Страница 35 из 52
— И чем я, скромный предприниматель, мог заинтересовать столь солидное заведение?
— Серафима Крюкова…
— Кто? — сделал удивлённые глаза собеседник.
— Наум Израилевич! — сердито покачал головой я.
— Хорошо-хорошо! — часто закивал он. — Да, я знаю Серафиму Крюкову. Она, кажется, преподаёт танцы.
— Так и есть, — ответил я, отметив про себя это его «знаю» в настоящем времени.
— Только, уж простите меня, я совершенно не понимаю, какое имею касательство к гражданке Крюковой?!
— А разве не от вас к ней перешёл патент на ящичное производство? — изобразил удивление я.
— От меня, причём, замечу — всё на сугубо добровольной основе. Скажу больше — я ни копейки с неё не взял.
— Что же побудило вас на столь широкий жест?
— Моя природная доброта, — с приторной улыбкой произнёс он. — Знаете, товарищ Быстров, моя покойная мама часто мне в детстве говорила: «Наумчик — ты слишком добрый мальчик, который больше думает о других, чем о себе. Когда-нибудь эта доброта тебя же и погубит». С годами я часто убеждался в правоте слов мамы. Но… природа — есть природа. Себя не переделать!
— И как тогда получилось, что вместе с патентом, Серафиме Крюковой перешли ещё и огромные долги? — заметил я.
— Женщины, — вздохнул Наум Израилевич. — Они просто рождены для того, чтобы проматывать то, что зарабатывает мужчина. А что, Фимочка побежала жаловаться на меня? Тогда, уж простите, товарищ Быстров — но я решительно не понимаю, причём тут уголовный розыск?! Мне всегда казалось, что скучные экономические дела не входят в компетенцию вашего весьма уважаемого учреждения.
Я хлопнул ладонью по столу. Гельман опасливо опустил голову в плечи.
— Хватит фиглярствовать! — строго заявил я. — Вы — главный подозреваемый в убийстве гражданке Крюковой!
— Фимочка мертва?! — ахнул Наум Израилевич.
Клянусь, надо быть как минимум Станиславским, чтобы так непритворно сыграть удивление и где-то даже испуг.
— Мертва, — сказал я, хотя на самом деле это были пока только предположения.
Тело ещё не опознано, мы по сути гадали на кофейной гуще.
— Убийца не просто лишил девушку жизни. Он жестоко надругался над трупом, отрубив голову.
— Что? — Гельман поник. — Вы… Я не ослышался: вы считаете, что это я её убил?
— Да! — твёрдо объявил я. — У вас есть и мотив и возможность.
— И это я отрубил Фимочке голову? — прошептал Наум Израилевич.
Он стал белым как полотно.
— Возможно, не вы лично, а кто-то из ваших подручных.
— Ужас… Какой ужас! — трясущимися губами произнёс он и, внезапно схватившись за сердце, застонал.
— Наум Израилевич… Вам плохо? — склонился я над ним.
— Да… Позовите врача. Срочно!
Я опасался, что в любую секунду подозреваемый отдаст концы и потому действовал стремительно. К счастью, далеко бежать за врачом не пришлось, минут через пятнадцать возле Гельмана уже появился мужчина в белом халате и приступил к энергичным действиям.
— Что с ним? — спросил я.
— Сердечный приступ, — коротко откликнулся эскулап.
Мне это было хорошо знакомо.
Появилась карета «Скорой помощи», два дюжих санитара погрузили стонущего Гельмана на носилки и загрузили внутрь.
Наума Израилевича увезли в больницу. Врач сказал, что пациент не в том состоянии, чтобы бегать от правосудия, и я могу не волноваться на этот счёт.
— Хорошо, — кивнул я. — А его состояние… Когда я смогу его допросить?
— Ничего не могу сказать, — вздохнул врач. — Мы сделаем всё, что в наших силах, но, к сожалению, медицина — не всесильна.
Я взял в оборот двух молодчиков, которые его охраняли.
