Снежный барс

Директор поневоле служил сейчас своеобразным медиатором, пытающимся не дать собравшимся скушать друг друга и сообща выработать хоть какие-то здравые решения. Нет, не совсем решения, а скорее рекомендации, для воплощения которых в жизнь требовалось получить согласие Метрополии. Там же сейчас царило откровенное озлобление, и вполне могла возобладать точка зрения радикально настроенной части Директоров. Та самая, с закручиванием гаек, адресными сильными репрессиями в сторону сколь-либо причастных к инциденту и медленному, но планомерному урезанию вольностей Корпуса пилотов. Как раз те шаги, что в ближайшей и даже среднесрочной перспективе могли вернуть ситуацию к прежнему состоянию, но в перспективе более далёкой наносили по стабильности Директората сильнейший удар. И Можерон готов был пойти на многое, лишь бы только избежать подобного развития событий. Опираться же из тут присутствующих можно было первым делом на Филиппа Тумбстоуна, поскольку тот прежде всего верил цифрам, а они сейчас работали на Можерона. Ну и на вице-адмирала Готти, только вот его влияние сейчас стремительно скатывалось вниз и вряд ли способно было восстановиться даже на треть от исходного. Потерпевших такое явное поражение в Директорате обычно топили, не давая и тени шанса всплыть, невзирая на прошлые заслуги. Так уж исторически сложилось.

Что же до Бельского… Можерон действительно не знал, как поступит этот Директор, патриарх рода, славного не только уникальными талантами, но и странными поступками. Сейчас он казалось бы сильно ослаблял влияние всего рода из-за одной отщепенки. Но когда имеешь дело с Бельскими, понятия «кажется» и «на самом деле» совпадают очень редко, лишь в тех случаях, когда те сами, намеренно вводят в заблуждение показной сложностью, под её прикрытием воплощая в жизнь самый простой вариант. Всякое могло быть. Именно поэтому Анри Можерон предпочитал сохранять такую нейтральную доброжелательность, не ссорясь с патриархом древнего рода, но и не навязываясь тому в друзья. Не зря говорили, что Бельские, конечно, опасны для своих врагов, но и от дружбы с ними частенько возникают непреодолимые сложности.

Несколькими часами позже, парк поместья Бельских

Нечасто на центральных планетах Директората, да к тому же, на относительно близком от крупных городов расстоянии можно было встретить особняки, выполненные в стилистике конца XIX начала XX веков, да ещё выполненные умело, чтобы они не выглядели инородным телом. На сей раз архитекторам удалось построить как сам особняк, так и обустроить прилегающую к нему территории, сочетая элементы того, старого стиля и современные мотивы. Потому и парящая в воздухе над водоёмом антигравитационная платформа ничуть не выглядела чужеродным явлением. Уже потому, что напоминала этакую садовую беседку, неким мистическим образом подвешенную в воздухе. Находящиеся же внутри двое мужчин были поглощены не знакомыми им долгое время местными красотами, а разговором. Судя по всему, важным, очень уж озабоченным было выражение лица младшего и оценивающим — старшего.

— Говорить три с лишним часа и в итоге не прийти ни к чему конкретному. В этом весь наш Директорат, — печально усмехнулся Вадим Бельский, глядя на пруд, освещаемый лунами и подобранным в тон искусственным светом. — Мне даже не пришлось подталкивать остальных, они сами справились.

— Естественное поведение, дед.

— Сколько раз тебе говорить, Вячеслав…

— Ой, да ничего я с этим уже не сделаю, — отмахнулся собеседник, выглядящий лет этак на тридцать с заметным хвостиком. И вдобавок отличающийся болезненно худощавым телосложением. — Как с детства привык, так и не забуду. И против фактов не попрёшь!

Патриарх рода лишь отмахнулся от слов своего внука и по совместительству ближайшего советника и соратника в ведении дел рода. Упёртость и практически полная неспособность идти наперекор собственным желаниям, не зря являлась основой личности большинства Бельских. Сила и одновременно слабость, проклятье и дар… наряду с даром иным. Псионическим, но очень уж особенным, нуждающимся не просто в развитии, но и постоянном контроле. Сумевшие его укротить добивались многого. Не сумевшие… выгорали изнутри, становясь сперва тенью себя прежних, а потом и вовсе ударными темпами сходя в могилу.

