Волшебница на грани

Я посмотрела в сопроводительные бумаги и представила себе мешок красного стручкового перца и два мешка табака. Большие такие мешки из грубой коричневой ткани, затянутые веревкой и украшенные черными штампами на боках.

«Торговая компания «Вессен и сыновья», работаем для вас сто один год».

Как там было в старом анекдоте, преврати порося в карася?

Гастон, который торчал за моей спиной, вдруг восторженно ахнул, и я увидела, что мешки с орехом изменились, став толще и крупнее. Теперь они занимали почти половину трюма, и запах здесь стоял соответствующий, такой, что просто вышибал дух. Я зажала нос и бросилась на палубу.

— Не, ну точно перчик! — услышала я голос Гастона. — Так прямо и лежит стручками!

— Только не ешь его, — посоветовала я, пытаясь продышаться и глядя, как по набережной едет экипаж с гербом таможенного контроля.

Даже странно, что пассажиров не проверяют при высадке. Хотя, возможно, Эжена Рено интересуют только незаконные грузы.

— Перец и табак, — сообщил Гастон, выбравшись на палубу и обнюхивая свои лапищи. — Вот, точно, так табачищем и прет.

— Это кто едет? — поинтересовалась я. — Рено?

Гастон нахмурился.

— Он сегодня не ко времени. Видно, настучала какая мразь, что тут орехами пахнет. Вы, миледи, вот что, спускайтесь поскорее и идите к экипажу. Если что, Жак вас отвезет в поместье, а так ждите меня, и вместе поедем.

Я понимающе кивнула. Не стоит привлекать лишнего внимания. Кто знает, вдруг господин Рено умеет распознавать ведьм лучше радара Мориса?

Я как раз разместилась на сиденье, когда экипаж инспектора остановился напротив сходней нашего кораблика, и по ним важным шагом двинулись две небольшие собаки в темно-синих попонах. Эжен Рено выглядел моим ровесником, и, глядя на него, я подумала, что когда-то видела такого мужчину в книге о декабристах. Сильный, уверенный в своей правоте, готовый отдать жизнь за свои идеалы.

Он вдруг обернулся и пристально посмотрел в мою сторону. Я сделала вид, что старательно рассматриваю чайку, которая клевала какую-то дрянь. Нет-нет, спасибо, нам не нужно внимание таких серьезных господ.

Пока не нужно.

Собаки выбежали из трюма через несколько минут. Вскоре появился и Рено с бумагами, и вид у него был такой, словно он ожидал увидеть совсем не перец с табаком. Суперкарго, который почтительно раскланялся со мной, когда поднималась на борт, шел рядом, глядя так, как победитель смотрит на посрамленного врага.

— Перчик, конечно, дешевенький, — услышала я, — но так и покупатель не сильно важный.

Рено кивнул. Мне стало его жаль. Сняв колпачок с печатки на пальце левой руки, он поставил оттиск на документах, суперкарго поклонился и поднялся на борт.

Получилось. Кажется, можно было вздохнуть с облегчением, но мне было невыносимо стыдно. Да, я спасала себя и Генриха, но…

Рено быстрым упругим шагом обошел лошадей и приблизился к моему экипажу. Я поспешно придала себе вид гуляющей кокетки и посмотрела в его сторону так, как смотрят на поклонника, успевшего ужасно надоесть.

— Миледи, — с легким поклоном произнес Рено, дотронувшись до правого виска. — Что такая девушка делает в порту?

Надо было импровизировать. Я улыбнулась и ответила вопросом на вопрос:

— А кто этим интересуется?

— Эжен Рено, глава таможни островов святого Брутуса, — отрекомендовался Рено. Прозрачно-голубые глаза смотрели на меня с цепким интересом, и я не могла понять, профессионален он или нет. — Никогда вас здесь раньше не видел, благородные дамы сюда не заглядывают.

Так, он уже объясняет. Это хорошо.

Краем глаза я видела суперкарго и Гастона, которые стояли на борту кораблика и смотрели в нашу сторону так, словно собирались бежать и сушить портки.

Кажется, мне надо было одеться как тот оборванец, который сидел возле входа в центр у марвинцев.

— Знаете, пришла в голову блажь поесть устриц прямо из моря, — ответила я, стараясь быть той пустоголовой кокеткой, какой была на Фаринте. Рено понимающе кивнул. Улыбнулся и протянул мне руку.