Выяснилось, что они приходятся племянниками Науму Израилевичу. Такой вот семейный подряд.
— Так, граждане — будущие уголовнички, — насел на них я. — Надеюсь, вы уже поняли, что влипли в серьёзные неприятности, напав на сотрудника уголовного розыска?
— Но вы же не представились? — хмуро бросил один из них.
— А когда я бы мог это сделать, если вы сразу накинулись на меня и стали душить? — удивился я. — В общем, влипли вы как кур в ощип. Даже не знаю, сколько на каждого вам дадут. А если выяснится, что вы мало того, что помогали вашему дядюшке кидать людей, так ещё и убили Крюкову, отрубив голову… Тогда я вам совсем не завидую, парни!
Я не был уверен, знают ли сейчас термин «кидание» в уголовном мире, но оба племяша поняли меня правильно.
— Слушай, начальник, — вкрадчивым тоном заговорил тот, что постарше.
— Так я вас и слушаю… — перебил его я.
— В общем, что там у дяди с этой бабой было — мы не знаем. Это их личные дела, и мы туда не лезем.
— Ну, а мне то с того какая радость? — усмехнулся я.
— Ты погоди, начальник! Скажи, когда бабу жизни лишили?
— Точной даты установить не получилось. Тело обезглавили и бросили в мешке в реку. Но в последний раз живой Серафиму Крюкову видели две недели назад, когда она писала заявление на отпуск.
— Тогда мы здесь точно не при делах, начальник, — обрадовался племяш.
— Это почему же?
— Мы на месяц к родне уезжали в Житомир. Все втроём, с дядей. Вернулись только позавчера. Так что если кто и спровадил девку на тот свет — точно не мы, — заулыбался собеседник.
Я задумался. По всему было похоже, что парень не врёт, но полагаться лишь на его слова не стоило.
— Пока что для меня это звук и только, — сказал я. — Надо проверять ваше алиби, запрашивать товарищей в Житомире. Сами понимаете, одним днём тут не обернёшься. Так что на время проверки придётся вам у нас погостить в уголовном розыске.
— А насчёт нападения что?
— Что — что?! Дадите признательные показания на дядю, забудем нападение, как страшный сон.
— Не-а, — замотал кучерявой башкой племяш.
— Что — не-а?!
— Не по-людски это как-то, дядю родного закладывать… Нехорошо!
— А ни в чём неповинную женщину подставлять — это по-людски? — нахмурился я. — Она, конечно, заявления на вашего дядю уже не напишет, но мы этого так просто не оставим!
— Что тогда дяде будет?
— Суд решит, — честно сказал я. — Скорее всего, отделается ваш дядя лёгким испугом: штраф или условный срок. В общем, ничего серьёзного.
Парни повеселели.
— Замётано, начальник. Только ты своё обещание не забудь!
— Слово милиционера, — пообещал я.
Вечером, в «конторе» Трепалов снова внимательно выслушивал мой доклад, недовольно покачивая головой.
— Опять пустышку тянешь, Георгий!
Я только развёл руками.
— Так получается, товарищ начальник. Не думал, что дело окажется таким непростым.
— Ты помнишь, что тебе всего два дня осталось? — вперил он в меня взгляд.
— Так точно, помню.
— Молодец, что помнишь. Гельман, конечно, тот ещё фрукт, но я не сомневаюсь, что Житомир нам подтвердит его алиби.
— Да я тоже парней приказал задержать чисто для подстраховки. Ну и пусть дядю своего сдают с потрохами на радость фининспекторам.
Обычно с работы мы возвращались вместе с Трепаловым, всё-таки нам было по пути, но сегодня он задержался по своим делам, и я потопал домой в одиночку.
Шёл пешком. Давно уже заметил, что пешие прогулки помогают сконцентрироваться на мыслях и найти, если не решение, то хотя бы какой-то план.
Одна версия отпала, значит, нужно искать другую. Будь она замужем, давно бы тряс её благоверного: по статистике именно в ближнем круге надо искать убийц.