Страница 4 из 8
Так ли в этом мире? Что делает с ним (о!) фейерверк красоты девичьей, вот эти ясные черты лика её, что будто фонтаном обдавали свежестью притягательной, что и мир становился каким-то другим, прекрасным?!
В отличие от него, всего бледного, даже отвратительно обесцвеченного, что в силу прогресса болезни она же была (о!) кричаще ярким выражением буйно пышущего здоровья. И это выразительно воспевалось в розово светлой белизне ли здоровой кожи, над которой слегка покрывался свежей бронзой такой вот налёт солнечного загара в самом начале лета. И могла ль присутствовать какая-нибудь косметика изысканных расцветок, когда вовсю и с пылким вдохновением постаралась сама Природа?!
И глаза, вот эти карие глаза, что, может, выражали какое-либо философское значение, однако, блистали, заблистали искрами кокетства ли, но точно огнями, в которых угадать доброту, именно вот это прекрасное свойство души. О, торжественности миг!
Брал ли приступом сердце вольный ли ветер любви с первого взгляда или со второго…? Как знать. И это в последнее лето…
Как же мог повести себя он, каким выглядеть в глазах этой девушки, красавицы, незнакомки? Она приснилась, о ней думал. Со всеми болезнями, сопровождавшими его совсем короткую жизнь, что ныне уж клонится, пришла к закату, никогда ему не приходилось общаться вот так один на один с представительницами противоположного пола. А сегодня, вот в это позднее утро первого дня календарного лета представился вот такой случай.
И, несмотря на то, что выказал вчера, не имея никакого здоровья, силы, навыков бойцовской сноровки, да и самого духа воина, однако ведь, сумел встать над всеми обстоятельствами и попробовать ринуться на выручку той молодой парочки, на которую внезапно обрушился, что ни на есть, опасный поток экстремальности, его духом завладела робость. И это в такой миг. Вот так и сидел бы истуканом на скамейке, но начинала она, присев рядом:
– Здравствуй! Первый календарный день лета без ветра, без дождя. Одна из граней погоды, но она соответствует для того, чтобы наслаждаться пришедшим временем года.
О, это был чарующе прекрасный голос, что мог, должен исходить от красавицы! И потому невольно взгляд его устремился, пересёкся с её взглядом.
Любопытство – точно это свойство отображалось в её прекрасно карих глазах, но затаилась ли что-либо неким философским выражением во взгляде её. Но и сверкнули искорки кокетства, что встрепенёт всегда дух и юноши, и мужчины. И сразу аура во всей сокровенной чистоте, что воцарится уют в душе и комфортность. О, красавица, будто и снизошедшая с небесной высоты!
Но и сами слова, сказанные незнакомкой, удивили его. В перерывах между болезнями ему приходилось посещать школу. Да, никто из одноклассниц не могла бы изречь что-то подобное. Совсем уж не те времена. Далеко не девятнадцатый век Европы. Да, другой век, другая эпоха. Телевидение, подростковые, молодёжные передачи и, конечно же, интернет, социальные сети. Совсем другие слова, преобладание всякого жаргона, что и не снилось юным европейским аристократкам девятнадцатого века.
Могло ли быть молчанию, прежде с его стороны, но проходил мимо по тротуару параллельно скверику весьма довольный студент. Видать, в первый день лета, успешно сдавший экзамен (наступила пора летней сессии), там его поджидали двое приятелей, и вместе все втроём с удвоенным, утроенным весельем двинулись было к наворочено крутой тачке, вот такой иномарке, что указывала ясно, к какому классу принадлежат эти ребята определенной высоты жизни. Подойти вальяжно, да так же распахнуть дверцы, да укатить в какой-нибудь кабачок или же ресторан, или же на природу, но вот заметили девушку (о, какая красавица!) и рядом какой-то совсем тщедушный, совсем невыразительный сморчок, которого они уберут одним махом…
Так и подходили эти держатели жизни, а подойдя, сразу же с ходу стали выкидывать такие виртуозные слова, приглашая с ветерком ли прокатиться на крутейшей тачке такой уж довольно престижной марки. И тогда он, которому истинно терять нечего на исходе жизни, стиснул кулаки, чтобы как вчера, заступиться ныне за самого себя, за свою честь, достоинство, за право нормально жить, именно жить оставшуюся, уже совсем мало отмеренную жизнь.
