Волшебница на грани

В нем не было ничего от преступника и отпетого негодяя. Это был светлый человек с чистой душой, который любил, был любим и был счастлив своей любовью.

Что с ним случилось? Как он стал тем, кем стал?

Видение растаяло так же неожиданно, как и нахлынуло на меня. Я оперлась о витрину, пытаясь выровнять дыхание. В глазах Абрукко плескался ужас. То ли маленький продавец хотел броситься вон, то ли думал, не стоит ли мне помочь.

— Миледи волшебница? — испуганно спросил он. Кажется, ему подумалось, будто я собралась отбирать браслет силой.

— Да, — кивнула я, выпрямилась и дотронулась до браслета на запястье. Ничего. Он уже показал мне все, что счел нужным. — Сколько он стоит?

Абрукко словно бы стал немного выше: беседа перешла в деловую плоскость, и страх отпустил его.

— Тысячу орлов, миледи, — с достоинством сказал он, и я вынула чек.

Глава 9

Чем ближе экипаж подъезжал к особняку Мориса, тем быстрее билось мое сердце. Я прекрасно понимала, что Генриху не сделают ничего плохого. Мы оба нужны были Морису живыми и здоровыми. Я — для того, чтобы работать, Генрих — для моей покорности. Но душа дрожала и звенела так, словно с Генрихом уже случилась беда.

Окна на втором этаже были открыты. Высунувшись в одно из них, Генрих старательно выбивал какую-то тряпку — должно быть, ту, которой протирал книжные полки. Увидев его, я едва не рассмеялась от облегчения, и замахала ему рукой.

— Милли! — воскликнул он, и стало ясно, что все это время Генрих места себе не находил. — Слава Богу, ты жива!

— А что со мной могло случиться? — стараясь говорить как можно беспечнее, спросила я с улыбкой. — Все в полном порядке. Морис здесь?

— Кажется, да, — ответил Генрих. Он по-прежнему улыбался, но его лицо сделалось серьезным. — Ты нашла, чем его порадовать?

— Нашла, — сказала я и быстрым шагом двинулась к дому.

Морис был в кабинете: увидев его обстановку, я подумала, что это пристанище ученого или книжного червя, а не короля преступности. Сколько здесь было книг, записей, географических карт, свернутых в трубки! Даже глобус был. Морис правильно оценил выражение моего лица, потому что улыбнулся и поинтересовался:

— Впечатляет?

— Раньше я такое видела только в музеях, — призналась я. Морис понимающе кивнул. Было видно, что он погрузился в воспоминания, и они были хорошими и светлыми.

— Я учился в Королевском университете Фаринта. По специальности биолог, — со сдержанной гордостью признался он. Я посмотрела на него с удивленным уважением.

— Это видно по вашему саду и пионам, — сказала я. Лицо Мориса дрогнуло: он возвращался из прошлого, где был ученым и исследователем, а не преступником.

— Вам удалось что-то узнать? — осведомился он.

Мне казалось, что я готовлюсь к прыжку в холодную воду.

— Я отцепила одну из нитей вашей ауры, чтобы найти того, кто мог устроить взрыв, — ответила я. Морис вопросительно поднял левую бровь, и я поспешила его заверить: — Это совершенно безопасно, будьте уверены. Так вот, эта нить изрядно покружила меня по острову, а потом привела в антикварный магазин. И там я нашла вот это.

Я протянула Морису белый мешочек с золотой печатью Абрукко. Он пожал плечами, растянул тесемки, и браслет выпал на его ладонь.

Морис окаменел.

Он действительно оглох и онемел. Весь его мир рухнул в эту минуту — остался только браслет на его ладони и девушка, которая шла по краю моря. Подол белого платья намок. Босые ступни были в песке.

Девушка улыбалась.

Мне стало страшно. Может, я не смогу выйти из этого кабинета.

— Знаете, что это? — спросил Морис так, словно не нуждался в моем ответе. Кажется, он впервые в жизни с кем-то захотел поговорить. Поделиться той бедой, которая все это время стояла у него за плечами.

— Не знаю, — негромко ответила я. Мне не хотелось спугнуть ту откровенность, которая могла бы помочь всем нам.

— Это браслет Энны. Мы любили друг друга… очень давно, — ответил Морис и тоскливо усмехнулся. — Знаете, я тогда вернулся из университета, такой восторженный юнец, который хочет изменить жизнь на островах. Энне очень нравились мои пионы. И мои планы. Она хотела быть со мной.

