Страница 4 из 18
Что-то было не так. Это чувствовалось в воздухе, во внезапном спокойствии; мир как будто взяли и придавили тяжелым прессом.
И вдруг это что-то ударило Мау, повалив его на песок. Казалось, голова сейчас взорвется. Это было еще хуже, чем тогда, когда Мау играл в «собери камни со дна» и слишком задержался под водой. Что-то давило на мир, как огромный серый камень.
Потом боль ушла, вспоров воздух, – так же быстро, как и появилась. Мау задыхался, оглушенный. Небо над головой все так же кишело птицами.
Мау, шатаясь, поднялся на ноги. Он знал только, что отсюда надо уходить, и больше ничего, но, по крайней мере, он ощущал это каждым волоском и каждым ногтем.
В чистом небе прогремел гром. Один неимоверный раскат, сотрясший горизонт. Мау, нетвердо ступая, сбежал к маленькой лагуне, а шум все не прекращался. Вот и каноэ – ждет на белом песке у края воды. Но вода, обычно спокойная, танцевала… танцевала, словно под сильным дождем, хотя никакого дождя не было.
Надо убираться отсюда. Каноэ легко соскользнуло в воду, и Мау яростно погреб к просвету между рифами, ведущему в открытое море. Вокруг каноэ и под ним рыбы пробивались в ту же сторону. Звук длился, словно что-то твердое врезалось в воздух, разбивая его на куски. Он заполнил все небо. Мау словно великан ударил по ушам. Мау попытался грести быстрее, но потом у него в голове появилась мысль: «Животные спасаются бегством. Так говорил отец. Мальчики спасаются бегством. Мужчины – нет. Мужчина смотрит на врага, чтобы узнать, что тот делает, и найти его слабое место».
Мау вывел каноэ из лагуны, оседлал прибой и легко вылетел в океан, а затем огляделся вокруг, как мужчина.
Горизонт был одним огромным облаком. Облако кипело и росло, полное огня и молний, и рычало, как в кошмарном сне.
Волна ударила в коралл, и это тоже было неправильно. Мау знал море, и так не должно было быть. Остров Мальчиков быстро удалялся, потому что ужасное течение тащило Мау к огромному пузырю, надутому бурей. Горизонт словно всасывал море в себя.
Да, мужчины смотрят в лицо врагу, это правда. Но иногда они поворачиваются спиной и гребут изо всех сил.
Только это ничего не изменило. Море текло туда, к черному облаку, а потом вдруг опять затанцевало, как вода в лагуне. Мау старался не потерять головы и боролся с каноэ, пытаясь удержать его.
Он доберется домой. Как же иначе? У него в голове была маленькая и отчетливая картинка. Он вертел ее в голове, рассматривая со всех сторон, упиваясь ею.
Соберутся все. До единого. Без исключения. Хворые старики скорее согласятся умереть на циновках у края воды, чем пропустить это событие. Женщины родят прямо там, если по-другому не получится, наблюдая, как возвращается домой его каноэ. Пропустить прибытие нового мужчины – немыслимо. Это навлекло бы ужасное несчастье на весь Народ.
Отец будет смотреть на него, стоя на краю рифа, и они вытащат каноэ на песок, и прибегут все дядюшки, и новые молодые мужчины будут наперебой поздравлять его, а мальчики, которых он обогнал, будут завидовать, а мать и другие женщины начнут готовить пир, и будет… то, что делают острым ножом, когда нельзя кричать, а потом… потом будет всё.
Если только у него получится удержать в голове эту картину, она превратится в реальность. Это была сверкающая серебряная нить, которая связывала его с будущим. Она подействует, как якорь богов, который удерживает их на месте.
Боги – вот оно что! Эта штука идет с острова Богов. Он за горизонтом, отсюда не видно, но старики рассказывали, что однажды, давным-давно, он взревел, и на море было волнение, и много дыма и грома, потому что бог огня рассердился. Может быть, теперь он опять рассердился?
Облако уже дошло до верхушки неба, а внизу, на уровне моря, появилось что-то новое. Темно-серая линия. Она росла. Волна? Ну, про волны Мау все знает. Их надо атаковать, пока они не атаковали тебя. Он умеет играть с волнами. Не позволяй им себя опрокинуть. Используй их. Волны – это просто.