– Юноша благородного духа, не стоит, тратить нервы на ползучее племя. Они не стоят и подошвы твоих кроссовок, – неожиданно и для него, и для вот этих, похоже, отпрысков не аристократов, скорей олигархов и тому подобное, её слова, сказанные дивным голосом приятнейшей мелодии, ввергли в непомерное удивление.
Ох, такого ль ожидали отпрыски богачей?
Ситуация не усугубилась какой-либо напряжённостью, ибо после сказанных слов она устремила саму пристальность взгляда на непрошеных проходимцев, что в данный миг острия истины мог ли видеть он вот этот взгляд незнакомки. Нет, он не увидел, не видел…
Была ль другая цветность глаз от иных материй, что иным ли горизонтом событий отобразился от бездны, устрашающей бездны чёрной дыры, что предстало взору вот этих троих, которых сначала цепко обхватила изморозью студёнистой, как льдом по духу, что мурашки по спине.
И подпали под власть подобно кролику перед удавом на заклание, подобно оцепенелой мыши полевой перед гадюкой, перед глазом змеи.
И отворотился разум от посыла, от приказа. Потому спустя мигом и отворачивались, разворачивались данные отпрыски, этакие держатели самодовольной жизни и уходили восвояси в сторону навороченной иномарки, оставив, навсегда оставив память о прошедшем миге.
Они остались вдвоём. Чудесное мгновение продолжалось…
* * *
«Посмотрите на звёзды!
Посмотрите, посмотрите на небеса!
О, посмотрите на этих огненных жителей небес!» – английский поэт Жерард Мэнли Хопкинс «Звёздная ночь».
Лик полной луны опять объявился из-за обрывков чёрных облаков. В ночи молитвы его услышит ли бог Арес, услышит, да преисполнит волю таковую, дабы остался её муж навсегда на поле бранном. Но кто ж под вечной луной так молится за наступление гибели мужа своего на поле бранном, тогда как все да молятся за скорое возвращение мужей живыми, целыми, невредимыми во плоти, дабы в полной мере, полной ценой разделить супружеское ложе, всегда ночами предаваясь любви?
Первая встреча с мужем случилась на острове Самофракия, где и он, и она, как и другие юноши, девушки проходили посвящение элевсинским мистериям, зарождённых в честь богини плодородия и земледелия и в честь богини плодородия и царства мёртвых, О, Деметра! О, Персефона! Почему не в самой Элевсине, почему не там прошла она посвящение? Но там другим высоким родам – родам Эмволпидов и Кириков дано исполнять обряды посвящений.
Любила ли мужа, у которого помимо неё было ещё четыре жены? Найдёт ли точный ответ, идущий не от разума, но от сердца. Но каково было счастье, когда она одарила мужа своего сыном, в ком увидела она, наконец-то свет надежды на возрождение рода отца, его утерянное значение.
О, как любит она сына своего, растущего и сильным, и умным, из всех детей мужа его единственный достойный наследник. И быть посему, но задумал муж обзавестись и шестой женой, задумал жениться на юной аристократке из его родной стороны, тогда как её до сих пор знать считает чужеземкой.
«Она родит мне сына, который сменит меня, когда Харон в лодке через Ахерон переправит мою душу в Аид – в подземное царство мёртвых», – смеялся ей в лицо муж, дабы преднамеренно вызвать в ней гнев, что для него лишь укус комара, как утешение тщеславию и не более того. И после сказанных слов и зародилась в сердце её эта самая лютая ненависть. И потому в ночи под вечной луной и молится она богу Аресу, дабы он навсегда оставил мужа её на поле брани, и тогда её сын, пока мальчик, взойдёт на престол.
Этот человек объявился неожиданно у раскидистой оливы в бледном свете полной луны. Откуда? Кто? А стража? Кликнуть её, дабы схватить на казнь, но что-то помешало ей, и вдохнуть, полной грудью изречь слова приказа, помощи, но как-то странно одет незнакомец, другая одежда, не экзомис, не плащ поверх хитона. Откуда чужеземец? Или же, наконец-то дошли её мольбы.