Страница 4 из 51
— Она выглядит древней, — поправила меня Шики, — такое мастерство сейчас редко встречается, — она посмотрела на меня долгим взглядом. — Звучит так, будто ты хотел спросить что-то другое. Нет, не нравится. Маска отвратительна, разве нет?
То, что клан Рёги был ценителем древности и исторической национальной культуры, я знал всегда, их усадьба была достойна стать настоящим музеем-выставкой. Неудивительно, что у них и маски времен Эдо могут быть. Но теперь меня интересовало другое — случайность ли, что Токо-сан приобрела именно эту маску, наткнувшись на один из сотни аукционов, или же она целенаправленно искала эту демоническую маску, символизирующую отчаянье и надрыв, доведший до грани.
Отправив последний кусочек сэндвича в рот и выпив остатки кофе, Шики поставила пустую чашку на стол.
— Думаю, стоит начать с музея, — как-то незаметно я подписал под это брожение по городу и Шики. — Нам потребуется консультация искусствоведа. К сожалению, я совершенно не разбираюсь в этом.
Я убрал распечатку обратно в карман джинсов и ополоснул чашки в в раковине. Сложив оставшиеся пару сэндвичей в бумажный пакет, я убрал их в холодильник, пристроив между бутылок с водой. Теперь Шики будет чем поужинать.
— Ну что, выдвигаемся?
Немного пошатываясь на своей больной ноге, я принялся натягивать ботинки. Обувшись в легкие дзори и взяв с полки ключ, Шики первой вышла за дверь.
— Даже момент за мгновение до пика физической и душевной муки, навсегда запечатленной в живописи или скульптуре, этот надрыв, может быть прекрасен и безупречен в своей отвратительной эстетике, — ответил я на заданный ранее Шики вопрос, выходя за ней из квартиры. — Что бы ни значила эта маска, со своим предназначением она справляется прекрасно. Вживую она еще более пронзительная, чем на фотографии. А уж когда Аозаки в порыве чувств нацепила эту маску… бррр. Реально не по себе стало.
Шики, опершись на перила балкона, посмотрела на меня с любопытством, чуть склонив голову набок. Я что-то не то сказал?
— Ты действительно так думаешь? Что момент боли и отчаяния может быть прекрасным? Не думала, что услышу от тебя такое, Кокуто, — покачав головой, Шики улыбнулась. — Возможно, у нас больше общего, чем я предполагала… И не говори мне, что речь идет только об искусстве, — бросила она, уже спускаясь по лестнице, — оно делает этот порок безопасным только и всего.
— Не сам момент боли, а момент, ему предшествующий. Все дело в эмоции, которую хотел передать автор, — уточнил я, догоняя Шики на лестнице. — Пики некоторых эмоций выглядят похоже, особенно если выражение лица застывшее, запечатленное в одной лишь точке. Почему выпотрошенный труп в реальности вызывает чувство омерзения, а запечатленный художником на холсте заставляет внимательно разглядывать картину, хотя в реальности с отвращением отворачиваешься… Ну… обычно. — запнулся я, словив скептичный взгляд Шики.
Эта девушка предпочитала иную краску, нежели белила и румяна, ей ли говорить про отвращение перед изуродованным мертвым телом. Да, своей подколкой она немного застала меня врасплох. Я озадаченно посмотрел на нее и улыбнулся.
— Ладно. Тогда все художники и скульпторы — потенциальные извращенцы, маньяки и социопаты, если следовать твоей теории, — я тяжело оперся о перила. Спускаться было все еще тяжеловато.
— Для тебя, должно быть, «прекрасное» заключается в глубине сострадания, которое вызывает в человеке изображение боли и агонии, а вовсе не жестокое удовлетворение от вида чужих мук? Но различие очень шаткое — сомневаюсь, что мастер этой маски или любой другой художник сам может провести черту между ними. Но я говорила даже не об этом. Эта маска обнажает, даже выставляет на показ то, что каждый человек хочет скрыть. Люди надевают маски, чтобы скрыть свое лицо, защитить свое истинное я, и спрятать от сторонних глаз какие-то свои пороки, эмоции и чувства, а маски театра Но не скрывают, а демонстрируют. Выставляют всё на показ. За такой маской уже не увидеть лица.
— Хм. Думаю, Токо-сан бы оценила, — пробормотал я, представив себе выражение лица циничной волшебницы.