Но эта волна вела себя не как другие, обычные волны в просвете рифа. Она, казалось, стояла неподвижно.
Мау уставился на нее и наконец понял, что видит. Кажется, что волна стоит неподвижно, потому что это очень большая волна и очень далеко, и она движется очень быстро и тащит за собой черную ночь.
Очень быстро и уже не очень далеко. Это даже не волна. Слишком уж большая. Это была гора воды, с молнией, танцующей на вершине, она неслась, она ревела, она подхватила каноэ, как муху.
Взлетая по вздымающемуся, пенящемуся изгибу волны, Мау всунул весло под лианы, которыми был привязан балансир, и вцепился изо всех сил…
Шел дождь. Тяжелый, грязный, полный пепла и тоски. Мау пробудился от сна о жареной свинине и приветственных криках мужчин, открыл глаза и увидел серое небо.
Потом его стошнило.
Каноэ покачивалось на зыби, пока Мау вносил свой вклад в то, что уже плавало в море, – куски дерева, листья, рыба…
Вареная рыба?
Мау подгреб к большой рыбе хехе и умудрился втащить ее на борт. Действительно, рыба оказалась вареной, и это был настоящий пир.
Ему нужен был пир. Все тело болело. Голова с одной стороны была вымазана чем-то липким – это оказалась кровь. Видимо, в какой-то момент он ударился о борт каноэ, что, в общем, было неудивительно. Катание на волне осталось в памяти – ударами по ушам, жжением в груди, – словно сон, от которого хочется только скорее проснуться. Мау ничего не мог – только цепляться изо всех сил.
В воде был туннель – словно движущаяся пещера воздуха в толще гигантской волны, а потом – буйство бурунов, когда каноэ вылетело из воды, как дельфин. Мау готов был поклясться, что каноэ взлетело в воздух. И еще пение! Мау слышал его лишь несколько секунд, когда каноэ мчалось вниз по другому склону волны. Должно быть, какой-нибудь бог, а может, демон… а может, просто у людей в голове раздаются такие звуки, когда они наполовину летят, наполовину утопают в мире, где вода и воздух каждый миг меняются местами. Но все уже кончилось, и море, которое только что пыталось его убить, теперь предлагало ему ужин.
Рыба была вкусная. Мау чувствовал, как тепло проникает до костей. Рыбы было много, и кроме нее в море еще много чего плавало. Мау нашел пару неспелых кокосов, с благодарностью выпил сок и приободрился. Теперь ему будет что рассказать! Такая большая волна должна была дойти и до дома, так что они будут знать, что он не врет.
А кстати, где же дом? Острова Мальчиков видно не было. Неба тоже. Островов не было вообще! Но один горизонт был светлее другого. Солнце садилось где-то вон там. Прошлой ночью Мау смотрел, как солнце садится над островом Народа. Значит, надо плыть туда. Мау двинулся в путь, глядя на бледный горизонт.
Птицы были повсюду – они примащивались на все, что плавало. В основном маленькие вьюрки, они бешено щебетали, когда каноэ проплывало мимо. Некоторые подлетали и опускались прямо на каноэ, сбиваясь в кучку и глядя на Мау с каким-то отчаянным, испуганным оптимизмом. Один вьюрок даже сел Мау на голову.
Пока Мау выпутывал птицу из волос, послышался удар, словно что-то намного более тяжелое приземлилось на корму. Вьюрки испуганно вспорхнули и тут же опустились обратно, потому что у них не было сил лететь куда-то еще. Но постарались оказаться подальше от нового пассажира, зная его неразборчивость в еде.
Это была большая птица с блестящим иссиня-черным оперением и белой грудью. На ногах росли пушистые белые перышки. Зато огромный клюв был яркий – красно-желтый.
Это птица-дедушка, она приносит удачу – во всяком случае, людям. Ничего, что из-за нее каноэ Мау замедлило ход и что она съела одну из его рыб. Птицы-дедушки научились не бояться людей: даже просто прогнать одну из них значило навлечь на себя неудачу. Мау греб, чувствуя, что глаза-бусинки смотрят ему в спину. Он надеялся, что птица и вправду приносит удачу. Если ему хоть немножко повезет, он будет дома еще до полуночи.