Мент. Москва

Глава 17

Заваливаться с криком «Не бойся, Маша, я Дубровский» в мои планы не входило, как и громогласно объявлять себя сотрудником уголовного розыска с демонстрацией служебного удостоверения. Мне звание героя, врученное посмертно, без надобности.

Действовать предстояло тихой сапой, и я крался тихо, словно кошка, стараясь ничем не выдать своего присутствия.

Тактика принесла пользу: без типа на стрёме не обошлось. Наивно рассчитывать, что местная гопота состоит сплошь из тупых придурков. Нет, кое-что они выучили давненько и теперь с успехом применяют на практике.

Я едва не налетел на субтильного паренька с прыщавой физиономией, поставленного мониторить ситуацию, однако вовремя затихарился, прижавшись к стене.

Ну, ёшкин кот! Если заметил, подымет крик — и тогда прости-прощай фактор внезапности. Я один, без всякой кавалерии. Много не навоюю.

Прыщавого сгубила оплошность. Вместо того, чтобы внимательно смотреть по сторонам, он зачем-то таращился на подельников, и потому проморгал моё появление.

Я вырубил его, врезав рукояткой нагана по «кумполу» и помог бесшумно упасть, подхватив бесчувственное тело. Минут десять он точно будет «вне зоны доступа».

Прильнув к стене, подобрался поближе на звуки возни.

Глаза успели освоиться к вечерней темноте, так что я и без прибора ночного видения или прожекторов разглядел, что творится. Как и следовало ожидать, ничего хорошего: трое представителей местной шпаны напали на женщину, пытаясь, как это называлось на уголовном жаргоне, сделать «тюльпан» — натянуть юбку на голову, завязать, а потом изнасиловать жертву.

Дама была не одна, но её кавалер не мог прийти на помощь. Первым делом бандиты его «успокоили», и теперь он валялся в глубокой отключке.

Я успел вовремя, сопротивление женщины было сломлено, несколько увесистых оплеух заставили её замолчать, а юбки, включая нижнюю, уже с треском вздымались над головой.

Соотношение сил не в мою пользу: бандитов — трое, у одного «шпалер», у другого финка, третий вроде без оружия, но опять же — это не факт.

Меня троица уродов не заметила. Гопота слишком понадеялась на прыщавого, который в настоящий момент тихо и мирно отдыхал на мостовой.

Всё. Пора обозначить себя.

Выцелив бандита с пушкой, я нажал на спусковой крючок. Бил так, чтобы наверняка, мирным зайкой этот гадёныш точно не был. Вдобавок, не хватало ещё получить от него ответку в виде выстрела. Не попадёт в меня, так по закону подлости подстрелит женщину. В общем, бить надо было наповал, что я и сделал.

И хоть рекомендуется стрелять в живот — он большой и мягкий, но мне для гарантии пришлось целиться в голову и вышибить гопнику мозги или то, что ему их заменяло.

Гад упал как подкошенный. Его подельники испуганно замерли, не сразу сообразив, что произошло, и тогда я окончательно вышел на сцену.

Оказался возле женщины с задранной юбкой, резко оттолкнул, сваливая на землю, подсечкой сбил типа с ножом, а когда тот из положения лёжа попытался таки вонзить лезвие мне в бедро (упорный попался гад), прострелил ему плечо. Раненый взвыл, и я пинком вышиб у него нож.

Один — труп, ещё один получил ранение и обезврежен. Третий благоразумно вздёрнул лапы кверху.

— Не стреляй! Только не стреляй!

— Не дёргаться! — рявкнул я, направляя на него ствол. — Уголовный розыск!

Он испуганно закивал.

— Понял, командир!

— Оружие есть?

— Только финка в сапоге.

— Можешь наклониться, только очень медленно. Достань и аккуратно положи на землю. Если что-то пойдёт не так — стреляю на поражение.

— Не надо на поражение, командир! Сделаю, как ты сказал.

Бандит склонился и достав финку, спрятанную за голенищем, сапога, покорно положил перед собой.