И чем дальше Шики под палящими лучами летнего солнца в дрожащем воздухе рассуждала про природу масок Но, тем больше мне становилось не по себе. А какую же маску ношу я? В последнее время мне казалось, что я неискренен с окружающими, с Шики. С Азакой. Даже с Токо-сан.
_RinaCat
Комментарий к Эпизод I. Mushin: Бесстрастность. 1.1
Маски театра Но: http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9D%D0%BE#.D0.9C.D0.B0.D1.81.D0.BA.D0.B8
Найденная маска:http://img1.liveinternet.ru/images/attach/c/5/87/53/87053479_3165375_shindzya2_1_.jpg
========== 1.2. ==========
Национальный музей изобразительных искусств. Около полудня.
Солнце палило нещадно. Асфальт мягко проседал под подошвами дзори, когда я ступала по тротуару рядом с Кокуто. Мы молчали, каждый задумавшись о своем, или просто жара не способствовала оживленному разговору.
Маски всё не шли у меня из головы. Есть ли в действительности граница между тем, что мы называем своим «я» и масками, что мы носим? Особенно если маска, как та, на фотографии, выражает то, что ты чувствуешь на самом деле? То, что там изображена именно женская маска, я поняла сразу. То была женщина, принявшая демонический облик из-за неразрешимых желаний и отчаяния. Выпученные позолоченные глаза смотрели куда-то в сторону и, казалось, были наполнены слезами и какой-то недоумевающей тупой болью. В оскале, который мог кому-то показаться устрашающим, я видела только агонию. А еще — страх и бессилие. Чем больше я смотрела на фото, тем меньше демонических черт я видела в этой маске. Маска Но не прячет, она обнажает эмоции и боль. И если это маска, то что же прячется за ней? Хороший вопрос от той, чей исток — пустота.
В музее царила приятная прохлада и сакральный полумрак. На первом этаже были выставлены предметы древних цивилизаций — мрачные и монументальные. Но рассмотреть я ничего толком не успела. Порасспросив служащих музея, Кокуто потащил меня к лестнице, а потом на самый последний этаж, где мы, наконец, оказались перед нужной дверью. В просторном кабинете нас встретила молодая девушка, по виду студентка, и, усадив нас в удобные кресла, убежала на поиски своего руководителя.
— Знаешь, Микия, я понимаю, что ты не мастак ходить по этим длиннющим коридорам, но в некоторых залах я бы задержалась, — пробурчала я. Не то, чтобы я была ценителем искусства, но в музее оказалось куда любопытнее, чем я могла предполагать. — Раз уж мы все равно здесь, — я небрежно повела плечами, делая вид, что не так уж и заинтересовалась.
— Бастет… — вспомнив один из экспонатов, я посмотрела на Кокуто. — Ты знаешь кто это?
Но ответ на свой вопрос я получить не успела. На пороге возник мужчина в светлом деловом костюме и скользкой улыбкой на лице. Пожав на западный манер Кокуто руку (бедняге пришлось встать) и поприветствовав нас обоих японским поклоном, он уселся напротив нас.
— Чем могу помочь?
— Извините за беспокойство, — Кокуто сел, положив на больную ногу ладонь, видимо пытаясь подавить болезненный спазм. — Меня зовут Кокуто Микия, я помощник художника по дереву, владельца салона кукол. Моя начальница приобрела на аукционе маску театра Но и заинтересовалась ею, — он вытащил распечатку из кармана и, расправив, положил на стол перед специалистом, на лице которого отразился интерес. — Вы сталкивались в подобными работами? Токо-сан интересует, рук какого мастера может быть эта маска.
— Токо-сан? Аозаки Токо-сан? — уточнил искусствовед, и после утвердительного кивка Кокуто расплылся в улыбке, — имел честь с ней познакомиться. Выдающаяся женщина, — он пригладил волосы ладонью, — что ж, рад буду помочь. Меня зовут Ямамура Хэйкити.
Его взгляд скользнул по мне, и мне пришлось тоже представиться.
— Рёги Шики, — в его взгляде мелькнуло удивление, он еще раз пристально на меня посмотрел, видимо, ожидая продолжения, но я демонстративно уставилась в стену, на какой-то диплом, что висел чуть выше его головы. В конце концов, это работа Кокуто — беседовать с искусствоведами. Краем глаза я заметила, что уязвленный моим пренебрежением Ямамура-сенсей поджал губы и нахмурился.