Тимьян

Яна рассеянно улыбнулась, и они двинулись по тенистой дорожке вдоль цветущих кустов акации. Под ногами шныряли голуби, совершенно не боясь людей. Пахло сахарной ватой, из глубин парка доносились весёлые возгласы катающихся на каруселях. День был жаркий, и тяжёлые клубы белых облаков не предвещали дождя.

Яна без умолку болтала обо всём на свете. Родители позвали её к себе в Польшу на неопределённое время, посоветовали забросить работу архивной мыши. Соня за четыре месяца сменила восемь ухажёров, которые до сих пор написывали ей и названивали, зовя на свидание. Один, самый настырный, продолжает присылать подарки, цветы и роллы. На работе пообещали внеочередной отпуск, если она к концу мая разберёт и заархивирует хренову гору документов. А в супермаркете у её дома перестали продавать её любимую сухую суповую смесь.

Она то и дело отвлекалась на сиюминутные наблюдения, к месту вставляла сторонние воспоминания, приплетала собственные суждения и скакала с темы на тему. Тим слушал молча и всё время улыбался, явно довольный их новой встречей.

– Боже, у меня рот не затыкается! – смеясь воскликнула Яна.

Они обошли по периметру половину парка и сели на скамейку на самом солнце.

– Расскажи, как у тебя дела? – попросила Яна. – Ты где-то пропадал, номер сменил, на сообщения не отвечал. Я беспокоилась. Временами.

– Временами?

– А временами злилась. Думала, ты выкинул меня из своей жизни и гадким игнором даёшь понять, чтобы я шла в жопу.

Тим невесело усмехнулся, помолчал задумчиво и посмотрел Яне в глаза. Взгляд у него был настороженный, оценочный, будто он собирался поделиться с ней государственной тайной.

– Последний месяц… – Он замолчал.

Яна встревожилась: вдруг и правда пытается сделать ей очередное предложение?

– Я спустил все деньги, – сказал он.

– Хочешь у меня занять? – предположила она.

Тим мотнул головой, оттопырил пальцы и осмотрел свои руки. Нервно потёр лицо и сдавленно прорычал, явно силясь подобрать подходящие слова.

– Я их на лечение спустил, – выпалил он, покраснев.

– Вылечился? – упавшим голосом спросила Яна.

Он бессильно рассмеялся, вытащил из кармана джинсов бумагу и протянул ей.

– Как же! – добавил раздражённо. – Пустое переливание. Зря только донорские запасы потратил.

Яна смотрела на него ошарашенно, похолодевшими пальцами стискивая бумагу. Тим взглядом подначивал её прочитать, вместо того чтобы рассказать всё самому. Возможно, ему трудно об этом говорить… Да конечно! И как она сразу не догадалась? Сейчас развернёт, а там: «Выходи за меня!». Тим заржёт над её испуганной гримасой и скажет, что безнадёжно болен любовью к ней. Тьфу ты, идиот!

Яна порывисто развернула бумагу, но ждало её не предложение, а заключение из Медицинского центра борьбы с заболеваниями. Диагноз: снежный вирус. Графа «Лечение» пустая, а в графе «Пациент»: Тимур Алеев.

Растерянно усмехнувшись, Яна помотала головой и взглянула на Тима. Тот смотрел на неё с жуткой сосредоточенностью, будто пытался предугадать или же запомнить её реакцию. В глазах – бездна недоверия и толика раздражения. По-видимому, жалости он не хотел.

– Это чёртова шутка, – шепнула Яна.

– Это чёртова жизнь.

– Это неправда! – взвизгнула она истерично, будто диагноз поставили ей, а не ему.

Тим молчал. Яна отстранённо разглядывала асфальт и бегающих голубей, до боли в пальцах сжимая проклятую выписку. Диагноз выходил за рамки её понимания. Тим умрёт? Неправда!

Вскочив на ноги, Яна покраснела от обиды и гнева. Мешая ярость и страх, она, как ребёнок, истерично завопила:

– Ты врёшь! Врёшь! Врёшь! Это неправда!

Тим скорчил гримасу боли, подскочил как ужаленный и едва не бегом пошёл прочь. Яна хотела броситься следом, но ватные ноги вынудили сесть. Она с лютой ненавистью смотрела в спину друга и вдруг горько расплакалась, беспомощно взвыв.