Он замолчал. Ему было трудно говорить. Я подошла к столу, налила воды в низенький пузатый стакан. Морис благодарно кивнул, но, кажется, не понял до конца, что я сделала.

— Но ее родителям не нравились вы, — по-прежнему тихо заметила я.

Морис кивнул.

— Ее отец был вице-губернатором островов. Кто я такой для него, сопляк без гроша в кармане, — сказал он. Голос был глухим и мертвым. Морис давно умер, похоронил самого себя и сейчас стоял на своей могиле. — Но мы с Энной встречались. Она любила меня.

Я знала, что эта история закончилась плохо. Очень плохо.

Откуда Рено знал, что в магазинчике Абрукко есть этот браслет? Или в его коллекции слепков чужих душ есть душа вице-губернатора и вся его история?

— Как она умерла? — спросила я. Энна была мертва; будь иначе, такой человек, как Морис, сейчас жил бы с ней. Он добился бы ее любой ценой.

— Она ждала ребенка, — ответил Морис. — Отец узнал об этом, приказал немедленно прервать беременность. Энну уже собирались отдавать замуж за одного из банкиров в Фаринте, а тут такое, — он сделал паузу и добавил: — Открылось кровотечение, она умерла.

Несколько минут мы молчали. Раскрытые окна выходили в сад — я увидела, как по ветке прыгает пара неразлучников. Может, однажды они прилетали к Морису и Энне — юным, любящим, полным надежд.

— Вы отомстили, — сказала я. — Вы стали тем, кем стали. А ее отец?

Морис улыбнулся. Он словно опомнился.

— Он по-прежнему вице-губернатор. Правда вынужден передвигаться в кресле на колесиках после осложнений одной интересной тропической болезни. Даже не знаю, как она попала на острова?

На мгновение мне стало не по себе. Потом я подумала, что Морис был в своем праве. Он отомстил за любимую женщину и ребенка — и как же больно от того, что потом он не смог остановиться и стал тем, кем стал.

— Знаете, в чем самая большая ирония? — усмехнулся Морис. — У него несколько дочерей. Недавно он предложил мне взять в жены одну из них.

— Бывают люди, — сказала я, — полностью лишенные совести. Его привлекли ваши деньги и влияние, верно?

— Верно, — Морис подошел к окну и указал куда-то в сад. — Те белые пионы с красной сердцевиной. Я их сам вывел, назвал «Энна и Флер».

У меня сжалось сердце от тоски.

— Красивый сорт, — ответила я. — Мне очень жаль, Морис. Мне правда очень жаль.

Морис понимающе кивнул. Я почти видела, как он снова надевал те латы, которые снял передо мной. Забывал самого себя и возвращался в пустоту, которую так и не сумел заполнить.

— Вы любите вашего жениха? — спросил он.

— Люблю, — твердо ответила я. — Очень.

— Любовь это великая сила, как ни банально это звучит. Ее никогда нельзя недооценивать, — задумчиво сказал Морис. — А такая гадость как раз в духе моего несостоявшегося тестя.

Он помолчал и добавил:

— Спасибо, Милена. Я сейчас выпишу чек.

Генрих ждал меня в библиотеке — войдя туда, я невольно раскрыла рот от удивления. Ощущение было таким, словно я попала в музей. Было видно, что Морис любит читать и не жалеет на это денег.

— Впечатляет, правда? — спросил Генрих. — Меньше той, что была у отца, конечно, но я бы не подумал, что в этой глуши может быть столько книг.

Он обнял меня, и я, услышав стук его сердца, поняла, что наконец-то могу успокоиться. Все было в порядке. Все было правильно.

— Я страшно за тебя волновался, — признался Генрих.

— Я за тебя тоже, — выдохнула я. — Ох, Генрих…

— Все хорошо? — спросил он уже веселее. Я не видела его улыбку, но чувствовала ее.

— У нас есть союзник, — негромко сказала я и, понимая, что нас здесь могут подслушивать, перешла на аланбергский. — Эжен Рено готов подтвердить, что ты жив, и что ты не самозванец. Он считывает отпечатки душ, обмануть его нельзя. Сахлевинская династия тебя поддержит и при надобности выступит с флотом и драконами, взамен их интересует добыча олеума.