Пути и перепутья

— Еще не придумали, — нахмурился Кантор.

Мама Тарьена, спустившаяся сверху на шум, стала расспрашивать, сколько малышка весит, много ли у Ольги молока и о других радостях материнства.

«Женщины!» — подумал Кантор, но с удовольствием ответил ей.

— Да, вам привет от Жака, он просил, чтобы вы не спешили снимать квартиру и пожили пока тут. Кстати, Жак с Терезой недавно поженились, так что мы еще и это отпразднуем.

— Скорей бы вернулась магия, — вздохнула мама Тарьена, — сразу стало бы легче жить. И вечные ящики не работают, и керосиновые лампы надоели уже.

— Всему свое время, — осторожно ответил Кантор и спросил, чтобы уйти от темы: — А что, керосин сильно подорожал?

— Сильно, — вздохнула женщина, а Тарьен добавил:

— В театре с керосиновым освещением очень неудобно.

— Я как раз в театр сейчас и собираюсь, — обрадовался смене темы Кантор. — Карлос там? Как он?

— За Карлосом присматриваем. Один раз он таки сорвался. Но по большей части держится хорошо.

Не забыв захватить из кабинета Жака его приспособления и снова закрыть его на код, Кантор, наконец, выбрался из гостеприимного дома и зашел в музыкальный магазин, чтобы купить новую гитару. Теперь можно заняться любимым делом. Пробуя дерево и струны, Кантор словно услышал музыку, аккорды, которые буквально просились сыграть их. Но сначала надо было заняться настройкой и записать ноты. Он улыбнулся и направился к театру.

Театр, стоящий на углу Трех кистей и Карнавальной, ничуть не изменился за семь с лишним лун, прошедших после его триумфа. А почти год назад он тоже оказался здесь с гитарой, еще не осознавая, что тут найдет свою судьбу и вернется на свой путь. Хорошо снова почувствовать себя бардом — после того, как он был то воином, то магом. Но путь мага все же не для него. А вот путь барда — то, что нужно.

Кантор вошел в театр с черного хода, через который когда-то убегал и где его потом ожидали поклонники, намеревавшиеся порвать на лоскутки на память. За дверью кабинета Лукаса явно никого не было, а вот в кабинете Карлоса слышались голоса.

— Маэстро Карлос, с одним спектаклем в неделю мы вряд ли справимся с бюджетом, однако можно надеяться, что скоро вернутся и маэстрина Ольга, и маэстро Диего. Вы же знаете, что произошло.

— Возможно, и поэтому надо созывать людей. Сходи-ка к мадам Бежар, узнай, как ее здоровье, и выясни, что там с нашим дирижером.

Кантор больше не слушал и постучал в дверь. Собеседники, казалось, не удивились.

— Здравствуй, Диего, — улыбнулся Карлос, — рад видеть тебя наяву. Мы тебя ждали в ближайшие дни. Тебя видели на дворянском собрании, и потому мы уже знали, что ты уцелел во время штурма. А как Ольга? Вижу, ты улыбаешься, значит, все хорошо? Уже можно поздравить?

— Можно, теперь у нас дочка, — ответил Кантор.

— Ну что, будет в театре расти?

— Думаю, да. Ольга, конечно, сейчас очень занята, но про вас спрашивала, и в театр вернуться хочет, как только малышка хоть немного подрастет — ей ведь всего три дня.

— У Ольги, понятное дело, нет сейчас времени читать, но эту книгу ей все-таки передай.

— Передам, — улыбнулся Кантор. — Искусство превыше всего.

— Да, и пусть маэстрина Ольга не беспокоится, — вмешался Лукас, — все отчеты в порядке. Правда, прибылью похвастаться не можем, но, если будет восстановлена «Юность волшебника», наши дела пойдут куда лучше.

— Да, Диего, — подтвердил Карлос. — Когда ты сможешь приступить к работе?

— Не знаю, — с досадой ответил Кантор. — Но, наверно, не позже чем через луну. А пока я тут гитару настрою.

Лукас пошел за ним.

— Маэстро Диего, вы не знаете, когда можно ожидать возвращения магии? — осторожно спросил он. Мы, конечно, за маэстро Карлосом присматриваем, но сорваться еще раз он может. Да и сердце у него пошаливает.