С трудом поборов истеричные рыдания, Яна аккуратно сложила выписку и утерла пылающие щёки. Какого чёрта она исполнила? Ведь он надеялся на поддержку, на понимание, а она взорвалась на тысячу осколков, больно его ранив.

Раздался привычный клацающий звук – уведомление. Яна сняла рюкзачок, засунула выписку в боковой кармашек и выудила телефон.

Тимур Алеев. 11:25. «Пожалуйста, только никому не говори».

Яна беспомощно смотрела в экран телефона и не знала, что ответить. Да имеет ли она вообще право что-то отвечать после устроенной сцены? Но звонить, искать встречи, чтобы извиниться, было выше её сил.

Пройдя оставшуюся часть парка, Яна отправилась бесцельно бродить по городу. Мысли то порхали, невесомые, как бабочки, то причиняли боль, оседая неподъёмным грузом. Голова шла кругом, и невозможно было отделить реальность от выдумки. Может, это ночной кошмар и надо только проснуться? Или злая шутка? Вдруг Тим заразился не снежным, а идиотским чувством юмора? Если он признается, что целый месяц, пока пропадал, готовил этот бессердечный розыгрыш, она, конечно, разозлится, но испытанное облегчение покроет все затраченные нервы.

Внезапно придя в себя, Яна отдёрнула руку от дверной ручки и озадаченно огляделась. Улица утопала в зелени, в клумбах пестрели цветы, сладкой патокой растекалась поразительная тишина. В небе, между облаками, рассеивался след самолёта. И солнце, стоящее высоко над головой, безжалостно опаляло. На ступеньке дымился окурок. «Медицинский центр борьбы с заболеваниями».

Прежде чем войти, Яна долго топталась на крыльце, несколько раз собиралась уйти, но оказалась в небольшой очереди. Седой мужчина молча забрал скреплённые степлером бумаги, женщина устроила скандал из-за неправильно назначенного лечения, хотя регистратор убеждала её, что всё верно и лечение не всегда даёт положительный результат. Худенькая девушка вдруг вынырнула из очереди и пулей выскочила из центра. Те немногочисленные, что сидели в коридоре, с безучастными лицами наблюдали за распаляющимся скандалом. Закончилось всё тем, что женщину отправили к другому специалисту, и та, нервно забрав талон, скрылась на лестнице.

Яна несмело подошла к регистратору, которая взирала на неё молча и устало. По-видимому, подобные сцены ей доводится лицезреть сотню раз на дню и они перестали вызывать какие-либо эмоции.

– Ваше направление, – подсказала она.

Яна вздрогнула, смутилась и призналась:

– У меня нет направления.

– Мы принимаем только по направлениям. Обратитесь в поликлинику по месту жительства.

– Нет… Мне не надо на приём. – Она несмело сняла одну лямку рюкзака, вытащила из кармашка выписку и положила на стойку.

Регистратор её развернула, прочитала и подняла вопросительный взгляд.

– Это розыгрыш? – спросила Яна полушёпотом. – Подделка?

– Здесь не ваше имя. Информация о пациентах конфиденциальна.

Яна отвела взгляд, скривила губы, пытаясь сдержать слёзы, и прильнувшая кровь больно обожгла ей лицо. Регистратор вздохнула, положила выписку на стойку и сказала негромко:

– Подлинник. Печати настоящие.

– Значит, это правда?

– Правда.

Яна коротко и неуверенно рассмеялась, на секунду умолкла, ошарашенная, и громко хохоча ушла.

Она бродила без цели, потеряв счёт времени, до позднего вечера. В ветвях деревьев путался измождённый ветер, душный воздух понемногу остывал и, полный сладкого дурмана, стекал в лёгкие. Уличные фонари рассеивали мрак, народ выползал на ночную прогулку, и дома́ бездушно светили клетками окон.

Яна по привычке позвонила на старый номер – абонент не доступен. Перезвонила на тот, с которого Тим звонил в четверг, но ответа не было.

Яна Латина. 23:26. «Прости меня, пожалуйста».

Она сидела до полуночи, будто 00:00 было сакральным числом, неотрывно пялясь в экран телефона. Но Тим так и не прочитал её сообщение.

Яна Латина. 00:02. «Завтра у меня тоже выходной». «Позвони утром».

Яна Латина. 00:06. «Пожалуйста, Тим, только не игнорь меня. Позволь извиниться».

Яна беспомощно закрыла лицо руками: когда это извинение стало панацеей?