Страница 38 из 52
— Какое на хрен удостоверение?!
Я дёрнулся, но ствол у виска сделал меня гораздо покладистей.
Машка сама достала у меня из внутреннего кармана удостоверение.
— Георгий Быстров, — прочитала она.
— Понял. — сказал её спутник. — Отдай ксиву товарищу.
— Я же помог вам…
— Тоша Стряпчий помнит добро и привык возвращать долги, — усмехнулся усатый. — А что касается этого недоразумения… — Он вздохнул. — Прости, легавый. Выбора не было. Ты собрался документы проверять, своих бы позвал… А мне это всё равно что ножом по горлу. Нас в Москве вся милиция ищет. Ты, наверное, новенький, и потому меня не узнал.
— Новенький, — согласился я. — Недавно в столицу перевёлся.
— Я так и думал, — весело сказал Тоша Стряпчий. — Короче, Быстров, постой тут минутку для порядка, пока мы сматываемся, а потом ступай себе с богом, куда глаза глядят. Я тебе зла не желаю…
— Ах, да! — вспомнил усатый. — Чуть не забыл…
Он перевёл ствол на корчившегося от боли бандита, которого я ранил в плечо.
Тот испуганно забормотал:
— Стряпчий, прости! Мы тебя не узнали в темноте…
— Бог простит!
Грянул выстрел, а потом и другой, отправляя на тот свет обоих бандитов.
— Теперь порядок! — удовлетворённо отметил Стряпчий и прижал к себе дрожавшую от страха и волнения подругу. — Всё будет хорошо…
Подобрав наган и финки нападавших, парочка шагнула к подворотне. При этом усатый всё время держал меня на мушке револьвера.
— Пока, Быстров! Желаю удачи! — сказав это, Тоша Стряпчий и его подруга исчезли за поворотом.
Как только они скрылись из виду, я бросился из подворотни на улицу и остолбенел: та оказалась пустой… Парочка словно растворилась.
Эта ночь стала для меня бессонной. Ждал бригаду, давал показания следователю, объяснялся с поднятым из постели Трепаловым.
Если и стоило на кого-то злиться, так на себя.
— Тоша Стряпчий, говоришь, — задумался Александр Максимович. — Да уж, попортил он мне крови, когда я ещё в МУРе работал. Он сначала в Хамовниках промышлял с приятелем: вскрывал ломиком двери в квартирах. Был мелкой шушарой, но потом вошёл во вкус, начало фартить. Через год сколотил вокруг себя шайку и перешёл на грабежи и вооружённые налёты. До тридцати человек под ним ходило…
— А почему в прошедшем времени?
— Жадный наш Тоша, львиную долю добычи себе забирал, с сообщниками делиться не любил. На этой почве у него конфликты в банде начались. Был у Тоши кореш по кличке Рожки-Ножки, с детства дружили, были не разлей вода… Так вот, когда Рожки-Ножки потребовал, чтобы ему долю увеличили, Тоша его грохнул без всяких моральных терзаний. В итоге народ потихоньку и рассосался. Ну, а многих мы закрыли, когда Стряпчий на неудачном налёте попался: с трудом тогда ноги унёс.
— Обидно, что из-под носа ушёл. — вздохнул я. — Надо же было так лопухнуться!
— Понимаю тебя, Георгий. Но ты шибко-то не переживай. Ничего страшного не произошло. Земля — она круглая, рано или поздно пересекутся ещё ваши пути-дорожки. Главное, что Стряпчий в живых тебя оставил. Так-то он нашего брата, сыщика, сильно недолюбливает. Ладно, — сменил тему Трепалов. — На часах уж семь утра… Спать пойдёшь?
Я отрицательно замотал головой.
— Нет, Максимыч, спать точно не пойду — не заслужил пока. Лучше сгоняю в адрес Крюковой. Осмотрю её жилище, может, в результате какая-то светлая мысль в голову придёт.
— Давай, а то время и впрямь поджимает, — благосклонно кивнул он. — Ты мне по другому делу позарез нужен.
Дверь мне снова открыла мадам Чернова, правда, уже не в бигудях. Но халатик на даме остался прежний.