— Распрямись, — разрешил я, а когда тип принял вертикальное положение, велел, чтобы он ногой пнул нож ко мне.

— Точно ничего больше нет? — сурово спросил я.

— Мамой клянусь!

— Смотри, если обманул, я тебе коленку прострелю. До конца жизни инвалидом останешься.

Я бегло обыскал его и, удовлетворившись результатом, связал руки его же брючным ремнём.

— Постой пока.

Теперь предстояло выяснить как обстоят дела с жертвами нападения.

— Всё в порядке, гражданка. Я из уголовного розыска. Вам больше ничего не грозит.

Женщина нервными движениями опустила юбки. Я смог получше разглядеть её: слегка полноватая шатенка лет двадцати пяти, с забавно вздёрнутым кончиком носа, придававшим лицу несколько озорной вид.

— Спасибо, — чуть хриплым голосом произнесла она.

— Как вы себя чувствуете?

— Уже лучше, — она смущённо улыбнулась, а потом вспомнила о своём кавалере.

— Антон! Тоша! — подобно наседке, женщина захлопотала вокруг лежавшего мужчины.

Вместе нам удалось привести его в сознание. Он застонал и присел, держась за голову.

— Гады! Вся башка теперь раскалывается! Маша, помоги мне подняться.

— Вам лучше не вставать, — посоветовал я. — Пусть врач вас осмотрит.

— Ничего страшного, не в первый раз, — отмахнулся мужчина.

Он был лет на десять старше меня. Тонкая полоска усов над верхней губой придавала ему несколько аристократический вид. Впрочем, и одет он был весьма прилично по нынешним меркам: явно не дешёвый костюм, модная тросточка… Густые чёрные волосы тщательно расчёсаны и покрыты бриолином: шевелюра даже растрепаться не успела.

— Кто вы — наш спаситель?

— Уголовный розыск.

— Уголовный розыск?! — покачал он головой. — Вовремя подоспели, нечего сказать. Спасибо вам!

— Не за что. Это наша работа, — с улыбкой сказал я.

— Антон, не возражаешь? — спутница бросила взгляд на кавалера и. не дождавшись ответа, коснулась моей щеки губами.

— Спасибо, — прошептала она, а затем вытерла следы помады и отстранилась. — Вы спасли нас.

— Просто повезло, что мимо проходил.

Я вспомнил о своих обязанностях.

— Могу посмотреть ваши документики.

— Антон? — женщина посмотрела на кавалера.

— Конечно. Сейчас покажу.

Вдруг кавалер ойкнул, схватился за грудь. Лицо его стало мертвенно бледным…

Он резко пошатнулся.

— Вам плохо? — осторожно спросил я.

— Да, помогите… — сдавлено произнёс мужчина. — Сердце…

Он застонал.

Его боль была мне хорошо знакома. Когда-то из-за сердечного приступа я оказался здесь.

— Сейчас-сейчас! Потерпите чуток! — Я кинулся к нему на помощь и сразу же замер: в мою грудь уставился ствол револьвера.

Мой взгляд встретился со взглядом усатого. Тот смотрел на меня с дружелюбной усмешкой.

— Извини, легавый. Иначе нельзя. Отдай свой шпалер Машке и Христом-богом заклинаю — не дури!

— Ты собираешься убить меня?

— Если начнёшь делать глупости!

— Хорошо.

Башка лихорадочного думала, но способ выкрутиться из ситуации не находила.

Женщина, которую он назвал Машкой (надо же, не ошибся я, когда вспоминал про Дубровского), забрала мой наган.

— Достань из шпалера все патроны, — распорядился усатый.

Спутница явно умела распоряжаться с оружием и без особого труда разрядила мой револьвер, продемонстрировав приятелю девственно чистый барабан.

— Порядок, — кивнул он. — Верни легавому его пушку. Ей теперь только орехи колоть.

— Держи, сыщик, — протянула она мне револьвер.

Я забрал оружие.

— Удостоверение! — потребовал усатый.