— Твоя племянница. Вячеслав, она поступила не совсем так, как мы от неё ожидали. О причинах не спрашиваю, её наследие не зря пробудилось столь ярко и насыщенно, триггером бунта могло послужить что угодно, любая мелочь. Но так получилось даже лучше. И в то же время хуже…

— Лидером стала не Мария. Я понимаю. Зато у нашей девочки есть то, чего нет и не будет у этого Тайгера. Доступ к счетам, связи рода, досье на многих людей в Директорате и вне его. Пускай она окажется не явным лидером, а серым кардиналом, это не станет большой потерей для наших планов. А то, нам совсем скоро может стать… неуютно. Лучше заранее подстелить чего-то помягче на место вероятного падения.

Старший из Бельских кивнул, соглашаясь с внуком. Так оно всё и было. Их род потому и сохранял своё положение в системе вот уже не первый век, что просчитывал все возможные пути и вовремя реагировал, страхуясь от большинства вероятных угроз. Вот и сейчас многие чувствовали приближающиеся перемены, к которым Директорат просто не был готов, категорически не желая меняться, отвечать на вызовы эпохи. Раньше ему и его ныне покойному батюшке, прежнему патриарху рода, удавалось проталкивать через Директоров необходимые для благополучия решения, но теперь… Сопротивление становилось всё сильнее, Директорат медленно, но верно дрейфовал в сторону той политики, с которой начинала Гегемония Чистоты. Свой тупиковый, ведущий лишь к ослаблению и последующему вырождению путь.

— Ты действительно высоко оцениваешь вероятность падения Директората? — обеспокоенно вымолвил Вячеслав, до белизны в пальцах сжимая ограждение летающей беседки, отделяющее их от края. — Если уж Гегемония никак не рухнет, то мы и подавно далеки от подобного.

— За упадком следует падение. А мы уже начали клониться вниз. В первый раз удалось это остановить, но теперь… Нас перестают слушать, некоторые и вовсе считают эхом славного прошлого. Совет псионов… Даже золотая клетка остаётся клеткой, сидящие в ней, особенно добровольно туда залезшие, утратили большую часть стремления к развитию. Запреты… они губят часть души.

— Но ты сам поддерживал эту политику.

— Политику, Слава! Я не идеалист, не романтик… Для нас, тогда, это было полезно. Отказ от имплантов, от бионических симбионтов и прочего. Мы тогда перебросили усилия исследовательского сектора на разработку стабилизирующих нас стимуляторов. А все до сих пор считают, что мы спасаемся от «безумия», — тут патриарх невесело усмехнулся, — запретными киберимплантами. Даже не понимают, что выкинь мы их из собственных тел — вред будет незначительным. Зато теперь дар, что раньше называли пророческим, он окончательно закрепился и даже получил новые грани. Много граней! Жертвы того стоили. Ведь мы, Бельские, желали этого.

— Да-да, давний девиз рода. Почти открыто говорящий о наших возможностях, но принимаемый за раздутое самомнение и гордыню.

Вадим Бельский лишь посмотрел на висящие в небе луны. Он любил и ценил красоту ночного неба, звёзд, тех самых лун наконец. А ещё совершенно не чувствовал себя утомлённым жизнью, потому хотел продолжать жить и чувствовать себя наслаждающимся как миром вокруг, так и своим в нём местом. Потому и начал новую многоходовую игру, заручившись поддержкой большей части рода и невмешательством остальных, более склонных к осторожности. В любом случае, мешать ему точно никто не станет. Посему…

С Марией всё удачно сложилось. Сильный потенциал псиона, классические проявления семейного «безумия», склонность эпатировать окружающих своим поведением. И патологическое нежелание подчиняться кому бы то ни было, которая сильно мешала бы карьере даже в Корпусе пилотов, потому и выбранном девушкой в качестве учебного заведения. И самое главное, Маша не являлась посвящённой в план патриарха рода, но одновременно получала косвенную психологическую накачку от него во время довольно частых разговоров — как на расстоянии, так и личных, при встречах. Вадим взращивал в ней те черты, которые должны были в нужное время привести к желаемому результату. И они привели, что ни разу не удивило старого, опытного интригана и псиона со склонность к пророчествам. Хотя пророчества — это отнюдь не панацея. Уж ему ли было это не знать! Родовой дар, долго и упорно взращиваемый, развиваемый всеми способами, не давал однозначных ответов. О нет, он лишь показывал веер вероятностей с той или иной точностью. А уж понять, какой путь воплотится… это из разряда детских сказок. Можно было лишь предполагать, но при этом учитывать, что некоторые люди способны перекручивать ткань ещё не случившегося под себя, сами того порой не сознавая. Псионы, конечно, ведь именно пси возможности служили основной движущей силой в галактике. Дух, он всегда двигает материю!