Страница 1 из 1
Сегодня утром околел мой пёс.Я закопал его в садуу поржавевшего локомобиля.На этом самом месте,не глубже и не выше,однажды он со мной соединится.Уже ушёл он со своею шкурой,плохо воспитанный, с холодным носом.И я, сугубый материалист,не верящий в небесное спасеньедля каждого из нас, — я верю в небодля этого и всяческого пса,да, верю в небеса, куда вовекне попаду, но где меня он ждёт,помахивая веером хвоста,чтоб я, попав туда, был не один.Но на земле — как быть мне без него,без моего товарища, которыймне никогда ничем не угождал!Он дружен был со мной, как хмурый ёж,пекущийся о суверенитете,чья дружба независимой звездыне допускала близости излишней,помимо той, которая уместна:он никогда не лез ко мне, не пачкалмою одежду ни паршой, ни шерстью,не тёрся безобразно о колено,подобно прочим сексуальным псам, —нет, он глядел, и только, окружаяменя необходимым мне вниманьеми пробуждая интерес в той мере,в какой понять я мог бы лежебоку, —так, будучи собакой,с глазами, много чище глаз моих,он тратил время зря и всё таращилглаза, в которых для меня берёгвсё нежное своё существованье,всю тихую лохматую юдоль,у ног моих, ничем не досаждаяи ничего за это не прося.Я столько раз хотел обзавестисьхвостом, когда шагал за ним вдоль моряв бескрайнем одиночестве зимына Исла Негра, над которой небопронизано полётом льдистых птиц, —а по земле мой пёс кудлатый скачет,заряженный всем напряженьем волн, —мой побродяжка, расторопный нос,мой золотистый гордый хвост, мой пёс,наедине с косматым Океаном.Весёлый, с той весёлостью весёлой,которая известна только псам,он был не чем иным, как самовластьемПрироды, что не ведает стыда.Я не прощаюсь с околевшим псом.Лжи между нами не было. Он умер.Я закопал его, и это всё.
© Перевод с испанского П. Грушко, 1977