— Опять вы! — вздохнула она.
— Я.
— Что вам нужно?
— Покажите комнату вашей соседки Серафимы Крюковой.
— Пойдёмте, — грустно сказала Чернова.
Фанерная дверь оказалась заперта.
— У вас случайно нет ключей? — с надеждой посмотрел я на женщину.
— Откуда?! — поджала губки та.
— Тогда мне придётся ломать дверь, — предупредил я.
— Ломайте, — фыркнула та. — Всё равно — комната не моя. Только не громыхайте сильно: Тишечка с ночной смены пришёл, отдыхает. А него сон нервный. Если разбудите, потом не заснёт.
— Постараюсь, — пообещал я.
На то и милиция, чтобы стеречь покой граждан.
Вышибать тонкую дверь не понадобилось. Стоило только надавить плечом, и она распахнулась.
Я вошёл в комнату и осмотрелся. Чувствовалось, что тут жила молодая женщина. Вроде и определённый уют, ив то же время некоторый беспорядок, свойственный тонким артистическим натурам.
Обстановка практически стандартная: металлическая кровать, платяной шкаф, комод, стол и несколько стульев с мягкими спинками. Из предметов роскоши — явно дорогое трюмо, которое смотрелось здесь чужеродно.
Красного угла с иконами не имелось, зато на стенах были развешаны несколько фотопортретов. На всех запечатлена одна и та же худенькая девушка с красивым лицом.
— Это она? — спросил я.
— А кто же ещё?! Тьфу на неё — распутницу! — сплюнула Чернова.
Здесь уже несколько недель не убирались, пыль лежала практически везде.
Дождавшись, когда Чернова выйдет из комнаты, я приступил к осмотру, сам ещё не понимая, чего хочу найти.
Перетряс весь шкаф, покопался в одежде, включая интимные детали гардероба. В комоде нашёл несколько скляночек из-под чёрной краски. Эксперт не ошибся, краска была той самой известной французской фирмы.
Находка не подняла моего настроения: я всё сильнее убеждался в том, что девушка без головы — несчастная Серафима Крюкова.
Нашёл запертую шкатулку — хранительницу секретов, но когда вскрыл, обнаружил в ней дешёвые украшения и немного денег.
Дневник барышня не вела, каких-либо бумаг или документов, могущих пролить свет на это убийство, я так и не отыскал.
Кажется, придётся возвращаться несолоно хлебавши. Я снова впустую потерял несколько драгоценных часов времени, но ни на йоту не приблизился к разгадке.
Обидно, досадно…
Поняв, что больше мне здесь делать нечего, направился к выходу и практически в дверях столкнулся с низеньким пузатым мужчиной в серой, несвежей ночной рубахе и кальсонах. Почти всю голову покрывала изрядных размеров плешь, а там, где её не было, завивались реденькие волосики рыжего цвета. И точно такие же волосы торчали у него из ушей, словно кусты.
При виде его я напрягся.
Понятия не имею, какой процент рыжих мужчин проживает в Москве. Почему-то думаю, что не очень большой. Так что вряд ли здесь случайное совпадение.
— Гражданин, кто вы? — сурово спросил я.
— Так это… Тихон Чернов, здешний жилец, — испуганно произнёс мужчина. — Могу бумаги показать.
— Покажите, пожалуйста, — сказал я.
— А вы из милиции, да?
— Из уголовного розыска.
— Хорошо, пойдёмте ко мне. Все документы в комнате.
Мы вошли в комнату. Сидевшая на диванчике мадам Чернова метнула в мою сторону недовольный взгляд.
— Я же просила вас не громыхать… Видите, теперь моего мужа разбудили! — злобно прошипела она.
— Не переживай, Капа. Товарищу просто захотелось посмотреть на мои документы, — заискивающим тоном произнёс Тихон, и я понял, что он до ужаса боится жены.
С бумагами у него был полный порядок, чего не сказать о его поведении. Чем больше я наблюдал за тем, как он размахивает руками, ходит из угла в угол, тем сильнее укреплялся во мнении, что Тихон Чернов ужасно нервничает.