— Всему свое время, — снова ответил Кантор и практически незаметно подмигнул.

Умница Лукас все понял.

— Что ж, маэстро, остается ждать, — вздохнул он.

Однако Кантор начал нервничать. Про магию ведь и дальше будут спрашивать, а ну как артефакты мэтра Алехандро всплывут, тогда могут возникнуть серьезные проблемы.

На обед он отправился в кафе «Легкое перо», где собирались поэты.

Войдя в зал, он увидел удивленные взгляды, но спокойно уселся за столик и заказал обед, в том числе порцию мороженого. Одну. Голос надо беречь. Вскоре к нему подсел один из старых приятелей.

— Где ты пропадал? Ходят слухи, что ты воевал в том мире, откуда явились эти пришельцы?

— Пришлось побывать, поганое местечко, хотя люди бывают неплохие.

— А правда ли, что ты способен заходить людям в сны, и благодаря этому держал между всеми связь?

Разговоры с дворянского собрания расползлись по городу, ну спасибо Флавиусу.

— А мы здесь натерпелись от этого окаянного графомана Вольдемара, помнишь его?

Кантор покачал головой.

— Нет, только слышал, что Орландо говорил о какой-то бездари, но встречаться не пришлось. Однако Ольга мне рассказывала кое-что.

— Вот-вот. Ну, ты представь, что с ним стало, когда он примкнул к этим и сделался министром изящных искусств.

— Могу представить.

— Он стал вызывать нас к себе, да и сам навещать — однажды прямо сюда с охраной ввалился, представляешь? И всякий раз он толкал торжественные речи, ругал наши работы за безыдейность и требовал писать стихи во славу Повелителя, про Наместника Харгана и против королевской власти. Пока мол, не будет в начале книжки стиха, а лучше нескольких, про Повелителя, и не надейтесь что-либо издать. А то и свободы лишитесь.

Кантор нахмурился. Ему-то такие вещи были очень хорошо известны.

— И что, кто-нибудь согласился?

— Ну уж нет, мы, конечно, делали вид, что с этим надо много работать, что мы недостойны и так далее. Так что стихи писал он. И читал вслух. Тьфу! Правда, все это продолжалось очень недолго: в конце весны его сняли. Мы так думаем, что прямо на тот свет.

— Даже если и на этот, сейчас его уже точно нет в живых — погиб со всеми посвященными. И его счастье — иначе бы я сам его убил.

Кантор скрипнул зубами. Из-за этого подлеца Карлос полез в петлю, и если бы не Ольга, его не было бы в живых.

— Кстати, ты не знаешь, когда магия вернется? — прервали его размышления приятели.

— Не знаю, — буркнул Кантор, начиная злиться. И тут же добавил, — лучше я расскажу вам, что было на дворянском собрании.

— Да, верно ли, что там появился сам король гномов?

— Верно. Он явился при полном параде, в сверкающих доспехах и с боевым топором, свидетельствовать за его величество. Если не ошибаюсь, это первый случай в истории, когда вождь гномов появляется на официальном собрании наверху. Да, собственно, и пушки гномов были использованы наверху впервые. Наверно, слышали?

Один из поэтов вытащил карандаш и воодушевленно что-то забормотал.

Кантор прислушался:

Он едва удержался, чтобы не расхохотаться.

Однако у него в голове тут же появились аккорды, складывающиеся в веселую мелодию. Он тут же вытащил карандаш и запасенный блокнот…

Ближе к вечеру вполне довольный Кантор подхватил гитару и отправился в клуб «Музыкальный кристалл».

Там его сразу же попросили спеть, что он с удовольствием и сделал. Это были песни, которые он сочинил еще перед войной. Однако, перебирая струны после исполнения, он услышал нечто, что сразу же испортило ему настроение.

— Король, как-никак, сдал Ортан, а дворянское собрание слишком быстро его признало невиновным. Ну и что, что там были гномы и король Орландо. Они ведь друзья. Виконт Бакарри же вел себя как герой, жизнью рисковал, не признавал власть наместника.

Кантор аккуратно прислонил гитару к столу и встал. Кулаки у него зачесались сразу же.