— Здесь неподалеку есть прекрасный ресторанчик, — произнес Рено. — И устрицы там — просто восторг. Едем?

Сама не знаю, как я смогла стряхнуть накатившее на меня наваждение. В ушах зазвенело, и я едва услышала, как говорю:

— Благодарю вас, милорд, но я замужем. И не езжу с другими мужчинами.

Улыбка Рено стала еще шире, словно я сказала именно то, что он хотел услышать.

— Меня это, конечно, огорчает, — ответил он. — Но не останавливает. До скорой встречи, миледи!

— Вот так и сказал: это меня не останавливает, — подтвердил кучер. Он таращился на Мориса так, словно тот мог отдать его на съедение хищникам в любую минуту. Я сомневалась, что на маленьких островах святого Брутуса могут быть хищники, но выражение смуглой физиономии впечатляло.

Кораблик с грузом ореха спокойно покинул порт и направился в Фаринт. Я представляла, как капитан, суперкарго и остальная команда корчат рожи Эжену Рено, оставшемуся на берегу ни с чем. Правда, веселиться они будут ровно до того момента, как в корабельном дне не возникнет пробоина.

Это случится недалеко от берега Фаринта, так что команда может и спастись. А вот груз — уже нет. Его смоет в море.

Мы сидели в гостиной, и, хотя беседа о моем первом рабочем дне была похожа пусть на мягкий, но все же допрос, было видно, что Морис мной доволен. Даже очень доволен. Кажется, он думал, что я его обману, и то, что корабль с грузом и печатями Рено на документах все-таки отправился в Фаринт, его обрадовало — я чувствовала, что Морис готов пуститься в пляс. Генрих сидел рядом со мной, и я понимала, что все это время он был заложником.

— Этот ваш Рено всегда так бросается на девушек? — непринужденно поинтересовалась я. Морис неопределенно пожал плечами.

— Он явно что-то заподозрил, но вот придраться ему не к чему. Хорошо, что вы не поехали с ним.

Я посмотрела на Генриха — он улыбнулся и сжал мою руку. Кажется, мы с ним действительно смогли пройти этот этап. Морис проверил нас, убедился, что мы на его стороне и делаем то, что он нам говорит.

Кажется, пришла пора вздохнуть с облегчением.

— Зачем мне с ним ехать? Я работаю с вами и не рискую вашим доверием, — невозмутимо ответила я, и Гастон, который топтался у дверей, тотчас же добавил:

— Настоящий перец был, как есть настоящий! А табак? Дрянь табак, но руки вон, до сих пор пахнут.

Я выразительно прикрыла глаза: да, тут серьезная магия, а не цирковые фокусы.

Кажется, от Генриха летели маленькие молнии.

Он волновался за меня. Все это время он не находил себе места и боялся, что больше не увидит меня живой.

Генриху не надо было говорить ни слова. Я ловила его чувства и понимала так, словно они были моими.

— Вы удивительная волшебница, Милена, — произнес Морис. — Что ж, так чем я могу вас наградить? Помимо того, что я заплачу за прикрытие груза?

— Доктор Эрикссон, — сказала я. — Больше ничего.

Лицо Генриха сделалось угрюмым и твердым.

— Сами понимаете, я не могу схватить человека на улице, — ответил Морис с таким невинным видом, что я с трудом сохранила спокойное выражение лица. Вот как! А меня, значит, отправили в нокаут и похитили, наверно, совсем другие люди. С неба упали, должно быть.

Или он вздумал юлить? Ланге наверняка оказывает Морису услуги, и тот не хочет с ним расставаться. Никто не отдаст курицу, несущую золотые яйца.

Об этом я не подумала. Почему-то решила, что он не станет меня обманывать.

Кажется, впервые за все время наших с Генрихом путешествий мы с ним попали в безвыходное положение.

— Но я могу пригласить его в гости, — продолжал Морис после небольшой паузы. — Допустим, завтра вечером, — он снова сделал паузу и добавил: — Милена, я понимаю ваши нежные чувства к господину Эрикссону. Я на вашем месте хотел бы того же. Месть, в конце концов, дело достойное. Но все-таки, может, вы оставите его в живых? Какой врач приедет на его место, я не знаю, а с доктором Эрикссоном знаком очень хорошо.