Страница 3 из 10
Слава богу, в Le Giraffe были отличные раздельные туалетные кабинки.
Когда Блэр появилась из уборной, весь персонал вышел из кухни. Метрдотель держал в руках торт, украшенный мерцающими свечами. Их было восемнадцать – лишняя свечка на удачу.
О господи.
Блэр протопала обратно к столику в своих остроносых сапогах на шпильках и села, свирепо глядя на отца. Зачем ему понадобилось устраивать эту сцену? До ее гребаного дня рождения оставалось еще три недели. Она залпом осушила еще один бокал шампанского.
Официанты и повара окружили стол и начали петь.
– С Днем рожденья тебя…
Блэр схватила руку Нейта и крепко сжала ее.
– Заставь их остановиться, – прошептала она.
Но Нейт просто сидел и ухмылялся как придурок. Ему нравилось, когда Блэр смущалась, ведь такое случалось нечасто.
Ее отец оказался более внимательным: увидев, как Блэр несчастна, он увеличил темп и быстро пропел финальную строчку.
– Ты похожа на обезьянку – пахнешь точно как она!
Официанты вежливо похлопали в ладоши и вернулись на свои посты.
– Я знаю, что еще рановато, – извиняющимся тоном произнес мистер Уолдорф, – но завтра я уезжаю, а семнадцать – это такой важный день рождения! Я не думал, что ты будешь против.
Против? Никто не любит, когда ему поют на глазах у толпы людей. Никто.
Блэр молча задула свечи и осмотрела торт. На вершине красовались искусно вылепленные марципановые туфельки на высоком каблуке, ступающие по сахарной Пятой авеню мимо леденцовой модели магазина Анри Бенделя – ее любимого. Это было восхитительно.
– Для моей маленькой обувной фетишистки, – произнес отец, сияя, затем вытащил из-под стола завернутый подарок и протянул его Блэр.
Та потрясла его, мастерски распознав глухой стук, который издает пара новых туфель, и разорвала упаковку.
«Маноло Бланик» – гласила надпись большими жирными буквами на верху коробки. Блэр затаила дыхание и сняла крышку. Внутри лежала пара прекрасных, сделанных вручную, кожаных босоножек с очаровательными маленькими шпильками.
Tres fabulous[2].
– Я купил их в Париже, – сказал мистер Уолдорф. – Было изготовлено всего несколько сотен таких пар. Держу пари, ты единственная девушка в городе, у которой будут такие туфельки.
– Они просто фантастические, – выдохнула Блэр.
Затем встала и обошла вокруг стола, чтобы обнять отца. Туфли компенсировали все унижение на публике, которое ей пришлось вытерпеть. Они были не просто потрясающими – именно их она наденет позже этой же ночью, когда они с Нейтом займутся любовью. Их и ничего больше.
Спасибо, папочка!
Для чего на самом деле нужны ступеньки музея «Метрополитен»
– Давай сядем подальше, – сказала Серена ван дер Вудсен, ведя Дэниела Хамфри вглубь ресторанчика на Шестидесятой улице. Тесное старомодное помещение кафе-мороженого было переполнено родителями, балующими своих детей, пока их няньки ушли на выходные. В воздухе висели пронзительные визги ребятни, до отвала объевшейся сладостей. Повсюду сновали уставшие официантки с огромными стеклянными пиалами мороженого, замороженным горячим шоколадом и гигантскими хот-догами.
Дэн планировал пойти с Сереной в более романтичное место, тихое и тускло освещенное. Куда-то, где они могли держать друг друга за руки и разговаривать, не отвлекаясь на родителей, устраивающих взбучку своим сыновьям, которые кажутся обманчиво примерными в своих рубашечках на пуговицах и брючках цвета хаки из Brooks Brothers.
Но Серена решила пойти именно сюда. Возможно, она и правда жутко хотела мороженого, а может, ее ожидания от этого вечера были не такими романтичными и высокими, как надежды Дэна.
– Неужели здесь не чудесно? – восторженно пробормотала она. – Раньше мы с Эриком, моим братом, приходили сюда раз в неделю и съедали по порции мятного мороженого. – Она взяла меню и принялась его изучать. – Ничего не изменилось. Я в восторге.
Дэн улыбнулся и стряхнул неряшливую прядь каштановых волос с лица. По правде говоря, ему все было все равно, где находиться, лишь бы рядом с ней.
