.

Олег Ефимович на предложение не ответил, осторожно взял её за запястье и усадил на табурет в кухне. Налил воды в стакан и огляделся, будто искал следы недавнего бытового побоища. Усевшись напротив, подвинул стакан к ней и мягко спросил:

– Вы в порядке?

Яна заворожённо смотрела в его ореховые, с двумя зелёными секторами глаза, тонула в его участливом взгляде и питалась теплом его отзывчивости. На краткий миг всё потеряло значение, мир сузился до кухонного стола, отделявшего их. И Яна была готова остаться в этом состоянии, лишь бы чувствовать поддержку, лишь бы быть небезразличной хоть кому-то постороннему.

Олег Ефимович нерешительно потянулся к ней, но Яна отдёрнула руку и прижала её к груди, как беззащитного котёнка. Она не хотела касаний – только стороннего участия, немого сочувствия. Понимания, поддержки – но где-то там, на расстоянии. За пределами её личного пространства. Она боялась нарушить равновесие, её и без того шатало в разные стороны; боялась причинить себе ещё бо́льшую боль и ревностно оберегала руины своего рухнувшего дворца.

– Яна? – позвал Олег Ефимович.

Она перевела стеклянный взгляд на чайник, и из глаз покатились слёзы.

– Ладно, отдохните, – сказал он. – В следующий понедельник позвоню.

Он мимолётно улыбнулся, прошёл в прихожую, надел туфли. Коснувшись дверной ручки, замер и обернулся. Помялся недолго и спросил:

– Я могу оставить вас одну?

– Конечно, – глухо отозвалась она.

Олег Ефимович вздохнул, запрокинул голову и некоторое время смотрел в потолок. Перевёл взгляд на Яну: она сидела к нему спиной, совершенно неподвижно. Его нервно передёрнуло, он подошёл, сел перед ней на корточки и крепко стиснул её руку в своих горячих ладонях.

– Яна, поклянитесь, что не будете делать глупостей.

Яна опустила на него ошарашенный взгляд и наконец поняла, что он имеет в виду.

– Мне нельзя, – испуганно сказала она.

– Что нельзя? Клясться?

– Глупости делать. Я должна найти Тима.

Взгляд у неё был потусторонним, поведение – неадекватным. Она будто попала в плен параноидного бреда и искала мифических существ, не отделяя реальность от галлюцинаций. И всё-таки Олег Ефимович решился оставить её, попрощался и вышел из квартиры. Яна не стала запирать дверь, даже не обернулась, чуть вздрогнув от телефонного звонка. Несколько секунд она безмятежно вслушивалась в мелодию, после опомнилась и кинулась в комнату, схватила телефон и сдавленно завыла: Соня. Обозлившись, она размахнулась, швырнула телефон на кровать и закричала:

– Отвали от меня! Отвали!

Но Соня не отвалила: она позвонила снова, прислала три сообщения, а через двадцать минуть явилась лично. Она настойчиво давила на звонок, стучала, просила открыть. Грозилась вызвать полицию. Наконец притихла, негромко постучала и попросила:

– Дай хоть знак, что ты жива.

– Уходи, – бесцветно бросила Яна.

Соня ещё несколько минут постояла за дверью, как кошка, стерегущая мышь, и сдалась. Стук каблуков всё удалялся, пока не хлопнула дверь подъезда. Яна подбежала к окну и, прячась за шторой, осторожно выглянула: Соня, приставив руку ко лбу, всматривалась в её окна, потом села в машину и уехала.

Вернулась тишина, влекущая за собой тревожность и разъедающие разум мысли, от которых на душе становилось тошно. Мелкая дрожь била всё тело, живот в узел завязывало, и Яна беспомощно опустилась на пол, свернувшись в клубок. Так было легче, так боль притуплялась, оставались только жрущие изнутри страхи.

– Помогите, – сквозь рваные всхлипы шепнула Яна. – Пожалуйста, помогите. Кто-нибудь. Хоть кто-нибудь.

Она заставила себя подняться и, шатаясь, дошла до кровати. Взяла в руку телефон – он показался непривычно тяжёлым – и снова позвонила Тиму. После долгих гудков равнодушный голос робота оповестил, что абонент не отвечает.

Яна грузно вздохнула, медленно села на кровать и прижалась спиной к стене. Мозг отказывался страдать, он не хотел вредить своему телу, блокировал чувства, посылал сигналы, впрыскивал в кровь гормоны, но ничего не помогало: нервная усмешка не сходила за радость. Тогда в ход пошла рассудительность, заставившая Яну взять себя в руки и хоть немного подумать. Тут и пришла мысль отыскать Тима через других людей.

Яна долго листала список контактов: только три номера их общих знакомых, других она не знала. Один оказался не доступен, другой сменил владельца. А по третьему уже в пятый раз ползли безжизненные гудки.

– Слушаю, – на выдохе откликнулся хриплый голос.

– Дима, это ты? Это Яна. Латина.

– О, Янка, привет! – повеселел тот. – Ты какими судьбами?

– Прости, что не просто так. Я Тима найти не могу. Мы с ним повздорили, он меня в игнор кинул. На звонки не отвечает, сообщения не читает… – Яна шумно и резко вздохнула, чувствуя, что снова собирается реветь. – Он и дверь мне не открывает. Я не знаю, что думать. Прошу, если он тебе звонил, просто скажи, что он в порядке.

Дима растерянно вздохнул и сказал:

– Прости, я не знаю, где он. Мы уж месяца полтора не созванивались, а виделись только в январе. – Он помолчал и сочувственно добавил: – Ты не переживай, помиритесь.