Дэн был родом из Вест-Сайда Манхэттена, Серена – из Ист-Сайда. Он жил с отцом, самопровозглашенным аристократом и редактором у малоизвестных бит-поэтов, и младшей сестрой Дженни, которая ходила в ту же школу, что и Серена. Они жили в разваливающейся по кирпичикам квартирке в Верхнем Вест-Сайде, ремонт в которой не делался с 1940-х годов. Единственным существом, который занимался уборкой в их доме, был огромный кот по кличке Маркс, который являлся профессионалом по части ловли и поедания тараканов.
Серена же обитала со своими состоятельными родителями, которые были членами практически каждой крупной организации в городе, в огромном пентхаусе, отделанном знаменитым архитектором, с видом на Метрополитен-музей и Центральный парк. К ее услугам были личная горничная и повар, которых она могла попросить испечь торт или приготовить чашечку капучино в любой момент, когда бы ей того ни захотелось.
Но что же она забыла рядом с Дэном?
Они познакомились пару недель назад во время проб для фильма, который режиссировала подруга Дэна и по совместительству одноклассница Серены Ванесса Абрамс. Серена не получила роль, и Дэн почти попрощался с надеждой увидеть ее вновь, но затем они столкнулись в баре в Бруклине. С тех пор они пару раз встретились и поболтали по телефону, но именно в этот раз было их первое настоящее свидание.
Серена вернулась в город в прошлом месяце, после того как ее выкинули из школы-пансиона. Поначалу она была в восторге от своего возвращения, но потом обнаружила, что Блэр Уолдорф и все ее старые друзья не хотят больше иметь с ней ничего общего. Серена по-прежнему не могла понять, что стало причиной. Да, она не поддерживала с ними связь и, наверное, много хвасталась тем, как весело провела время в Европе прошлым летом… Настолько весело, что даже не вернулась к первому дню начала занятий в Ганноверской академии Нью-Гемпшира, потому что ее отказались принимать обратно.
Прежняя школа, «Констанс Биллард», отнеслась к ней с большим сочувствием. Но только школа, а не ее ученики. У Серены не осталось ни одного друга в Нью-Йорке, поэтому встреча с Дэном ее обрадовала: интересно было пообщаться с кем-то, чья жизнь настолько отличалась от ее.
Дэну же хотелось ущипнуть себя каждый раз, когда он смотрел в глубину темно-синих глаз Серены. Он влюбился в нее с первого взгляда, когда в девятом классе увидел на вечеринке. Теперь, спустя два с половиной года, у него наконец появилась надежда, что это чувство может стать взаимным.
– Давай закажем самое большое мороженое из их меню, – предложила Серена, – а потом поменяемся тарелками. Так оно нам точно не надоест.
Она заказала тройное мятное мороженое с горячим сливочном соусом, а он – кофейно-банановый сплит. Дэн съел бы что угодно, если бы там был кофе. Или табак.
– Итак, – произнесла Серена, указывая на книгу в мягкой обложке, торчащую из кармана пальто Дэна, – тебе нравится?
Это была пьеса «За закрытыми дверями» Жана-Поля Сартра, экзистенциальная повесть о «приключениях» в чистилище.
– Да. Печально и забавно одновременно, – ответил Дэн. – В книге много правды.
– О чем она?
– О преисподней.
Серена рассмеялась.
– Ого, ты всегда читаешь такие книги?
Дэн выловил кубик льда из своего стакана с водой и положил его в рот.
– Какие «такие»?
– Ну, например, про ад.
– Нет, не всегда, – На самом деле он только что расправился со «Страданиями юного Вертера», книгой про любовь. И про ад.
Дэну нравилось думать о себе как о терзающейся душе. Он предпочитал те романы, пьесы и стихи, что вскрывали трагичную абсурдность жизни – именно они составляли идеальную пару чашке кофе и сигарете.
– У меня проблемы с чтением книг, – призналась Серена.
Принесли мороженое, и они едва могли видеть друг друга за горами сладкого на столе. Серена погрузила длинную ложку для мороженого в тарелку и отхватила огромный кусок. Дэн в восхищении наблюдал за длинным изящным изгибом ее запястья, за напряженной мышцей руки и золотистым сиянием белокурых волос. Она вот-вот собиралась схомячить до омерзения огромную гору мороженого, но для Дэна эта девушка была богиней.
2
Сказочно (фр.).